Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)
Мисс Карнаби вздохнула.
– В чем дело? – спросил Пуаро.
– Я вспомнила, – ответила Эйми, – о том чудесном сне, который видела на первом празднике, – после гашиша, наверное. Я так прекрасно организовала все в мире! Никаких войн, нищеты, болезней, никаких безобразий…
– Должно быть, это был прекрасный сон, – с завистью произнес Джепп.
Мисс Карнаби вскочила и сказала:
– Я должна ехать домой. Эмили так нервничала… И дорогой Огастес ужасно по мне скучает, как я слышала.
Пуаро с улыбкой произнес:
– Возможно, Огастес боялся, что, как и он, вы собирались умереть за Эркюля Пуаро!
Подвиг одиннадцатый
Яблоки гесперид
I
Эркюль Пуаро задумчиво смотрел в лицо человека, сидящего за большим письменным столом из красного дерева. Он отметил широкий лоб, узкие губы, хищную линию подбородка и пронзительные, мудрые глаза. Глядя на этого человека, сыщик понял, почему Эмери Пауэр стал таким всесильным финансистом.
А когда его взгляд упал на длинные, тонкие руки изящной формы, лежащие на крышке стола, он также понял, почему Эмери Пауэр пользуется славой великого коллекционера. Его знали по обе стороны Атлантики как знатока произведений искусства. Страсть Пауэра к искусству шла рука об руку с не меньшей страстью к историческим ценностям. Ему было мало того, что вещь красива; он также требовал, чтобы за ней стояло предание.
Эмери Пауэр говорил. Его голос звучал тихо – негромкий, четкий голос, который производил большее впечатление, чем любой громкий звук.
– Я знаю, что вы теперь не беретесь за много разных дел. Но за это, я думаю, возьметесь.
– Значит, это дело большой важности?
– Оно имеет большую важность для меня, – ответил Эмери Пауэр.
Пуаро сохранил вопросительное выражение лица, слегка склонив набок голову. Сейчас он напоминал задумчивого дрозда.
Его собеседник продолжал:
– Речь идет о возвращении произведения искусства. Если быть точным, золотого резного кубка времен эпохи Возрождения. Говорят, что из него пил Папа Александр Четвертый, Родриго Борджиа. Он иногда подносил его одному из особенно почетных гостей, чтобы тот из него выпил. Этот гость, месье Пуаро, обычно умирал.
– Хорошенькая история, – пробормотал сыщик.
– История этого кубка всегда была связана с насилием. Не раз его похищали. Чтобы завладеть им, совершались убийства. Кровавый след тянется за ним через века.
– Из-за его изначальной ценности или по другим причинам?
– Его ценность, несомненно, велика. Его сделал выдающийся мастер – говорят, это был Бенвенуто Челлини. Он изготовлен в виде дерева, вокруг которого обвился змей из драгоценных камней, а яблоки на дереве сделаны из прекрасных изумрудов.
– Яблоки? – с возрастающим интересом тихо переспросил Пуаро.
– Изумруды особенно красивы, как и рубины змея, но, конечно, истинная ценность этого кубка – в ее исторических ассоциациях. Он был выставлен на продажу маркизом ди Сан-Вератрино в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Коллекционеры боролись друг с другом, и я в конце концов получил его за сумму, равную, по тогдашнему курсу, тридцати тысячам фунтов.
Пуаро вздыбил брови:
– Королевская цена! Маркизу ди Сан-Вератрино повезло.
– Когда я очень чего-то хочу, я готов за это платить, месье Пуаро.
– Несомненно, – мягко сказал сыщик, – вы слышали испанскую поговорку: «Бери, что хочешь, и плати за это, говорит Господь».
На мгновение финансист нахмурился – в его глазах вспыхнул гнев.
– Вы склонны к философии, месье Пуаро, – холодно ответил он.
– Я достиг возраста размышлений, месье.
– Несомненно. Но не размышления вернут мне мой кубок.
– Вы так считаете?
– Мне кажется, потребуются действия.
Эркюль Пуаро спокойно кивнул:
– Многие совершают ту же ошибку. Но я прошу у вас прощения, мистер Пауэр, мы отклонились от обсуждения нашего дела. Вы говорили, что купили этот кубок у маркиза ди Сан-Вератрино?
– Вот именно. Теперь я должен сказать вам, что его похитили до того, как он перешел ко мне.
– Как это случилось?
– В ночь перед торгами во дворец маркиза проникли – и украли восемь или десять предметов значительной ценности, в том числе и этот кубок.
– Что было предпринято по этому делу?
Пауэр пожал плечами.
– Полиция, конечно, взяла это дело в свои руки. Грабеж признали делом рук хорошо известной банды международных воров. Двоих из них, француза по имени Дюбле и итальянца по имени Риковетти, поймали и судили: у них нашли некоторые из украденных вещей.
– Но не кубок Борджиа?
– Но не кубок Борджиа. Насколько удалось узнать полицейским, в деле участвовали три человека: те двое, которых я назвал, и третий, ирландец по имени Патрик Кейси. Последний был опытным ночным вором-взломщиком. Именно он, как говорят, и украл все эти вещи. Дюбле был мозгом их шайки и планировал ограбления; Риковетти вел машину и ждал внизу, когда ему спустят добычу.
– А украденные вещи? Они делили их на три части?
– Возможно. С другой стороны, возвращенные предметы имели самую низкую стоимость. Вероятно, самые достойные внимания и красивые предметы поспешно контрабандой вывезли из страны.
– А что же третий, Кейси? Он так и не понес наказания?
– Не в том смысле, какой вы имеете в виду. Он был уже не очень молодым человеком, и мышцы его утратили гибкость. Две недели спустя он упал с пятого этажа здания и мгновенно погиб.
– Где это произошло?
– В Париже. Он попытался ограбить дом банкира-миллионера Дюволье.
– И кубок с тех пор так и не нашли?
– Вот именно.
– Его никогда не предлагали купить?
– Я совершенно уверен, что нет. Могу сказать, что не только полицейские, но также частные детективы искали его.
– А как же деньги, которые вы заплатили?
– Маркиз, очень щепетильный человек, предложил вернуть их мне, так как кубок похитили из его дома.
– Но вы не приняли его предложение?
– Нет.
– Почему?
– Скажем, потому, что я предпочел держать это дело в своих руках.
– Вы хотите сказать, что, если б вы приняли предложение маркиза, кубок, если его найдут, был бы его собственностью, тогда как сейчас он ваш по закону?
– Вот именно.
– Что стояло за такой вашей позицией?
Эмери Пауэр ответил с улыбкой:
– Я вижу, вы оценили этот момент. Понимаете, месье Пуаро, это очень просто. Я считал, что знаю, кто владеет кубком.
– Очень интересно. И кто же?
– Сэр Рубен Розенталь. Он был не только таким же коллекционером, но и моим личным врагом в то время. Мы соперничали в нескольких деловых сделках, и в целом я вышел победителем. Наша вражда дошла до высшей точки в борьбе за владение кубком Борджиа. Каждый из нас был твердо намерен завладеть им. Вопрос чести, более или менее. Назначенные нами представители торговались на аукционе.
– И ставка вашего представителя обеспечила вам это сокровище?
– Не совсем так. Я принял меры предосторожности и нанял второго агента, якобы представителя одного парижского дилера. Ни один из нас, вы понимаете, не захотел бы уступить другому; но позволить третьей стороне заполучить кубок, а потом иметь возможность потихоньку обратиться к этой третьей стороне – совсем другое дело.
– Фактически un petit déception[29].
– Вот именно.
– И он удался… А сразу же после этого сэр Рубен обнаружил, что его обманули.
Пауэр улыбнулся. Эта улыбка о многом говорила.
– Теперь я понимаю ситуацию, – сказал Пуаро. – Вы считаете, что сэр Рубен, не желая быть побежденным, намеренно заказал это похищение?
Эмери Пауэр поднял руку:
– О нет-нет! Ничего настолько грубого. Вот к чему все сводилось: вскоре после этого сэр Рубен приобрел бы кубок эпохи Возрождения неясного происхождения.
– Описание которого распространила полиция?
– Кубок не выставляли бы на всеобщее обозрение.
– Вы считаете, сэру Рубену было бы достаточно знать, что он им владеет?
– Да. Более того, если б я принял предложение маркиза, сэр Рубен мог бы потом заключить с ним частное соглашение, что позволило бы кубку законно перейти в его собственность. – Он немного помолчал, затем продолжил: – Но то, что я остался законным владельцем, оставило мне возможность вернуть свою собственность.
– Вы хотите сказать, – высказал Пуаро откровенное предположение, – что вы могли бы организовать его похищение у сэра Рубена.
– Не похищение, месье Пуаро. Я всего лишь вернул бы свою собственность.
– Но, как я понимаю, вам это не удалось?
– По очень веской причине. Кубка у Розенталя никогда не было!
– Откуда вы это знаете?
– Недавно произошло слияние нефтяных компаний. Теперь наши с Розенталем интересы совпадают. Мы союзники, а не враги. Я откровенно поговорил с ним на эту тему, и он сразу же заверил меня, что кубок никогда не принадлежал ему.
– И вы ему верите?
