Эрл Гарднер - Дело о неосторожном котенке
– Вы правы, Мейсон, мы решим все именно там. И, кстати, ваше последнее слово не оказало на меня особого впечатления.
Адвокат остановился в дверном проеме и повернулся к Гамильтону Бергеру с искаженным от гнева лицом.
– Я пока еще не сказал последнего слова. Я сделаю это в зале суда, – произнес он и захлопнул за собой дверь.
Глава 21
Судья Ланкершим проследовал на свое место под шепот зрителей, собравшихся в переполненном зале суда. Бейлиф стукнул молоточком, призывая к тишине.
– Слушается дело по обвинению Деллы Стрит, – объявил судья Ланкершим.
Мейсон встал и обратился к судье:
– Обвиняемая находится в зале суда. Она была выпушена из-под стражи под залог. Я прошу отметить в протоколе, что она прибыла в суд на слушание.
– Это будет отмечено в протоколе, – постановил судья Ланкершим. – Залог действует на период всего судебного процесса. Насколько я понимаю, настоящий процесс проводится безотлагательно по настоянию адвоката защиты.
– Совершенно верно, – подтвердил Гамильтон Бергер.
– Я хотел бы выслушать версию обвинения, – обратился судья Ланкершим к окружному прокурору.
– Ваша честь, я выступлю с коротким вступительным словом. Пока полицейские занимались расследованием одного преступления, а именно нападения со смертоносным оружием с целью совершения убийства неизвестным на Джерри Темплара, обвиняемая по настоящему делу преднамеренно увезла и скрыла свидетеля, Франклина Шора, обладавшего определенной информацией, которая в случае передачи ее полиции значительно помогла бы органам правопорядка в раскрытии преступления. Обвиняемая прекрасно осознавала важность фактов, известных указанному свидетелю, тем не менее скрыла его от полиции и продолжает скрывать.
– Обвиняемая утверждает, что невиновна? – уточнил судья Ланкершим.
– Да, – подтвердил Мейсон, – и потребовала суда присяжных. И, чтобы показать нашу лояльность, мы готовы принять первых двенадцать присяжных из представленного списка, не допрашивая их.
Судья Ланкершим посмотрел на Перри Мейсона поверх очков.
– Вы настаиваете на суде присяжных?
– Да. Это гарантируется Конституцией гражданам нашего штата. Мы лишились многих конституционных гарантий, не настаивая на них. От имени обвиняемой я требую суда присяжных. В противном случае я оставил бы решение этого дела на полное усмотрение вашей чести.
– Вы согласны на предложение мистера Мейсона о том, чтобы первые двенадцать человек из списка выступили в качестве присяжных по слушаемому делу, господин окружной прокурор? – повернулся судья Ланкершим к Гамильтону Бергеру.
Гамильтон Бергер, решивший лично вести дело и посадивший своих помощников на дальние углы стола, отведенного для обвинения, встал со своего места.
– Нет, ваша честь. Мы хотели бы допросить присяжных, как обычно.
Мейсон опустился на стул и заявил с улыбкой:
– У меня нет вопросов ни к одному присяжному. Я отказываюсь от отвода, как с указанием причины, так и без указания причины. Я считаю, что любые двенадцать граждан США, которые займут скамью присяжных, вынесут правильное решение в отношении обвиняемой, после того как будут представлены доказательства, а это все, что требуется обвиняемой.
– Высокому суду, – заявил Гамильтон Бергер, – следует обратить внимание на то, что адвокат защиты намерен использовать свой отказ от права допроса присяжных как колышек, на который он повесит эффектное заявление, единственной целью которого будет произвести впечатление на присяжных и…
– Суд понимает ситуацию, – перебил судья Ланкершим. – Присяжным не следует обращать внимание на не относящиеся к сути замечания представителей сторон. Давайте продолжим слушание. При сложившихся обстоятельствах «вуар дир»[5] ложится на вас, мистер Бергер.
Гамильтон Бергер провел допрос присяжных, не жалея сил, задавая все новые вопросы, рассчитанные с математической точностью, не упуская ни единой детали, пытаясь выяснить, беспристрастен ли данный человек или нет. Мейсон сидел, откинувшись на стуле с улыбкой на губах. Весь его внешний вид показывал, что он абсолютно не обращает внимания ни на вопросы, ни на ответы. Чем дольше Гамильтон Бергер допрашивал потенциальных присяжных, тем больше становилось понятно, что он сомневается в их честности и беспристрастности, что резко контрастировало с отношением адвоката защиты и определенно было не в пользу окружного прокурора. Помощники дважды пытались предупредить Гамильтона Бергера об этом, но он не обратил на их слова никакого внимания, а упрямо продолжал задавать вопросы.
После того как окружной прокурор закончил, судья Ланкершим объявил:
– По закону суд должен допросить присяжных на предмет пристрастности. Мы хотим сказать, что при выборе присяжных никогда не ограничивали представителей сторон и разрешали им задавать те вопросы, которые они пожелают. Мы всегда позволяем представителям сторон осуществить выбор присяжных. Однако при сложившихся обстоятельствах суд считает своим долгом убедиться, что ни один из присяжных не испытывает предубеждения ни к одной из сторон.
Судья задал несколько вопросов присяжным по сути дела, оставаясь абсолютно беспристрастным.
Мейсон улыбнулся присяжным.
Постепенно все в зале суда поняли, что Мейсон добился своей цели, заявив, что согласен на то, чтобы в качестве присяжных по слушаемому делу выступили первые двенадцать человек из списка.
Присяжные улыбнулись Мейсону.
Гамильтон Бергер выступил с краткой речью перед присяжными, описав, что он намерен доказать.
– Я приглашаю Хелен Кендал в качестве своей первой свидетельницы, – объявил он.
Хелен Кендал определенно чувствовала, что глаза всех собравшихся в зале суда обращены на нее. Она прошла вперед и приняла присягу, продиктовала секретарю свое полное имя и адрес и повернулась к Гамильтону Бергеру, ожидая вопросов.
– Вы помните тринадцатое число текущего месяца?
– Да.
– Я хочу обратить ваше внимание на вечер тринадцатого. Произошло ли тогда что-нибудь необычное?
– Да, сэр.
– Что именно?
– Во-первых, у моего котенка начались спазмы, я поехала к ветеринару, который сказал, что…
Окружной прокурор поднял руку, жестом останавливая свидетельницу.
– Нас не интересует, что сказал ветеринар. Это показания с чужих слов. Говорите о том, что вы знаете лично.
– Да, сэр.
– Случилось ли еще что-нибудь необычное примерно в то время, когда заболел котенок?
– Да. Мне позвонил… мой дядя.
– Что?
– Мне позвонили.
– Кто?
– Мой дядя.
– У вас два дяди?
