Агата Кристи - Убийство по алфавиту
— Может быть, вы объясните почему? — спросил я.
— Не сейчас. Сперва мне нужно собрать кое-какие сведения. Их я получу у наших добровольцев. А потом, потом, когда я узнаю ответ на один вопрос, я найду Эй-би-си. Мы, противники, Эй-би-си и Эркюль Пуаро, наконец-то посмотрим друг другу в глаза.
— А потом? — спросил я.
— А потом, — сказал Пуаро, — потом мы поговорим! Гастингс, для того, кому есть, что скрывать, нет ничего опаснее, чем заговорить! Речь, как сказал мне когда-то один мудрый старый француз, изобретена человеком, чтобы не думать. Она, кроме того, отличное средство установить, что человек скрывает. Человеческое существо, Гастингс, не может устоять перед возможностью раскрыться и выразить себя — а именно эту возможность предоставляет ему речь. И так человек выдает себя.
— Что же вы собираетесь услышать от Систа?
Эркюль Пуаро улыбнулся.
— Я жду лжи, — ответил он. — И по ней я узнаю правду!
Глава 32
Поймаем лисицу!
Несколько дней подряд Пуаро был очень занят. Он то и дело исчезал в неизвестном направлении, мало говорил, часто хмурился и наотрез отказывался удовлетворить мое естественное любопытство насчет того, как же я, по его собственным словам, умудрился блеснуть.
Мне было особенно неприятно, что, пропадая неизвестно куда, он не брал меня с собой.
К концу недели, однако, он объявил, что намерен посетить Бексхилл и его окрестности и пригласил меня сопровождать его. Надо ли говорить, что я поспешно согласился!
Как выяснилось, приглашение распространялось не только на меня. Были приглашены и члены нашей бригады.
Пуаро заинтриговал их не меньше, чем меня. Тем не менее под вечер мне, по крайней мере, стало ясно, в каком направлении развивается мысль Пуаро.
Сперва он посетил Барнардов и выяснил у миссис Барнард, когда именно заходил к ней мистер Сист и что он ей говорил. Затем Пуаро отправился в гостиницу, где останавливался Сист, и в подробностях разузнал, как и когда оттуда выехал обвиняемый. Насколько я могу судить, никаких новых фактов Пуаро не обнаружил, однако он был вполне удовлетворен.
Затем мой друг направился на побережье — туда, где было найдено тело Бетти Барнард. Здесь он некоторое время петлял, внимательно изучая гальку. Мне это петляние показалось напрасным, поскольку место преступления дважды в сутки заливает приливной волной.
Тем не менее к этому времени я уже убедился, что поступки Пуаро, какими бы бессмысленными они ни казались, обычно основываются на какой-то идее.
От пляжа Пуаро дошел до ближайшей точки, где можно было припарковать машину. Оттуда он отправился на стоянку автобусов, едущих из Бексхилла в Истборн.
Наконец он повел нас всех в “Рыжего кота”, где мы выпили безвкусного чая, поданного нам пухленькой официанткой Милли Хигли.
Официантке Пуаро отпустил комплимент относительно формы ее лодыжек в красноречивом галльском стиле.
— Ножки у англичанок всегда тонковаты! Но ваши ноги, мадемуазель, — само совершенство! Какая форма! Какие лодыжки!
Милая Хигли прыснула и попросила Пуаро остановиться. Ей-то известно, что за ухажеры французские джентльмены.
Пуаро не потрудился исправить ее ошибку насчет его национальности. Вместо этого он состроил ей глазки, да так, что я смутился и даже испугался.
— Voila![79] — сказал Пуаро. — С Бексхиллом я разобрался. Теперь я еду в Истборн. Маленькое дельце там — и все. Вам всем нет нужды меня сопровождать. А пока давайте вернемся в гостиницу и выпьем по коктейлю. Здешний чай просто ужасен!
Когда мы принялись за коктейли, Франклин Сислей с любопытством произнес:
— Думаю, мы верно угадали, чем вы заняты. Вы хотите опровергнуть алиби. Не пойму только, чем вы так довольны. Ведь вы не обнаружили никаких новых фактов.
— Да, вы правы.
— В чем же причина?
— Терпение! Со временем все устроится само собой.
— Однако вы как будто бы довольны…
— Все дело в том, что пока ничто не противоречит моей идее.
Пуаро посерьезнел.
— Однажды мой друг Гастингс рассказал мне, что в молодости играл в игру под названием “Только правду”. В этой игре каждому по очереди задают три вопроса: на два из них человек обязан ответить правду. На третий вопрос можно не отвечать. Естественно, вопросы были самого нескромного свойства. Но в начале игры все должны были дать клятву, что будут говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.
Пуаро помолчал.
— И что же? — спросила Меган.
— Eh bien, я хочу сыграть в эту игру. Но в трех вопросах нет необходимости. Одного будет достаточно. По одному вопросу каждому из вас.
— Прекрасно, — нетерпеливо заговорил Сислей. — Мы ответим на любые вопросы.
— Да, но я хочу, чтобы игра была серьезной. Вы все клянетесь говорить правду?
У Пуаро был столь торжественный вид, что остальные удивились и посерьезнели. Все поклялись, как того требовал Пуаро.
— Воn![80] — воскликнул Пуаро. — Тогда начнем.
— Я готова, — сказала Тора Грей.
— Да, но в этой игре пропускать дам вперед еще не значит быть вежливым. Начнем с кого-нибудь еще. Он повернулся к Франклину Сислею.
— Mon cher[81] мистер Сислей, какого вы мнения о шляпках, которые дамы носили в этом году в Аскоте?
Франклин Сислей уставился на него.
— Это шутка?
— Нет, конечно.
— Вас это действительно интересует?
— Да.
Сислей заулыбался:
— Ну, мосье Пуаро, в Аскоте я не был, но видел дам, которые туда ехали, — их шляпки еще комичнее, чем те, что они обычно носят.
— Экстравагантные шляпки?
— В высшей степени.
Пуаро улыбнулся и повернулся к Дональду Фрейзеру:
— Когда у вас был отпуск в этом году, мосье?
Теперь удивился Фрейзер:
— Отпуск? В начале августа.
Внезапно лицо его исказилось. Я понял, что этот вопрос напомнил ему о гибели любимой.
Пуаро, однако, не обратил особого внимания на ответ. Он обернулся к Торе Грей, и в голосе его я услышал другие нотки. Вопрос прозвучал напряженно, резко и ясно:
— Мадемуазель, в случае смерти леди Спелей вы бы вышли замуж за сэра Сирила, если бы он вам сделал предложение?
Девушка вскочила.
— Как смеете вы задавать подобные вопросы?! Это.., это оскорбительно!
— Допускаю, что так. Но вы поклялись говорить правду. Eh bien, да или нет?
— Сэр Сирил был ко мне очень добр. Он обращался со мною почти как с дочерью. И я относилась к нему.., с любовью и благодарностью.
— Простите, но вы, мадемуазель, не сказали — да или нет.
Тора заколебалась.
— Конечно нет! — произнесла она. Пуаро не стал долго распространяться.
— Спасибо, мадемуазель.
