Агата Кристи - В 16.50 от Паддингтона
— Значит, я успел вовремя.
— Поехали!
— Где вы находились и что делали в пятницу двадцатого декабря. Если можно, расскажите поподробнее.
Седрик бросил в его сторону быстрый взгляд, но тут же зевнул, откинулся назад и, приняв беззаботный вид, стал старательно вспоминать.
— Я вам уже говорил, что был дома, на Ивице. Вся сложность состоит в том, что у меня один день так похож на другой… По утрам пишу, с трех до пяти сиеста. Если свет подходящий, можно сделать вылазку на этюды. Потом аперитив в кафе на площади, иногда с мэром, иногда с доктором. После иду перекусить.., что-нибудь незатейливое. Большая часть вечера — в баре «У Скотти», в компании с приятелями, между прочим, они из простых.
— Меня больше бы устроила правда, мистер Крэкенторп.
Седрик сел прямо.
— Это оскорбительное замечание, инспектор.
— Вы так полагаете? Мистер Крэкенторп, вы сказали, что покинули Ивицу двадцать первого декабря и в тот же день прибыли в Англию.
— Да, именно так. Эмма! Привет, Эм!
Эмма Крэкенторп вошла в библиотеку из смежной с ней малой гостиной. Она остановилась, недоумевающе глядя то на брата, то на инспектора.
— Послушай, Эм! Я приехал сюда в субботу за неделю до Рождества. Верно? Приехал прямо с аэродрома. Так?
— Да, — удивленно ответила Эмма. — Ты явился почти к ленчу.
— Ну вот, видите? — торжествующе сказал Седрик, повернувшись к инспектору.
— Я смотрю, вы считаете нас полными болванами, мистер Крэкенторп, — с ласковой укоризной заметил Креддок. — Ваши слова нетрудно проверить… Достаточно взглянуть в ваш паспорт… — Инспектор выжидающе умолк.
— Кстати, никак не могу его отыскать! — воскликнул Седрик. — Все утро проискал. Хотел послать его в «Бюро Кука»[36].
— Думаю, вы все-таки не очень старались, мистер Крэкенторп. Впрочем, мне ваш паспорт уже не нужен. В записях пограничных служб зафиксировано, что вы прибыли в Англию вечером девятнадцатого декабря. Может быть, теперь сообщите мне, что делали вы с вечера девятнадцатого и до того момента, как приехали в имение, то есть примерно до ленча двадцать первого декабря.
Седрик разом помрачнел.
— Ну и жизнь пошла! — возмущенно воскликнул он. — Сплошные анкеты и прочие бюрократические фокусы! Человек, в конце концов, волен пойти, куда ему заблагорассудится, и делать, что ему нравится… Так нет! Кто-нибудь обязательно начнет приставать с вопросами! Собственно говоря, почему столько шума из-за двадцатого числа? Что в нем такого особенного?
— По нашим предположениям, именно в этот день произошло убийство той женщины. Вы, конечно, можете отказаться отвечать, но…
— Кто сказал, что я отказываюсь? Дайте хоть собраться с мыслями. Между прочим, во время дознания вы и словом не обмолвились о предполагаемой дате. Значит, с тех пор появились какие-то новые сведения?
Креддок промолчал.
Седрик искоса посмотрел на сестру и предложил:
— Как вам, если мы продолжим беседу в другой комнате?
— Я ухожу, — сразу заторопилась Эмма и пошла к двери, но на пороге обернулась:
— Знаешь, Седрик, это серьезно, — сказала она. — Если ту женщину убили двадцатого, тебе следует отчитаться перед инспектором буквально за каждую минуту. — Она снова ушла в соседнюю гостиную и плотно закрыла за собой дверь.
— Сестра у меня молодчина! — восхищенно произнес Седрик. — Ну что же, начнем отчет! Да, я действительно уехал с Ивицы девятнадцатого. Собирался задержаться на денек-другой в Париже, повидать старых друзей на той стороне Канала[37]. Но случилось так, что моей соседкой в самолете оказалась очень привлекательная барышня… Просто огонь! Короче говоря, мы сошли с самолета вместе. Вообще-то она летела в Штаты, но ей нужно было уладить в Лондоне какие-то дела. Итак, мы прибыли девятнадцатого. Остановились в «Кингсуэй Палас», уточняю на тот случай, если ваши шпики этого еще не обнаружили. Я назвался Джоном Брауном.., в подобных ситуациях едва ли кто регистрируется под своим именем.
— А что делали двадцатого?
Седрик гадливо поморщился.
— Все утро промаялся с похмелья.
— Ну а днем что? С трех часов и дальше?
— Дайте вспомнить… Пошел прошвырнуться.., сами понимаете, не сказать, что до конца очухался.., зашел в Национальную галерею — порыв вполне благородный, верно? Посмотрел кинофильм «Ровенна и ее ранчо». Мне с детства нравились вестерны. Этот был просто потрясающий… Потом пропустил в баре пару стаканчиков, вернулся в гостиницу и немного поспал, а около десяти мы с моей подружкой отправились по разным злачным местам. Сейчас даже названий не припомню… Вроде бы какое-то называлось «Лягушка-поскакушка». Моя попутчица, надо сказать, знала эти места намного лучше меня. Если честно, я тогда здорово набрался и вспомнить могу только уже следующее утро… Было еще противней, чем накануне, голова просто раскалывалась… Девица упорхнула на самолет, а я сунул голову под холодную воду, раздобыл в аптеке какое-то дьявольское снадобье и отправился в Резерфорд-Холл, сделав вид, будто только что из Хитроу, не хотел огорчать Эмму. Вы же знаете, как женщины обижаются, если не сразу приезжаешь домой. Мне пришлось занять у нее денег, чтобы расплатиться с таксистом. У меня не было ни пенни… А у отца и просить не стоило. Этот старый скряга ни за что не раскошелится. Скопидом паршивый! Ну как, инспектор, вы удовлетворены?
— А кто-нибудь может хоть что-то из этого подтвердить, мистер Крэкенторп? Хотя бы в промежутке от трех до семи часов вечера?
— Думаю, маловероятно, — беззаботно ответил Седрик. — В Национальной галерее служители смотрят мимо вас невидящими глазами, а в кинотеатре — толпа людей, там вообще никто никого не замечает… Нет, по-моему, это невозможно.
Неожиданно снова вошла Эмма, держа в руках маленький еженедельник.
— Если я правильно поняла, инспектор Креддок, вас интересует, что каждый из нас делал двадцатого декабря?
— Э-э.., в общем, да, мисс Крэкенторп.
— Я только что просмотрела свои записи. С утра я была в Брэкхемптоне на собрании в Фонде восстановления церкви. Оно закончилось приблизительно без четверти час. Потом мы с леди Эдингтон и мисс Бартлет, они тоже члены комитета этого Фонда, отправились в кафе «Кадена». После ленча отправилась покупать рождественские подарки, ну и кое-что к праздничному столу. Заходила в фирменные магазины Гринфордса, Лайама, Свифта, ну и в некоторые менее солидные. Без четверти пять выпила чашку чаю в кафе-кондитерской «Трилистник», а потом отправилась на станцию встречать Брайена, который должен был приехать поездом. Домой мы с ним попали около шести. Отец был в ужасном настроении… Уходя, я оставила для него ленч, а миссис Харт должна была напоить его днем чаем. Но почему-то не явилась. Отец, конечно, жутко рассердился… Даже заперся в своей комнате и не желал со мной разговаривать. Ему не нравится, когда я ухожу на целый день. А я иногда специально это делаю…
