Глэдис Митчелл - Убийства в Солтмарше. Убийство в опере (сборник)
Будь это кто-то другой, мы, нечего и говорить, решили бы, что нас разыгрывают, но миссис Гэтти мы знали уже давно. Как-то утром она увязалась за мной, проводила через всю деревню, причем блеяла по-овечьи, а потом – к большой радости бегущих мимо школьников (была суббота) – во весь голос заявила, что я переменился к лучшему. Поскольку раньше она сравнивала меня с козликом, то, наверное, намекала на библейских агнцев и козлищ. Я пустился наутек, а вослед мне неслись детские счастливые вопли и надсадное блеяние миссис Гэтти.
С миссис Брэдли мы встретились в понедельник, и я посочувствовал ей по поводу того, что ее лечение не принесло результатов. Она по своему обычаю фыркнула и сообщила, что Кэнди непременно освободят. Возможно, ему придется пройти медицинское обследование.
– А теперь, мой мальчик, – любезно произнесла она, – я могу прочесть в клубе лекцию.
Вид у меня, нечего и говорить, был озадаченный. Да, я как-то пересказал ей основные положения одной из своих лекций – про сэра Роберта Уолпола, если не ошибаюсь, но совершенно не мог припомнить, чтобы просил ее прочесть лекцию. Наверное, я сделал это по рассеянности… Словом, прокашлявшись, дабы заполнить неловкую паузу, я постарался как можно сердечнее выразить радость, и удовольствие, и благодарность.
– А когда? – спросил я, внутренне трепеща.
– Когда у вас лекции?
Разговор происходил в понедельник. Да, именно. А в следующую пятницу в деревню вернулся Боб Кэнди – и стал героем дня. Миссис Брэдли за свой счет отправила его – в сопровождении Мейбл Пьюзи и ее брата – в Кент, чтобы он отдохнул. Один тамошний землевладелец, знакомый миссис Брэдли, пообещал потом найти ему работу. Так и вышло, и, насколько я знаю, для Боба все кончилось хорошо.
– Лекции – в среду, – сказал я.
– Значит, на той неделе в среду.
– А… тема? – спросил я, затаив дыхание.
– Ах да, тема. – Миссис Брэдли как будто немного растерялась. – Разумеется. Тема… Как по-вашему – заинтересует ли их тема «Эго и либидо»?
Слегка потрясенный, вспотевшей рукой я подергал воротничок.
– Или нет. Слишком примитивно, – заявила она. – А что, если «Гордость и предубеждение в свете понятия расовой чистоты»?
– Ээ-э… – беспомощно промычал я.
– Ладно, оставим до завтра. Вы не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю.
– Народ у нас не очень-то любознательный, – слабо молвил я. – Мы обычно устраиваем сеансы с «волшебным фонарем», и то они свистят, топают, могут в экран чем-нибудь запустить.
– Нет, так не годится. – Миссис Брэдли призадумалась. – А викарий приходит?
Викарий на лекции, разумеется, не ходит.
– На вашу лекцию уж точно придет. – Я очень на это надеялся.
– А миссис Куттс?
– Сам ее притащу, – поспешно сказал я.
– А я приведу Эдви Дэвида Берта, да еще необходимо пригласить сэра Уильяма и мистера Брэнсома Бернса…
– Что-то загостился он в Манор-Хаусе, правда? – Вышло грубовато. Меня не касается, сколько времени гостят у сэра Уильяма его приятели.
Миссис Брэдли захохотала как гиена.
– Тогда и я у него загостилась. – И она ткнула меня в бок.
Я покраснел и извинился. Я настолько привык к ее присутствию, что совершенно забыл: она ведь тоже гостит у сэра Уильяма!
– Ничего, мой мальчик, – весело сказала она. – Встретимся у Филипп[15].
Новость о предстоящей лекции я сообщил за вечерним чаем. Отреагировали все по-разному. Старый Куттс мрачно улыбнулся.
– Наверное, мне придется пойти и следить за порядком, – сказал он.
– Лучше всего вначале устроить чаепитие, – предложила Дафни. – А то никого не затащишь, и бедной старушке будет страшно неловко.
Да, Дафни полна «молоком сердечных чувств», и оно может брызнуть из нее, как из проколотого кокоса, в самый неожиданный и неподходящий момент.
– Не волнуйтесь вы так, – деловито сказал Уильям. – Придут как миленькие, хотя бы тухлыми яйцами пошвыряться. Она уже беседовала с некоторыми по поводу того, как они воспитывают своих жутких отпрысков.
– Уильям! – одернула племянника миссис Куттс.
– Ну чего там, беседовала же! – не унимался он. – А на какую тему она собралась выступать?
– Вопрос, нечего и говорить, интересный, – слабо ответил я.
Миссис Куттс выпрямилась и опустила на стол чайник, из которого уже собиралась налить мне чаю.
– Вы же понимаете, – очень ядовито сказала она, – что отвечать придется вам.
Я не сразу понял и с обаятельной улыбкой переспросил:
– А?
– Да. Если эта женщина станет говорить на неделикатные темы, виноваты будете вы. Так что имейте в виду. – И, подняв чайник, она налила мне чаю чуть не через край.
– Ух ты, тетя, – Уильям вытаращил глаза, – с вами она тоже говорила о воспитании?
– Выйди из комнаты, Уильям! – прогремел Куттс.
Уильям, поспешно затолкав в рот остатки бутерброда, повиновался.
– Знаете ли, – начал я. – Вам не кажется… в смысле, по-моему, вы преувеличиваете, миссис Куттс. С чего бы ей говорить о чем-то особенном? И вообще миссис Брэдли, я уверен, никогда не будет говорить о том… о чем говорить не пристало.
Я опять попытался выдать обаятельную улыбку, но губы меня не слушались. Сам не знаю почему… Не от страха же перед миссис Куттс.
Дафни поспешила мне на выручку.
– Тетя, если вам не понравится лекция, вы просто можете ее прервать.
– Именно, именно, – подтвердил Куттс, поднимаясь из-за стола.
Миссис Куттс начала составлять чашки на поднос и демонстративно ждала, пока я допью. Я встал и позвонил. Когда со стола убрали, она устремилась на очередное заседание, а мы с Дафни, прихватив из буфета кусок торта, отправились искать Уильяма.
На следующий день я – нечего и говорить, тщетно – допытывался у миссис Брэдли, каков будет предмет ее лекции. Ничего определенного она не сказала, но заверила меня, что на лекцию соберутся толпы, мне только нужно повесить в обычном месте объявление, что на следующей неделе в среду в девять вечера в деревенском клубе миссис Беатрис Лестрейндж Брэдли прочтет лекцию-сюрприз.
– Но мы всегда начинаем в половине восьмого, – возразил я. – В дни лекций отменяем женские молитвенные собрания.
Она лишь отмахнулась.
– Тогда я не успею поужинать. Вы же не хотите, мой мальчик, чтобы я пропустила ужин?
– Не хочу, но все же девять часов – не слишком ли?
– Нет. Во время моей лекции должно быть темно. Нужна полная темнота – и в зале, и на улице.
– Можно устроить затемнение. Мы так всегда делаем, когда показываем диапозитивы. Кстати, вам нужен помощник – менять диапозитивы?
– Нет, диапозитив будет только один. Его поставят в начале лекции, и он останется до самого конца.
