Сергей Сидорский - Осознание ненависти
— Следует помнить об этом. Но сейчас нас интересует ключ, — Холмов задумчиво смотрел на своего собеседника. — В этом направлении мы и работаем.
— Нет, — Энский энергично замотал головой, — в том-то и дело, что нет! Ключ здесь совершенно ни при чем!
— Вот как? Почему вы так уверены в этом?
— Да потому, что именно я его нашел! Я! И в тот момент, когда произошло убийство, ключ лежал в кармане моих брюк.
— Постойте. Вам нужно было сразу же обо всем рассказать!
— Но я не хотел навлечь на себя подозрение. Как вы понимаете, я не убийца. Я только поднял ключ, а позднее положил его на стол в столовой. Когда же стало известно, что произошло убийство я решил промолчать.
Взгляд Холмова посуровел.
— Почему же вы заговорили об этом сейчас?
— Потому что впервые задался вопросом: если ключ от комнаты Дворского был у меня, то как туда попал убийца? — пояснил Энский.
— Возможно, существует второй ключ.
— Да, самого Дворского. Но его ключ находился внутри комнаты, когда туда вошли Марта Дворская и горничная.
— Откуда вам это известно?
— Я осмелился задать несколько вопросов хозяйке.
— Но это значит?
— Что перед нами не просто загадка, а чрезвычайно замысловатый ребус. Я даже не уверен, разрешим ли он. Именно поэтому я и обратился к вам, а не к капитану. Не хотелось попасть в неловкое положение. Помните наш разговор на пустом этаже, вскоре после смерти полковника Можаева? Теперь вот пожар в башне.
По губам Холмова скользнула улыбка.
— Относительно Шердакова вы заблуждаетесь. Он достаточно много, на мой взгляд, даже излишне, рассуждает о мистике.
— К черту мистику! — отмахнулся Энский. — Но здесь действительно что-то не так! И я хочу понять, что. В комнату Дворского убийца мог войти только через дверь. Но дверь была заперта. Один ключ находился у меня, другой — у самого Дворского. Не мог ли преступник воспользоваться отмычкой?
Холмов покачал головой.
— Нет. Милиция тщательно осмотрела дверь. Замок был открыт ключом. Вы уверены, что не ошиблись при определении момента наступления смерти?
— Нет, конечно. Дворский был убит не более чем за двадцать минут до того, как его обнаружили, что, кстати, подтверждается и заключением судебного врача. — Энский устало вздохнул. — Вот откуда мое беспокойство, господин Холмов. Я никак не могу понять, как произошло убийство.
— Видел ли вас кто-нибудь, когда вы поднимали ключ?
— Нет, думаю, нет. Хотя… Может быть, Олег Кличев? Мы встретились с ним у входа.
— Вы разговаривали с ним? — Холмов сощурил глаза и нервно провел ладонью по щеке.
В лице Энского появилась тревога.
— Возможно. Мы обменялись приветствиями. Но про ключ я ему ничего не говорил.
— Вернувшись с зарядки, вы принимали душ. Как долго вы находились в ванной?
— Минут семь-восемь, не более.
— В это время к вам никто не входил?
— Не знаю… Но я ведь просто не мог ничего услышать — в ванной шумела вода и…
— Где вы оставили свою одежду?
— На стуле, в комнате. Но, господин Холмов, вы ведь не подозреваете Олега Кличева?
— Как долго вы его знаете, доктор?
— Почти две неде… — Энский внезапно замолчал. — Но у Кличева нет мотива!
— Вы действительно так считаете? — спросил Холмов, сделав ударение на слове «действительно». — Разве не Кличев хотел купить этот дом? И разве не мы с вами слышали, прямо скажем, неосторожное заявление этого человека, что на пути к цели его ничто не остановит?
Энский слегка побледнел и незаметно стал массировать виски.
— Не могу поверить, — пробормотал он. — Кличев — убийца?
Холмов пристально посмотрел на доктора. О чем он в этот момент думал, понять было невозможно.
Глава IX
Предварительные выводы
— Итак, господин Холмов, вы считаете, что у Кличева была возможность незаметно взять ключ, а потом положить его обратно, пока Энский находился в ванной? — Шердаков потянулся к раскрытой пачке с сигаретами, лежавшей на столе, выбрал одну и закурил. — Что ж, времени на то, чтобы убить Дворского, у Кличева было предостаточно. Здесь все ясно. Настораживает другое. Почему он не стал скрывать, что заходил к доктору? Если Кличев действительно совершил убийство, сообщать нам об этом было крайне неосмотрительно.
— Он не мог поступить иначе, — возразил Холмов. — Ведь в коридоре его видела горничная. Если бы Кличев промолчал, то навлек бы на себя еще большие подозрения. Не так ли?
— Да, очевидно. Но были ли у него причины желать Дворскому смерти?
— Кличев хотел купить этот дом и не раз заявлял о том, что уже считает его практически своим.
— Но Дворский-то и не отказывался продавать дом. Он лишь выжидал. — Шердаков сурово посмотрел на Холмова. — А как нам увязать со всем этим убийство полковника Можаева?
Взгляд Холмова стал задумчивым.
— Пока не знаю. Но, если Кличев находился в коридоре, никто другой просто не мог взять ключ! Это-то вы не станете отрицать?
— Вероятно, вы правы. И тем не менее… Можем ли мы полагаться на показания доктора Энского?
— Простите?..
— Кличев утверждал также, что следил за Поляковым, когда тот поднимался на третий этаж. Теперь ответьте: если бы Кличев собирался совершить убийство, стал бы он попусту тратить время? Ведь Энский мог в любой момент выйти из ванной!
— Но вы забываете, что у Кличева есть жена! Они могли действовать сообща.
— Друг мой, Энский знает об этом не хуже нас с вами.
— Но зачем доктору нас обманывать?
— Подумайте, — Шердаков затушил сигарету. — Что, если Энский вовсе не поднимал никакого ключа?
— Мне кажется, капитан, — резко произнес Холмов, — вы пытаетесь оправдать Кличева!
— Нет, я лишь хочу избежать логического капкана, поставленного убийцей.
— Энским?
— Я же сказал вам: убийцей. И оставим пока этот разговор. Вы встречались с девочкой?
— Да. На картине Полякова была изображена женщина, вполне соответствующая описаниям Жени, но тем не менее это не мать Каролины.
— Что это значит? — требовательно спросил Шердаков. — Неужели Поляков рисовал сразу две примерно одинаковые картины?
— Не думаю, — Холмов покачал головой. — Мне кажется, все намного проще. То, что было изображено на картине, показалось Каролине настолько ужасным, что никак не могло быть ее матерью!
— То есть ваша супруга и девочка видели одно и то же лицо?
— Вот именно. Но восприняли совершенно по-разному.
Шердаков нахмурился и поджал губы.
— Да, такое вполне возможно. Значит, все-таки Поляков? — Он помолчал, усиленно над чем-то размышляя. — Но если верить Кличеву, Поляков никак не мог совершить убийства! Вот если бы он не поднимался на третий этаж, тогда… Кто-то играет с нами в дьявольски хитрые игры! Все до невозможности запутано. Словно мы смотрим пьесу, автор которой — психически неуравновешенный человек. Атмосфера ужаса и нереальности буквально захлестнула дом. Ну что ж, постановка пьесы весьма недурна, а убийце удается оставаться в тени. Надолго ли?
