Марджори Эллингем - Смерть призрака
— Кто внушил вам такую мысль, мистер Поттер? — осведомился он осторожно.
На мгновение вылинявшие глаза с презрением остановились на темном лице полицейского.
— Я услышал это от Лайзы, — коротко пояснил он, — и нет теперь смысла ходить вокруг да около. И уж вовсе не время для обсуждений, хороших манер, притворства. В моей жизни притворства хватало с лихвой… Да и в жизни этого… И ничего хорошего в этом нет — одна гниль… Инспектор покосился на Кэмпиона.
— Весьма прискорбно, что мисс Капелла ведет с вами такие разговоры, — сказал он строго. — Она будет иметь серьезные неприятности.
Если он надеялся этой угрозой как-то воздействовать на человека, сидящего в постели, то его ждало разочарование. Мистер Поттер, этот добрейший из людей, всего лишь пожал плечами.
— Я вряд ли смогу этому помочь, — произнес он. — Я не могу помочь ни в чем. Мне бы хотелось остаться одному.
— Нет, мистер Поттер, — примирительно возразил Оутс, — я понимаю, что эта беседа доставит вам много боли, но обстоятельства к этому вынуждают. Имеется несколько вопросов, которые я должен вам задать и на которые вам следует ответить. Пытаясь помочь вам вчера, мисс Капелла невольно создала проблему, которую мы с вами должны прояснить. Вы понимаете меня?
Вопрос инспектора прозвучал втуне, ибо мистер Поттер отвернулся и уставился в окно, разглядывая облака, скользящие по небу.
Оутс вновь задал свой вопрос, и фигура в постели шевельнулась. Поттер посмотрел на своего мучителя и с явным усилием постарался сосредоточиться.
— Я один, — вдруг сказал он. — Я совершенно свободен. Я могу идти куда хочу, делать что вздумаю. Я хотел бы умереть!
После этих слов наступило молчание. Кэмпион задержал дыхание, а глаза инспектора застыли. Это было довольно-таки жутковато.
Оутс осторожно выждал, затем покачал головой.
— Я должен знать, — решился он снова, — почему вы отправили вчера утром телеграмму в Блейкенхам о том, что вы больны и лежите в постели?
Мистер Поттер посмотрел на него рассеянно и ответил лишь через минуту.
— У меня были более важные дела.
Он это выговорил очень старательно и так, словно теперь он был далеко-далеко от тех важных дел.
— Ничего из того, что было важно тогда, не важно теперь… Теперь вообще ничего не важно… Но скажу вам смеха ради: я сделал литографию, оттиск, который мне понравился. — Мистер Поттер как бы сам себе удивлялся, вспоминая об этом. — Мне захотелось показать его кому-нибудь. Я словно помешался.
— И куда же вы направились? — подсказал инспектор.
— В студию Билла Феннера в Патни. Мы весь день провели, разглядывая этот оттиск и беседуя. Я наслаждался бездельем, как школьник. Как будто в этом был какой-нибудь смысл!
— И когда же вы вернулись? — спросил инспектор, отметив в уме имя и место студии упомянутого Феннера. — Вы вернулись тогда, когда увидели меня? И всех нас?
Мистеру Поттеру требовалось огромное напряжение, чтобы восстановить эти события, и лоб его испещрили морщины. Но вдруг глаза его расширились, и он прямо взглянул в глаза инспектору.
— Нет, конечно, — воскликнул он. — Конечно, это было вчера! Я вернулся раньше, когда это уже случилось… Теперь я понимаю.
— Вы вернулись раньше?
— Да. Около пяти. Это разве важно? Инспектор присел на край кровати.
— Попробуйте припомнить это точнее, сэр, — попросил он… — Я знаю, вам это будет нелегко.
— Нет, — ответил мистер Поттер неожиданно. — Это вспоминается очень отчетливо, хотя и кажется, что произошло давным-давно.
Он сидел в кровати абсолютно неподвижно, и лицо его непроизвольно дергалось.
— Я видел ее и не знал… — сказал он. — Моя бедная Клэр, я не знал!
— Вы ее видели? — эхом отозвался инспектор, мягко подталкивая Поттера к продолжению рассказа.
— Она уже, должно быть, была мертва, — прошептал несчастный. — Когда я вошел, то увидел ее лежащей, и стакан на полу… И я не знал… Даже когда… — Его голос зазвучал как бы издалека.
Глаза инспектора впились в рассказчика.
— Там на полу был стакан? Но мы не увидели никакого стакана!
— Я его вымыл и поставил в шкафчик, — просто пояснил мистер Поттер.
— Но зачем? — лицо инспектора оцепенело, оно было почти потрясенным от изумления.
— Больше из притворства, — ответил Поттер. — Это одна из вещей, не имеющих значения. Имитация воспитанности. Все это глупые штучки, показуха, мишура… никакого смысла во всем этом…
— Почему вы вымыли стакан? — настойчиво повторил инспектор.
— Это же был четверг, — сказал мистер Поттер. — В этот день без четверти семь всегда приходит миссис Лафкадио… чтобы… пригласить мою жену и меня к ужину. Я знал, что не имело смысла и пытаться поднять бедную Клэр, но я подумал, что если миссис Лафкадио не увидит стакана, то не будет и… и свидетельства о состоянии моей жены. Оно будет не таким очевидным. Поэтому я унес его и поставил в шкафчик. После этого, так как я уже ничего больше сделать не мог, я поспешил уйти, надеясь, что меня никто не заметил. Теперь я вижу, каким был идиотом. Я же не понял, что совершил!
Инспектор, вынувший наконец свой блокнот и держащий карандаш наготове, весь был как струна. Глаза его горели. Кэмпион словно прочел его мысли о той забавной сценке в столовой, тогда, после первого убийства. Он и сам будто увидел все это наяву.
Он увидел ярко освещенный интерьер, ноги в коричневых внушительных туфлях, вытянутые поперек рамы, образованной дверью, и лихорадочные попытки мистера Поттера не впустить его и инспектора в комнату. И вдруг вся таинственность раннего возвращения этого человека в студию улетучилась сама собой.
Инспектор взял себя в руки. Для официального дознания это были факты, и их следовало занести в протокол.
— Когда вы увидели миссис Поттер, как она выглядела? Где она находилась?
— Она лежала вниз лицом на диване, как бы полусидя, туловище ее было повернуто так, что лица не было видно…
Мистер Поттер рассказывал это почти удивленно, как если бы его мысли были заняты более существенными вещами, далекими от этих будничных мелочей.
— Вас не удивило, что она лежала в этой позе?
Мистер Поттер ответил с усилием:
— Я бы не смог ответить вам на это вчера, потому что вчера это казалось важным, но теперь это такая ерунда! Моя жена часто выпивала немалое количество спиртного и на время впадала в почти бессознательное состояние. Я думаю, выпивка действовала на нее почти сразу. Наверное, это было что-то вроде наркомании. И если что-то сильно ее волновало… и если она не находила выхода… она прибегала к алкоголю. Я помню, как меня огорчало, я бывал этим напуган, и даже… пусть Господь простит меня… шокирован. Теперь смешно. Почему бы ей этого не делать!
