Фергюс Хьюм - Безмолвный дом
– Очень изобретательно, – вздохнул Люциан. – Ну а вы, доктор?
– Я согласился принять несчастного как обычного пациента. А потом Ферручи уехал, пообещав привезти госпожу Клир, чтобы та пообщалась со мной. И он привез ее в Сочельник, около десяти вечера.
– Ага! – воскликнул Люциан, пораженный догадкой. – Она носила черную вуаль с бархатной оторочкой?
– Точно, господин Дензил. Вы встречались с ней?
– Нет, но я о ней слышал. Это была та самая женщина, что посетила господина Рента на улице Джерси. Без сомнения, это ее ожидал Ферручи на заднем дворе.
– Кто такой господин Рент? – озадаченно спросил господин Джорс.
– Разве это имя вам не знакомо?
– Нет.
– Госпожа Клир никогда не упоминала его?
– Никогда.
– А Ферручи?
– Нет. Я никогда не слышал этого имени прежде, – уверенно ответил Джорс.
– Странно, – растерянно протянул Дензил. – Все же, мне кажется, Рент в самом сердце этого заговора… Хорошо, не берите в голову. Пожалуйста, продолжайте, дорогой доктор. Что рассказала вам госпожа Клир?
– Она повторила историю Ферручи, только более эмоционально. Она боялась Майкла, когда он находился под воздействием алкоголя. Порой он хватался за нож. Дважды она отнимала у него оружие. Когда она говорила со мной, то выглядела очень усталой и испуганной. Она хотела, чтобы я поместил его в свое «Убежище», так как граф Ферручи любезно согласился понести все бремя расходов на его содержание. А она желала дать мужу еще один шанс. А потом, так как время было позднее, она осталась тут на всю ночь. Точно так же как граф. И только на следующий день они уехали.
– А когда они появились снова?
– Только через две недели. И они привезли человека, которого называли Марком Клиром.
– Как он выглядел?
– Как седобородый старик.
– Он в самом деле сумасшедший? – напрямую спросил Люциан.
– Он не безумен, но слаб на голову, – с профессиональной интонацией в голосе ответил Джорс. – Без сомнения, когда он прибыл, он был не в себе. Его разум разрушен морфием.
– Не спиртными напитками?
– Нет, хотя госпожа Клир и Ферручи постоянно твердили об этом. Только морфий… К тому же господин Клир – я пока буду называть его именно так – был достаточно силен, и понятно, почему супруга хотела изолировать его. Она сказала, что он часто представляет себя другими людьми. Иногда он объявлял себя Наполеоном, иногда – папой римским, а пробыв неделю в «Убежище», заявил, что он Марк Врэйн, только тогда я не придал этому никакого значения.
– Но как вы считаете, доктор, откуда он мог узнать это имя?
– Мой милый друг, в то время газеты пестрели заметками о таинственном убийстве, и поскольку у нас в «Убежище» есть свой читальный зал, то предполагаю, что господин Клир видел статьи, вот и назвал себя господином Врэйном. Потом, ввиду отсутствия морфия, он впал в своего рода коматозное состояние и несколько недель почти не разговаривал. Он выглядел очень испуганным и всякий раз отзывался на фамилию Клир. Естественно, это подтверждало то, что, когда он назвался Врэйном, я был введен в заблуждение. А потом, когда ему стало лучше, он снова заявил мне, что он – Врэйн. Естественно, я ему не поверил. Однако он оказался столь настойчив в этом вопросе, что я подумал, а вдруг во всем этом есть хоть малая доля правды, и решил поговорить с Ферручи.
– И что тот сказал?
– Он отрицал, что этого человека звали по-другому. То, что два доктора рекомендовали его в мое «Убежище», уже говорило само за себя. Кроме того, все бумаги, оформленные на Клира, были совершенно законны. Два доктора и жена удостоверяли меня в безумии господина Клира и в том, что согласны поместить его сюда.
– Тогда почему вы начали подозревать, что что-то не так? – нетерпеливо спросил Люциан.
– То, что все говорили про алкоголизм, а пациент страдал наркоманией… То, что по просьбе Ферручи мне пришлось встретиться с вами для того, чтобы доказать его алиби, – ответил Джорс. – Тогда мне показалось это более чем странным. А потом появился этот детектив – господин Линк.
– Но вы же так и не встретились с ним?
– Нет. Я был в Италии, но мне сообщили о его визите. Во Флоренции же я узнал все сплетни касательно брака господина Врэйна и предшествовавшего тому романа между будущей госпожой Врэйн и синьором Ферручи. Я предположил, что мог иметь место некий заговор, но никак не мог понять какой. А потом начал подозревать, что господин Врэйн помещен в мою лечебницу не под своим именем, а под именем господина Клира. По возвращении из Флоренции я хотел увидеть вас, но… проклятая лихорадка. Теперь, однако, мы встретились, и я в принципе рассказал вам все, что знал. Ну а теперь, я думаю, нам нужно встретиться с самим мистером Врэйном.
Люциан хотел показать, что доверяет доктору Джорсу, так как тот нуждался в его помощи. Поэтому он рассказал все, что узнал, с того момента, как встретил Майкла Клира, скрывавшегося под именем Марка Бервина, псевдонимом Марка Врэйна, на Женевской площади, до того самого момента, как поиски убийцы привели его к воротам «Убежища». Доктор Джорс слушал очень внимательно. Его маленькое личико то и дело морщилось, кривясь в мрачной улыбке. Когда же молодой адвокат закончил рассказ, доктор только головой покачал.
– Ужасно устроен этот мир, господин Дензил, просто ужасно! – пробормотал он, вставая. – Пойдемте, я познакомлю вас со своим пациентом…
– Но что вы думаете обо всем этом? – поинтересовался Люциан. Он надеялся услышать что-то от доктора в комментарий к своему рассказу.
– Я выскажу свое мнение, когда вы услышите историю господина Врэйна, – объявил Джорс.
Через несколько минут Люциан вместе с «гидом» оказался в милой комнате с французскими окнами, открывавшимися на широкую веранду. Та вела к залитой солнцем лужайке, засаженной яркими цветами. Вдоль стен на полках стояли книги, лежали газеты и журналы. Около окна в удобном кресле устроился старик с объемным томом в руке.
– Хорошо, очень хорошо, – радостно пробормотал себе под нос Джорс. – Как у вас сегодня дела, господин Врэйн?
– Чувствую себя неплохо, – ответил Врэйн мягким, тихим голосом. – Кто это с вами, доктор?
– Мой юный друг, господин Врэйн. Он хочет выслушать вашу историю.
– Увы, это грустная история, мой дорогой! – Глаза старика наполнились слезами.
Отец Дианы оказался среднего роста. Борода его была совсем седой, точно так же как волосы, и закрывала всю грудь. На щеке белел шрам, о котором говорила Диана, – главная примета, которая позволила индентифицировать тело поддельного Врэйна. Фигурой он напоминал господина Бервина, да и в их манере поведения имелось что-то общее. Глаза – тусклые, водянистые. В целом он показался Люциану не тем человеком, который сможет постоять за себя, – слабая личность, которая легко могла бы стать добычей злодеев и разделить грустную судьбу многих несчастных.
