Дэвид Осборн - Убийство в Чесапикском заливе
К тому времени, когда утром вернулась из Вашингтона Эллен, полиция уже составила полное представление о случившемся. Мне, как и Гертруде Эйбрамз, удар был нанесен сзади, только не задвижкой от рамы, а тяжелой деревянной подставкой для книг. На ней были обнаружены мои волосы. После того как я без сознания упала на пол, злоумышленник повалил на меня многоярусный металлический стеллаж и рассек осколком стекла запястье, чтобы создать видимость несчастного случая. Вспугнутый внезапным появлением Констанс, злоумышленник бросил стекло слишком далеко от меня, так что поверить в несчастный случай было никак невозможно.
Эллен сразу же явилась навестить меня.
— Если бы не находчивость Конни, — сказала она, — все могло кончиться значительно хуже, Маргарет.
Спина, видимо, была повреждена стеллажом, и Тэрри сказала, что тут мне тоже повезло:
— Доктор говорит, что вам просто чудом удалось избежать перелома позвоночника и таза.
Я мысленно воздала хвалу теннису, Джейн Фонда и двухмильным пробежкам через день.
Разумеется, я получила еще одну травму, куда более серьезную, чем все эти. При том, что мне все-таки посчастливилось выудить важную информацию в лаконичных записях Конни, моя гордыня была повержена в прах. Я даже назвала бы это потерей лица. Майкл явился меня навестить во второй половине дня, когда Эллен и Тэрри уже уехали из больницы. С охапкой весенних цветов и такой неподдельной тревогой в глазах, что я мгновенно насторожилась. Не дав ему возможности вымолвить слово, я с ходу выпалила:
— Почему вы продолжаете ходить вокруг да около, Майкл, вместо того чтобы сказать прямо?
— Сказать — что?
— То, что вы думаете. Что я поступила нечестно по отношению к вам и что я либо ненормальная, либо дура, либо вздорная, либо и то и другое и третье вместе взятое. Я знаю, что именно так вы и думаете.
— Вовсе нет, — сказал он и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. — Честно говоря, я думал о том, что вам совершенно не требуется косметика. Без косметики вы выглядите точно так же. Правда.
Я лишилась дара речи, а когда обрела его снова, Майкл уже не улыбался, а смотрел на меня пристально, буквально пронзая взглядом насквозь.
— Ну что ж, Маргарет, вы правы, — сказал он. — Давайте перейдем к делу, и для начала скажите, какого черта вы отправились среди ночи на чердак?
От этих его слов я сразу же почувствовала облегчение и стала рассказывать, как у меня возникла странная мысль, что, возможно, мне удастся найти что-нибудь интересное для следствия в школьном журнале, и как я преуспела в этом, и как потом с чердака потянуло прохладой и я пошла туда выяснить в чем дело.
Он укоризненно покачал головой и спросил:
— Вы не догадываетесь, кто мог на вас напасть?
Я горестно вздохнула.
— Конечно, нет.
— Подозреваете ли кого-нибудь?
— Нет. Видимо, это тот самый человек, которого мы разыскиваем.
— Извините, — возразил он. — Вовсе необязательно. Тут могут быть замешаны двое.
Да, конечно, подумала я. Я и сама склонялась к этому выводу.
— Но в моем случае Конни Берджесс остается вне подозрений.
— Только благодаря Кертиссу.
Я слегка опешила.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу этим сказать, что она пришла в Главный Корпус, увидела вас, устроила вам ловушку, а потом, не знаю уж по какой причине, возможно, для того, чтобы направить нас по ложному следу, если она думает, что мы подозреваем ее в убийстве Хьюз и Эйбрамз, сделала вид, что спасла вас.
— Майкл, это же чистейшая паранойя!
Он рассмеялся:
— Я сталкивался с фактами почище. Но этот случай — хрестоматийный. Кертисс ей нужен для алиби, если, конечно, они не действуют сообща, но это уже из области фантазии. Поэтому, согласен, Констанс не могла совершить покушение на вас.
— И Перселл тоже вне подозрений, — сказала я. — Никогда не поверю, что он мог тайком пробраться сюда только затем, чтобы напасть на меня.
— Конечно, особенно если учесть, что он сейчас содержится под стражей. Нью-йоркская полиция арестовала его вчера днем в Сиракузах по какому-то пустячному обвинению и поэтому не сможет долго держать его в участке. Сегодня утром мне позвонили оттуда и сообщили, что он утверждает, будто бежал из «Брайдз Холла» из опасения стать очередной жертвой.
Он встал, чтобы поправить букет, который медсестра поставила в вазу.
— Я был уверен, что именно этим он будет объяснять свой побег, — продолжал он. — Но мы не узнаем, прав я или нет, если не сумеем заполучить его на основании приказа об экстрадиции. Впрочем, приказа такого может и не последовать, поскольку он заручился услугами очень сильного адвоката.
Майкл снова сел.
— Ну, а теперь о школьном журнале. Так что же вам удалось из него выудить?
Я стала рассказывать, а когда закончила свой рассказ, он минуту молча смотрел на меня, а потом, слегка присвистнув, сказал:
— Очень интересно. Очень. Мы все тщательно проверим. В авиакомпаниях и, может быть, через секретаря Берджесса. Если Констанс окажется права, я хотел бы пока держать Эллен в неведении относительно того, что нам известно.
— Почему? — удивилась я. Воскресшая в памяти история с «Бутсами» существенно подорвала мое сочувствие к Эллен. Я понимала, что, примчавшись навестить меня и выказывая мне свое дружелюбие, она преследует одну цель — отвести от себя подозрения. — Разве Эллен не является главным подозреваемым лицом?
— Лицом, подозреваемым в чем? В совершении убийства или в посещении газебо? Не горячитесь, Маргарет. Возможно, вы доказали, что Эллен могла быть в газебо, но вы не доказали, что она действительно была там.
— Это она на фотографии Мэри, Майкл, — не сдавалась я. — Она, я точно знаю.
— Пусть так. Но согласится ли с вами суд? На фотографии даже не видно лица. Отсутствуют какие-либо бесспорные приметы. Характерная для нее осанка, поза — и все? Изображение к тому же расплывчатое, несфокусированное.
Я не могла ничего возразить на это, потому что он был прав.
Между тем Майкл продолжал:
— Послушайте, надо набраться терпения. Одно дело подозрение и совсем другое — доказательство; у нас нет никаких, даже самых незначительных улик, скажем, волоска с головы, не говоря уже об отпечатках пальцев. Ничего. И пока у нас нет доказательств, мы должны держать в строжайшей тайне то немногое, что нам уже известно, чтобы не насторожить преступника и не побудить его понадежнее замести следы.
Я была обескуражена до крайности. Получалось, что предпринятая мною ночная вылазка, чуть было не окончившаяся для меня трагически, оказалось напрасной. И мне оставалось утешаться лишь тем, что удалось обнаружить в Джорджтауне.
