Эрл Гарднер - Дело игральных костей
Мейсон сел боком на стул, положил ногу на ногу.
— Как я понимаю, вы знали, что Конвэй и Миликант — это один и тот же человек. Вы зашли к нему в квартиру и обнаружили, что он убит. Вы понимали, что у вас будут большие неприятности, если вы не найдете документы, которые, по вашим сведениям, имелись у Миликанта. Вы старательно их искали, но у вас ничего не получилось, и в конце концов вы бросили это занятие. А потом вы поступили совсем не лучшим образом. Вам не давала покоя мысль, что все может открыться. Но вы были бессильны перед обстоятельствами. Когда вы это поняли, вас обуяла ярость.
— Благодарю, — сказал Олден Лидс.
— За что? — удивился Мейсон.
— За то, что вы не думаете, что его убил я. Я боялся, что вы так считаете.
— Там найдены ваши отпечатки, — вздохнул адвокат. — Есть свидетель, видевший, как вы выходили из квартиры. Свидетель этот вошел в квартиру сразу после вашего ухода и увидел, что там что-то искали и…
— Где был в это время Джон Миликант? — спросил Лидс.
— Вероятно, лежал в ванной мертвый.
— Этот человек туда не заглядывал?
— Нет.
Лидс пожал плечами:
— Я не вправе учить вас работать, Мейсон. Все-таки юрист вы, а не я.
— Это имело бы значение, если бы вы не принялись мне лгать с самого начала, — ответил Мейсон. — Но теперь даже я не знаю, как убедить присяжных в вашей невиновности.
Лидс воспринял заявление адвоката философски.
— Это плохо, — проговорил он. Мейсон пожал плечами:
— Но это так.
Воцарилось молчание. Через какое-то время адвокат сказал:
— Начальника тюрьмы Сан-Квентин нельзя назвать большим любителем строгих наказаний, он лишь по долгу службы приводит приговоры в исполнение и утверждает, что новая газовая камера хуже, чем виселица.
Лидс холодно посмотрел на него.
— Уж не решили ли вы испугать меня смертной казнью? — спросил он.
Мейсон, посмотрев ему в глаза, просто ответил:
— Вы не ошибаетесь.
— Не надо, — посоветовал Лидс. — Со мной это не пройдет.
Мейсон посмотрел на его спокойное лицо и улыбнулся:
— Этого я и боялся, — сказал он.
Через некоторое время Лидс, наконец, принял решение:
— Ладно, давайте поговорим.
— Насколько я понимаю, — сказал Мейсон, — Хогарти убила… Эмили Миликант, и вас тогда в хижине не было. Скорее всего, объятая паникой, она бросилась бежать, а вы попытались ее догнать, но не смогли. Тогда вы постарались скрыть следы того, что произошло, и…
На лице Олдена Лидса отразилась мука, и Мейсон замолчал.
— Вы не пробовали его искать? — спросил через некоторое время адвокат.
Лидсу потребовалось время, чтобы прийти в себя. Когда он заговорил, его голос был удивительно спокоен.
— Нет, — ответил он, — не пробовал. А вы, господин адвокат, умнее, чем я думал.
— Самое неприятное в работе любого адвоката то, что иногда приходится помогать клиентам, которые не желают этого, проявляя рыцарство, они лезут прямо в петлю. В таких случаях адвокат бессилен.
— Послушайте, Мейсон, — не сдержался Лидс, — все, что вы говорите, это чушь, но чушь опасная.
— Эмили Миликант сбежала, — констатировал Мейсон. — Она прислала мне записку из гостиницы в Юме, рассчитывая таким образом ввести меня в заблуждение, обмануть.
— А разве она не там? — спросил Лидс, очень естественно или умело разыгрывая удивление.
— Нет, — ответил адвокат. — Там нет женщины с таким именем, как нет никого, кто по описанию был бы на нее похож.
Лидс молча обдумывал новость.
— Может быть, — предложил адвокат, — вы расскажете мне о Хогарти что-нибудь еще?
— А если я откажусь?
— В таком случае мне придется заполнять пробелы в моих знаниях самостоятельно, в меру своих возможностей.
— Почему вы решили, что Хогарти убила Эмили?
— На это указывает многое, — ответил Мейсон. — Прежде всего — вы не похожи на того, кто сбегает, убив человека в честном бою. И вы вряд ли смогли бы совершить преднамеренное убийство, разве только защищая того, кого любите. Если это произошло на Юконе, то свидетелей всего двое: вы и Эмили, и вам пришлось остаться там, чтобы расхлебывать это дело.
Лидс сложил перед собой ладони.
— Эмили, — произнес он, — в молодости была сильной натурой. Она любила приключения, и ее, как многих детей конца века, не волновали последствия того, что она делала: она всегда поступала так, как считала нужным, и была волевой, решительной и независимой.
— Продолжайте, — ободрил Мейсон, — продолжайте!
— Встретив Хогарти, увлеченного поисками золота, она решила попытать счастье на старательском поприще вместе с ним и со мной. Эмили хорошо выполняла свою работу: создавала в хижине уют, убирала, готовила, делала многое другое, помогая нам искать золото. Однако Хогарти решил получить от нее кое-что еще. Однажды, когда я уехал в ближайший поселок за продуктами, он распустил руки, и, вернувшись, я не нашел ее. Она оставила записку.
— Где эта записка? — спросил Мейсон.
— Я ее сжег.
— Она убила его?
— Вероятно, — ответил Лидс. — Некоторое время они боролись, затем, чувствуя, что силы покидают ее, Эмили выстрелила, и Хогарти упал, потом вскочил и бросился бежать. Она не знала, куда угодила пуля. Сезон заканчивался, и смеркалось рано. Видимо, Эмили стало страшно от вида крови на полу хижины и на снегу, и она, покидав кое-какие вещи в сани, ушла. В лагере тогда оставалось только две собаки, на остальных я уехал за провизией.
— Когда вы вернулись?
— Через три дня.
— И вы пытались найти ее?
Лидс кивнул. Видимо, ему не хотелось это обсуждать.
— Вы пытались разыскать Хогарти?
— Хогарти умер, — ответил Лидс. — Он был ранен в живот и до последней минуты за ним ухаживал один старатель по имени Карл Фрихом. Обо всем этом я узнал гораздо позже. Прочитав записку Эмили, я был потрясен. Мне стало очень одиноко. Работая там, мы добыли много золота. Это было еще до того, как появилась Эмили. Мы ей об этом не говорили, потому что Хогарти ни с кем не хотел делиться. Золото было спрятано в земле под очагом. Я его выкопал, прихватил с собой провизию, которой теперь у меня было предостаточно, и отправился в «Белого коня», но не нашел там никаких следов Эмили. Затем у меня появилась идея сбить со следа полицию, путешествуя под именем Билла Хогарти. Тогда бы Эмили никто не смог заподозрить в убийстве Хогарти, поскольку должны были появиться записи, что он выехал из страны. Если полиция станет утверждать, что она убила Лидса, то перед ними появится Лидс, живой и невредимый. Это было лучшее из того, что я мог придумать.
— В конце концов, вы нашли ее в Сиэтле?
— Да.
