Рекс Стаут - Второе признание
— Попробуем договориться, — предложил я. — Я расскажу, что искал, а вы поделитесь мыслью, которая посетила вас во вторник. Помните, в понедельник вечером вы что-то видели или слышали и кого-то заподозрили, но делиться со мной не стали, чтобы сберечь отцовские денежки. Но сейчас денежки все равно тю-тю, так что, может быть, скажете?
Она улыбнулась мне сверху:
— Как вцепитесь, так ни за что не выпустите, да? Конечно, скажу. Примерно в то время я сидела на террасе Уэбстера Кейна, и если он сам не брал вашу машину, то мог видеть, как ее брал кто-то другой.
— Не пойдет. Попытка номер два.
— Я правду говорю!
— Кто же сомневается, — я поднялся. — Вам повезло — заявление подписал именно Кейн. Вы вообще очень везучая девушка. Придется вас задушить. Считаю до трех. Раз, два…
Она припустила к берегу ручья и подождала меня там, наверху. Назад мы пошли по дороге, и она так и сыпала колкостями, потому что я тоже не стал «колоться» — мол, ничего, кроме футляра, не искал; когда я открыл дверцу своей машины, она перестала гневаться и решила закончить на дружеской ноте. Она подошла ближе, легонько провела пальцем по моей царапине и спросила:
— Скажите, кто это сделал, Арчи, я ревную!
— В один прекрасный день, — отозвался я, садясь в машину и включая зажигание, — я вам расскажу все с самого начала, с самого момента зачатия.
— Честно?
— Да, мадам.
И я уехал.
Ведя машину по извилистой дороге под уклон, я размышлял о нескольких вещах сразу. Во-первых, на моих глазах женщина установила новый рекорд. Я провел в обществе Медлин три часа, и она не задала ни одного вопроса о планах Вулфа, не пыталась у меня что-то такое выудить. Уже за это ее следовало поощрить, и я мысленно поместил ее в папку с надписью «Неоконченные дела». Во-вторых, проверка по просьбе Вулфа. Ручей шумел достаточно сильно. Собственно, этот шум можно и не заметить, но, если ты в двадцати футах от моста и идешь вверх по дороге, а тьма вот-вот станет кромешной, можно и не услышать, что сверху едет машина. Признание Уэбстера Кейна от этого обстоятельства только выигрывало, и вместо шага вперед был сделан шаг назад, но я должен был все рассказать Вулфу.
Но больше всего меня занимали слова Медлин: как это я не стал искать под камнями? Тут явно крылся намек, а я понял его только теперь… не будучи человеком предвзятым, как Вулф, я вполне готов принять хороший совет даже от женщины. Поэтому я выехал через ворота на шоссе, поставив машину на обочину, достал из аптечки лупу, вернулся к мосту и бережком сошел к ручью.
Камней здесь и вправду было тысячи, всех форм и размеров, некоторые частично под водой, больше у воды и на самом берегу. Я покачал головой. Да, мысль удачная, но я здесь один и по этой части не спец. Я перебрался на другое место, поискал еще. У всех камней в воде поверхность была гладкая, те, что забрались высоко, были сухие и светлые, а у воды собрались темные, влажные и скользкие. Да, до определенного уровня камни были гладкие, сухие и светлые, а ниже — заметно более шероховатые, темные, какие-то зеленовато-серые. Разделительная линия, разумеется, отражала уровень воды в весеннее половодье, когда вода в ручье поднималась.
Что ж, молодец, поздравил я себя, такое открытие удается сделать не всякому, теперь ты еще и геолог. Дальше совсем просто — разглядывать каждый камушек через лупу, к октябрю как раз закончишь. Но, не поддавшись иронии, я продолжал искать. Ходил у самой воды, наступал на камни, забрел под мост, постоял там, пошел дальше, вверх по течению. Глаза уже сами знали, где искать, напоминать им не требовалось.
В десяти футах за мостом я его нашел. Он лежал почти у самой демаркационной линии, в нескольких дюймах над ней, в горке из камней побольше, будто спрятанный, но сразу бросился мне в глаза — как оцарапанная щека. Размером да и формой он напоминал кокосовый орех, шероховатый и зеленовато-серый, а все его соседи были гладкие и светлые. Я застыл как вкопанный и смотрел на него, разинув рот, секунд десять, потом шагнул вперед, не отрывая от него глаз, — вдруг куда-нибудь ускачет? — наступил на голыш и едва не плюхнулся в ручей.
Этот камень явно попал сюда недавно.
Я согнулся пополам, взял его кончиками пальцев обеих рук, выпрямился, чтобы лучше рассмотреть. Конечно, самая неопровержимая улика — это отпечатки пальцев, но с одного взгляда было видно — обнаружить их удастся только при очень большом везении. Камень со всех сторон был шероховатый, сплошь выбоины и вмятины, ни одного гладкого участка. Но я все равно держал его кончиками пальцев — да, отпечатки самая неопровержимая улика, но ни в коем случае не единственная. Я собрался перейти на менее зыбкую почву, как вдруг за моей спиной раздался голос:
— Ищете угольки из костра дьявола?
Я повернул голову. Конни Эмерсон. Она вполне могла дотянуться до меня рукой, а это значило, что она мастерица подкрадываться — если не принимать во внимание шум ручья.
Глаза ее лучились сильной, яркой голубизной. Я ухмыльнулся:
— Нет, золото.
— Правда. Ну-ка, покажите…
Она сделала шаг вперед, ступила на камень, лежавший под неудачным углом, ойкнула и завалилась прямо на меня. Особой опоры у меня под ногами не было, и я свалился, не удержав равновесия, — первую из десятых долей секунды истратил на то, чтобы удержать мой трофей в кончиках пальцев, но все равно не удержал. Я тут же вскочил и присел на четвереньки; Конни лежала, растянувшись во весь рост, но голова ее была приподнята, она изо всех сил за чем-то тянулась, и это «что-то» вот-вот могло оказаться в ее руках. Мой зеленовато-серый камень приземлился в одном футе от воды, и ее пальцы собрались его зацапать. Я не считаю, что голубоглазая блондинка и вероломство — синонимы, но если ей придет в голову швырнуть мой драгоценный камень в воду и посмотреть, много ли будет брызг, нужно всего две секунды… я нырнул вперед прямо по камням и прижал рукой ее предплечье. Она испустила вопль и выдернула руку. Наконец-то, нащупав опору, я привел себя в вертикальное положение и твердо поставил левую ногу перед моим камнем.
Она села, схватилась за предплечье, ошалело уставилась на меня.
— Вы что, горилла эдакий, совсем спятили? — вскричала она.
— Спятишь тут, — попытался объясниться я. — Золото с людьми и не такое делает. Смотрели «Сокровище Сьерра-Мадре»?
— Идите к черту, — она надула губы и выпятила подбородок, но негодовать молча не смогла. — Вы мне, кажется, руку сломали.
— Ну, значит, у вас кости из мела. Я ее просто погладил. Это вы чуть не сломали мне спину, — я заговорил примирительно. — В этом мире слишком много подозрительности. Я не подозреваю вас в покушении на мою жизнь, вы не подозреваете меня в намерении сломать вам руку — идет? Пойдемте от этих камней подальше, посидим на травке и все спокойно обсудим. Глаза у вас обворожительные. Может, прямо с этого и начнем?
