Дэвид Осборн - Убийство в Чесапикском заливе
Я продолжала стоять неподвижно на прежнем месте и слушать. Но слышала только одно — слабый стук в собственных ушах. Может быть, это вошла в здание Констанс Берджесс? Она должна непременно прийти, ведь сегодняшняя запись отсутствует, если, конечно, она не решила сделать это завтра. Помнится, старосты школы частенько так поступали, к тому же из соображений безопасности ей могли приказать не отлучаться с «Королевы Мэриленда».
Я взглянула на часы. Было самое начало двенадцатого. Я вышла в холл, заглянула с балкона вниз, но никого не обнаружила.
— Конни? — тихо окликнула я и испугалась собственного голоса. Если в здании не Конни, а кто-то другой, пусть знают, что я тоже нахожусь здесь. И опять никто не отозвался.
В глубине слабо освещенного холла чернел прямоугольный проем двери, оттуда кто-то мог следить за мной. Я снова заставила себя крикнуть:
— Кто там?
Молчание.
Потом опять послышался уже знакомый мне звук. Точно такое же поскрипывание-потрескивание, словно где-то открывают окно, не в коридоре, как мне показалось сначала, но где-то наверху, надо мною. Может быть на чердаке? Там, помнится, был запасной выход с пожарной лестницей. А вдруг кто-то пытается таким путем проникнуть в здание?
Я вернулась в библиотеку и, затаившись у столика с журналом, стала слушать. Однако никаких звуков больше не было слышно.
И все-таки что-то было не так. Что-то настораживало меня. Сначала я подумала, что это всего лишь игра воображения. Но потом убедилась: нет, это не так. Откуда-то повеяло ночной прохладой. Все окна в библиотеке были плотно закрыты. Свежий воздух мог проникнуть только с чердака, по узкой винтовой лестнице. Значит, люк на верху лестницы открыт.
Мое дальнейшее поведение вполне достойно самой высокой награды за выдающуюся глупость. Я считала себя гораздо умнее злодея, который к тому времени совершил уже два зверских убийства и дважды обвел полицию вокруг пальца.
Я решила во что бы то ни стало выяснить в чем дело. Нарочно наступая так, как, по моему мнению, должен поступать человек, не подозревавший ничего плохого, я решила сделать вид, будто собираюсь уходить из библиотеки. Я раскрыла лежащий на столике огромный фолиант, а потом с шумом его захлопнула; взяла с полки две книги и бросила их на стол, будто уронила; выключила настольные лампы; подошла к дверям и, оставаясь внутри, плотно прикрыла их, как если бы ушла из библиотеки. Затаив дыхание, я стояла в темноте. Луна наконец проступила сквозь густую пелену облаков, и ее тусклый матовый свет проник сквозь окна в библиотеку. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла различать окружавшие меня предметы. К тому же я прекрасно ориентировалась в хорошо знакомом мне здании, а потому легко добралась до лестницы, ничего не задев и ни обо что не споткнувшись.
Я стала подниматься по лестнице, стараясь не скрипеть и не шаркать подошвами по ступеням и даже не дышать. Один шаг, два, три…
Поднявшись до половины лестницы, я снова услышала звук. Легкий стук, как будто кто-то наверху наткнулся на какой-то предмет. Звук, казалось, исходил откуда-то из глубины чердака, и это прибавило мне смелости. Я продолжала подниматься по лестнице и вскоре достигла верхней ступеньки. Здесь я постояла немного, пытаясь вспомнить планировку чердака.
Рядом со мной был лифт, за которым следовала дверь, ведущая к главной лестнице. Я знала, что там находится выключатель, но меня отделяло от него несколько рядов металлических стеллажей. И хотя между ними имелся широкий проход, я не могла вспомнить, как до него добраться. Мне предстояло двигаться ощупью.
Будучи уверенной, что действую абсолютно бесшумно, я почти сразу же нащупала край стеллажей. Потом осторожно, стараясь не наступить на какой-нибудь валяющийся на полу предмет, стала пробираться вперед, как мне казалось, по проходу. Я надеялась быстро одолеть проход, полагая, что после этого можно будет отбросить все предосторожности, включить свой фонарик и броситься к выключателю.
Однако моему замыслу не суждено было осуществиться.
Двигаясь очень медленно, я вдруг ощутила мощную волну электрических «иголок». Я сразу же поняла, что это реакция моего тела на тепло, излучаемое каким-то человеком, находящимся в непосредственной близости от меня.
В тот самый момент, как я поняла, что столкнулась лицом к лицу со злоумышленником, произошло непредвиденное.
Я даже не успела сообразить, как мне следует действовать дальше. Кто-то изо всех сил ударил меня по голове. Голова, казалось, с треском раскололась, и я закружилась в водовороте пурпурных искр.
Глава 23
После такой травмы головы, как у меня, сознание возвращается очень медленно. Едва я пришла в себя, я поняла, что лежу на больничной койке с невыносимой головной болью. И еще что у меня повреждены бедро и спина, а запястье правой руки забинтовано и что кто-то, вероятно сиделка, трогательно ухаживает за мной.
По-видимому, прошло немало времени, прежде чем мое сознание окончательно прояснилось, и я узнала сидящую возле кровати Тэрри Карр. Судя по темноте за окном, я поняла, что была ночь. Позже я слышала, как Тэрри разговаривала с врачом и с сестрой. А потом я опять уснула, а когда проснулась, шум в голове немного поутих, и я смогла оглядеться по сторонам.
Тэрри по-прежнему сидела рядом, сочувственно глядя на меня. Она почти все время молчала, сказала только, чтобы я ни о чем не беспокоилась, что я скоро поправлюсь, а сейчас должна отдыхать. Но поскольку я привыкла немедленно выяснять все, что меня интересует, я стала задавать ей вопросы и в результате смогла в общих чертах представить себе, что со мной случилось.
Мои воспоминания обрывались на том, что я решила подняться на чердак. По словам Тэрри, никто, естественно, не знает, что произошло затем. Меня обнаружила лежащей без сознания на чердаке Констанс Берджесс, пришедшая поздно вечером в сопровождении Кертисса в Главный Корпус, чтобы сделать запись в школьном журнале. Кертисс остался ждать Конни в холле на первом этаже, а она стала подниматься на второй этаж, когда сверху раздался мой отчаянный крик и вслед за этим они услышали, как что-то тяжелое рухнуло на пол. Они тотчас же бросились на чердак — выяснить в чем дело.
— Они обнаружили вас погребенной под стальным стеллажом, а из глубокой раны на запястье фонтаном хлестала кровь, — рассказывала Тэрри, — Констанс разорвала первый попавшийся ей под руку костюм и наложила вам на руку жгут, а Кертисс вызвал полицию и «скорую помощь», после чего разбудил меня.
К тому времени, когда утром вернулась из Вашингтона Эллен, полиция уже составила полное представление о случившемся. Мне, как и Гертруде Эйбрамз, удар был нанесен сзади, только не задвижкой от рамы, а тяжелой деревянной подставкой для книг. На ней были обнаружены мои волосы. После того как я без сознания упала на пол, злоумышленник повалил на меня многоярусный металлический стеллаж и рассек осколком стекла запястье, чтобы создать видимость несчастного случая. Вспугнутый внезапным появлением Констанс, злоумышленник бросил стекло слишком далеко от меня, так что поверить в несчастный случай было никак невозможно.
