Агата Кристи - Треснувшее зеркало
— Привет, Черри. Смотри, я купила симпатичный отрез на харперовской распродаже, в Мач-Бенгэме. Хочу сделать платье с запа́хом и оборками, как то, что сшила из терилена.
— Будет здорово, — одобрила Черри.
Глэдис поднялась, немного запыхавшись.
— Что — то живот крутит, — пожаловалась она.
— Не надо кроить сразу после ужина, — сказала Черри, — да еще так сильно напрягаться.
— По-моему, мне надо немного похудеть, — сказала Глэдис, опускаясь на кровать.
— Что новенького на студии? — спросила Черри, всегда жадная до новостей из мира кино.
— Ничего особенного. Все еще никак не успокоятся. Марина Грегг вышла вчера на съемку и устроила целый скандал.
— Из-за чего?
— Ей не понравился кофе. Знаешь, они в первой половине дня всегда пьют кофе. Она сделала один глоток и заявила, что кофе какой-то не такой. Конечно, это чепуха. Ничего там не могло быть. Он был в кофейнике прямо из буфета. Правда, я всегда наливаю ей в шикарную фарфоровую чашку, не так, как всем, но кофе тот же. Так что ничего такого с ним быть не могло.
— Это у нее нервы, — предположила Черри. — Ну и что было дальше?
— Да ничего. Мистер Радд тут же всех успокоил. У него это здорово получается. Он взял у нее чашку и вылил в раковину.
— По-моему, это довольно глупо, — задумчиво проговорила Черри.
— Почему?
— Если что-то действительно было не так, теперь уж никто этого не узнает.
— Ты что думаешь, там действительно что-то могло быть? — спросила Глэдис с тревогой в голосе.
— Как тебе сказать, — Черри пожала плечами. — Ведь было же что-то в коктейле в день праздника, так ведь? Так почему бы и не в кофе? Если сразу не получается, надо пробовать снова, снова и снова.
Глэдис зябко поежилась.
— Не нравится мне все это, Черри, — призналась она. — Кто-то в самом деле хочет с ней разделаться. Знаешь, она ведь опять получила письмо с угрозами, а еще на днях этот случай с бюстом.
— С каким бюстом?
— С мраморным. На съемочной площадке. Там у них есть комната в австрийском дворце со смешным названием — что-то вроде Шотбраун. Везде картины, фарфор и мраморные бюсты. Один из них стоял на подставке. Наверное, его не очень хорошо укрепили. Короче, мимо по улице проехал тяжелый грузовик, и от сотрясения бюст свалился прямо на стул, на котором Марина сидит во время важной сцены с каким-то там графом. Стул разлетелся на куски. Счастье, что в это время не было съемок. Мистер Радд ни слова ей об этом не сказал и поставил туда другой стул. Когда она вчера спросила, почему заменили стул, он сказал, что прежний стул был не той эпохи, а с этим угол съемки лучше. Но ему это совсем не понравилось — это я тебе точно говорю.
Они посмотрели друг на дружку.
— С одной стороны, вроде интересно, — протянула Черри, — а с другой — не очень…
— Я, наверное, брошу эту работу, — заявила Глэдис.
— Почему? Не тебя же хотят отравить или бросить на голову мраморный бюст!
— Но не всегда убивают того, кого хотят. Могут укокошить и кого-нибудь другого. Как Хетер Бэдкок в тот день.
— Да, ты права, — согласилась Черри.
— Знаешь, — продолжала Глэдис, — я тут думала… Ведь в тот день я помогала в Госсингтон-Холле и была совсем рядом с ними…
— Когда Хетер умерла?
— Нет, когда она разлила коктейль и намочила платье. Красивое, кстати, платье, из ярко-синей нейлоновой тафты. Она его специально для этого случая сшила. И так странно все получилось.
— В каком смысле странно?
— Тогда я над этим не задумалась. А теперь, когда вспоминаю все, действительно кажется как-то странно.
Черри выразительно смотрела на нее. Она восприняла слово «странно» именно в том смысле, в каком оно было употреблено. Отнюдь не в смысле «забавно».
— О господи, что же ты там увидела интересного?
— Я почти уверена, что она сделала это нарочно.
— Нарочно разлила коктейль?
— Да. И, по-моему, это на самом деле интересно, правда?
— На совершенно новое платье? Ни за что не поверю.
— Я вот все думаю, — размышляла вслух Глэдис, — что Артур Бэдкок сделает с одеждой Хетер? Платье прекрасно почистится. Я могла бы заузить его наполовину. Там отличная широкая юбка. Как ты думаешь, Артур Бэдкок меня очень осудит, если я попрошу продать его мне? Оно почти не требует переделки, а материал отличный.
— И тебя… — Черри заколебалась, — это не смущает?..
— Что не смущает?
— Ну, носить платье, в котором умерла другая женщина, я хочу сказать — умерла такой смертью.
Глэдис уставилась на нее.
— Я об этом не думала, — призналась она. Минуту-другую она размышляла. Затем лицо ее прояснилось. — Не вижу ничего страшного, — заявила она. — В конце концов, когда покупаешь что-нибудь в комиссионке, обычно это вещи умерших людей, разве не так?
— Так. И все же немного не по себе.
— По-моему, ты мудришь, — заявила Глэдис. — Такой красивый ярко-синий цвет, и материал по-настоящему дорогой. А что касается этого интересного дела, — продолжала она задумчиво, — то я думаю завтра утром по дороге на работу зайти в Госсингтон и поговорить об этом с мистером Джузеппе.
— Это кто, итальянец-дворецкий?
— Да. Ужасно красивый. Глаза так и сверкают. Но характер у него ужасный. Когда мы приходим помогать, он нас, девушек, ужасно достает. — Она захихикала. — Но мы на него не сердимся. Иногда он бывает ужасно приятным… Во всяком случае, я могу просто все ему рассказать и спросить, что мне делать.
— Не понимаю, что ты ему можешь рассказать, — удивилась Черри.
— Нет, история все равно ужасная, — Глэдис явно не желала отказываться от любимого эпитета.
— А я думаю, — сказала Черри, — тебе просто нужен предлог, чтобы пойти поболтать с мистером Джузеппе. И я бы посоветовала тебе, дорогая, быть осторожнее. Ты ведь знаешь этих итальяшек! Сплошные повестки по поводу установления отцовства. Кровь у них у всех горячая, страсти прямо так и кипят.
Глэдис мечтательно вздохнула. Черри взглянула на полное прыщеватое лицо подруги и поняла, что ее предостережения излишни. «У мистера Джузеппе, — подумала она, — есть ягодки и послаще».
— Ага, — воскликнул доктор Хейдок, — распутываете!
Он перевел взгляд с мисс Марпл на ворох белой пушистой шерсти.
— Вы сами советовали мне заняться распутыванием, коль скоро вязать я не могу, — объяснила мисс Марпл.
— И делаете это весьма усердно.
— Я сделала ошибку в расчетах. Все пошло наперекосяк, и мне пришлось распускать. Тут очень сложный узор.
— Что вам сложные узоры! Пустяк.
— Наверное, мне с моим зрением надо бы заниматься только простой вязкой.
