Пьер Сувестр - Пустой гроб
— Я зря теряю время, — спохватился Жюв, — а времени терять нельзя… Я должен найти решение этой загадки — каким бы оно ни было. Ребенок исчез, значит, я отыщу его.
В голове Жюва возникали самые невероятные картины, одна страшнее другой.
— Ребенок исчез, — повторял он, — Себастьян Перрон утверждает, будто он утонул. Дьявол! Что это — несчастный случай или преступление?
Жюв отошел от парапета и снова двинулся вперед.
В уме его, подчиняясь неумолимой логике, стала выстраиваться цепочка событий, как если бы эти события сами отыскивали друг друга, скрепляясь в единый ряд, а ему, Жюву, оставалось лишь наблюдать за ними, исследовать, пытаться постичь их скрытый смысл.
— Определим ситуацию, — сказал себе Жюв. — Черт возьми! Она донельзя проста: Дро признался мне, что у него туговато с деньгами, жена, в отличие от него, богата… Ну-ка, что стал бы делать Дро, окажись он негодяем?
Захваченный этой мыслью, Жюв замер у края тротуара.
Вскоре он заключил:
— Поначалу Дро сказал себе: если бы между мной и женой не стоял этот ребенок — ребенок другого, наш союз стал бы только прочнее… Понятное дело — ребенка он невзлюбил. И вдруг, что происходит? Себастьян Перрон признается, что ребенка похитил он. Пусть так. Думаю, Дро не слишком расстроился, когда малыш исчез, ведь для него мальчик был живым укором, он напоминал ему, как постыдно жениться на деньгах. Ладно, оставим это.
Но случилось так — и это вполне естественно — что, вопреки ожиданиям Дро, мать ребенка, Амели Дро, после исчезновения сына была безутешна. Их союз не только не стал прочнее, но грозил окончательно распасться… Амели Дро вообразила, что муж убил ее ребенка. О! Могу себе представить — Поль Дро, невиновный, был вне себя от ярости: этот проклятый ребенок, сын другого, в который раз встал между ним и женой…
Придя к очевидному выводу, что Поль Дро, повинуясь естественному чувству, должен был ненавидеть сына жены, Жюв прервал на этом свои размышления и двинулся дальше.
Мысль его то и дело подбрасывала сыщику все новые умозаключения, железной логики которых он не мог не признать.
— Так-с, — рассуждал Жюв, — Дро ненавидит маленького Юбера, что нам это дает? Черт подери, да все очень просто… Один шаг — и ненависть сменяется желанием смерти. А если ты слаб духом, желание смерти незаметно перейдет в мысль об убийстве.
Он напряжения Жюв куснул себе губы.
— Похоже, на сей раз я недалек от истины; не случилось ли так, что Дро, тот самый обливающийся слезами Дро, не так давно обнаружил тайник, в котором скрывал Юбера его настоящий отец, я имею в виду семью, куда был помещен Юбер. Не мог ли Дро, опасаясь, что случай может вернуть жене ее ребенка, — и тогда она привяжется к нему еще сильнее — не мог ли он замыслить преступное убийство?
Жюв чуть слышно говорил сам с собою. Вывод его был четок.
— Попытайся я сформулировать мотив убийства малыша Юбера, боюсь, приду к заключению, что Дро вполне мог убить его.
Жюв был уже у моста Сольферино. Он шел, не разбирая пути, витая в облаках, но действительность не замедлила вмешаться: сыщик чуть было не угодил под громко тарахтевшее такси.
— Ну вот! Ну вот! — заворчал Жюв, сам же над собой посмеиваясь. — Веду себя, как последний дурак. Теряю время на бесплодные раздумья, а в подобных делах польза от них не велика. Думать — хорошо, но еще лучше — заняться расследованием.
Жюв достал часы, взглянул на них и нахмурился.
— Что ж, — заключил он свой монолог, — наберемся мужества. Я как раз успеваю на поезд; если я немедленно не отправлюсь в деревню, то изменю своему долгу… Ведь я поклялся Себастьяну Перрону и Полю Дро докопаться до истины.
Жюв не был злопамятен — он сделал знак тому самому таксисту, который чуть было его не переехал.
— На вокзал Сен-Лазар, — бросил Жюв, — да побыстрее, дружок.
Шофер, подбадриваемый Жювом, поистине демонстрировал чудеса скорости.
Пока Жюв прикидывал, не слишком ли он погорячился, попросив водителя мчаться во весь опор, легкий автомобиль на головокружительной скорости пронесся по запруженным улицам, пролетел по площади Согласия, сыграл в прятки с автобусом, нависшим над ним всей массой, взобрался на пешеходный островок, выполнил крутой вираж у церкви Мадлен и, чуть было не опрокинув ручную тележку при въезде на Гаврскую улицу, резко тормознул во дворе вокзала.
— Уф, — выдохнул Жюв, — жив, кажется… Вот повезло, так повезло. Чертовы эти такси — мчатся, как одержимые.
Жюв, сам же велевший шоферу поторапливаться, теперь стал ему выговаривать за сумашедшую гонку, но, к счастью, вовремя спохватился:
— Черт, через три минуты поезд!
Жюв расплатился и, не дожидаясь сдачи, рванул к кассе, перепрыгивая через четыре ступеньки, взлетел по лестнице, купил на ходу пару книжек в киоске зала ожидания и выбежал на перрон, когда поезд, следовавший в Лизьё, уже тронулся.
Не долго думая, Жюв прыгнул на подножку и взобрался в вагон.
Он пыхтел, задыхался и все же, как истый парижанин, не преминул заметить:
— Стоило так спешить — у меня была уйма времени!
Как многие другие, Жюв ни за что бы не сознался, что догонять уходящие поезда вошло у него в привычку, а порой, без всякой на то причины, он предательски опаздывал и поезд уходил без него.
Попав в вагон, Жюв прошел по коридору, отыскивая купе поспокойнее.
Купе, пришедшееся ему по вкусу, занимал толстый коммивояжер, безмятежно попыхивающий огромной трубкой; Жюв счел, что как попутчик толстяк идеален — достаточно объемен, чтобы отпугивать других пассажиров, достаточно погружен в себя, чтобы не докучать нескончаемой болтовней.
— Мне предстоит весьма приятное путешествие, — сказал себе Жюв.
Он избавился от пальто, шляпы, вытянулся на полке, раскрыл книгу, но читать так и не начал.
Нередко Жюв часами сидел, уставившись в открытый том и не различая ни строчки.
Случалось так не потому, что Жюв не любил читать, напротив, он находил чтение лучшим из всех видов отдыха, отдыхом настоящим.
К несчастью, он всегда бывал так занят, так загружен делами, что у него попросту не хватало времени на вещи малополезные; хотел он того или нет, мозг его постоянно работал, Жюв все время изучал и сопоставлял факты, ни на минуту не забывая о порученных ему расследованиях.
Да и какой прок был Жюву читать романы?
Разве профессия сыщика не делала его то и дело участником самых невероятных историй и приключений? А сама его жизнь, разве не была она настоящим романом?
Можно сказать, что он без устали листал страницы книги под названием человеческая жизнь…
