Эрл Гарднер - Дело о пустой консервной банке
– У тебя не хватило воображения, Пол. Тебе надо было сказать ему, что ты – угонщик самолета или что ты налил дорогого марочного коньяка в бутылку из-под дешевого вина.
– Посмотрим, – презрительно усмехнулся Дрейк, – как ты влезешь в эту шкуру и блеснешь перед отпетым бродягой! Давай-ка, дружище, попробуй сам!
Выйдя от Дрейка, уже на подходе к своему кабинету, Мейсон спросил у Деллы:
– Как ты думаешь, эти люди еще ждут?
– Да, – уверенно ответила она, – я сказала им, что у вас совещание, а по телефону с вами связаться трудно, так как вы предупреждали, чтобы вас не беспокоили, но что я могу сходить сама, объяснить ситуацию, и вы придете. Ну, так как? Вы оставили там нашу жестяную банку?
– Без особых затруднений, – сказал Мейсон, – я вошел с туго набитым портфелем, в перчатках, сказал, что хочу осмотреть помещение еще раз, особенно краску на гаражной двери. Они послали проводить меня Хестер, свою служанку, эту грубоватую и не блещущую умом женщину. Я дождался, когда она повернулась ко мне спиной, и поставил банку на полку.
– И как думаете, она не заметила?
– Да, по-моему, она даже и не обернулась до того, как я стал подниматься по ступеням. Она или в самом деле у них рабочая лошадь, или просто притворяется ею, чтобы не вмешиваться ни в какие дела. Так что приманка поставлена, и остается только ждать, какой зверь попадется в капкан.
– Что-то мне не нравится эта приманка, – поморщилась Делла, – смотрите, чтобы кто-нибудь не украл ее.
– Хорошо, этим пустяком я займусь, – пообещал Мейсон.
Он отпер дверь своего кабинета.
– Пойду приглашу их, – сказала Делла Стрит. – Мистер Уэнстон хочет переговорить с вами, прежде чем вы побеседуете с этой женщиной.
– Хорошо, пусть войдет. Посмотрим, что задумал он на этот раз.
Очень подтянутый, словно военный с хорошей выправкой, вошел Уэнстон. Он вежливо поклонился Делле Стрит, пожал руку Мейсону.
– Возникло некоторое затруднение, – предварил он беседу. – Эта девица – самозванка. Я дазе отказался выслусать ее. Я хосю, стобы вы снасала с ней поговорили. Не хосю вести ее к самому до того, как вы с ней побеседуете. А после этого узе не надо будет. Вы мозете взять ее как мосенницу.
– Что же заставляет вас думать, что она самозванка, если вы не разговаривали с ней? – спросил Мейсон.
– Не знаю, – ответил Уэнстон. – Интуиция подсказывает. Она не похоза на настоясюю. Сто-то мосеннисеское во всем ее облике.
– И вы хотите, чтобы я поговорил с ней? – спросил Мейсон.
– Я хосю, стобы вы засыпали ее вопросами, показали бы сто посем.
– А не лучше было бы сделать это в присутствии мистера Карра?
– Нет. Больсинство данных мне известно самому. Интересно, будет ли она говорить правду. Если нет, то я дазе ее близко не подпусю к Карру.
– Так вы хотите, чтобы я засыпал ее вопросами? – переспросил Мейсон.
Уэнстон кивнул.
– Ну, давайте посмотрим вместе, – сказал Мейсон, – что она собой представляет.
Дорис Уикфорд прошла в кабинет следом за Деллой Стрит. На вид, как показалось Мейсону, ей можно было дать лет двадцать семь – тридцать. Темные волосы, темные тонкие брови, длинные ресницы, серые глаза, бледная кожа в сочетании с подчеркнуто бесстрастным выражением неподвижности на лице придавали ей какой-то особенно независимый вид.
– Добрый день, – поздоровалась женщина. – Вы – мистер Мейсон, не так ли?
Она подошла к нему, подала руку. Ее глаза изучающе остановились на Мейсоне.
– Наверное, – высказала она предположение, – мистер Уэнстон уже успел доложить вам, что я – самозванка.
Мейсон рассмеялся.
– Я попросил его, – гордо заявил Уэнстон, – засыпать вас вопросами.
– Я так и знала, – улыбнулась Дорис. – Но причина, из-за которой я не раскрывала мистеру Уэнстону подробностей, заключается в том, что мне не хотелось снова и снова вдаваться в них. Я бы даже сказала вам, мистер Мейсон, что знаю – мистер Уэнстон не тот человек, кто давал объявление в газету: он, во-первых, слишком молод, чтобы быть партнером моего отца в тысяча девятьсот двадцатом году. Мне известны люди, с которыми отец имел деловые отношения. Один из них – его зовут Карр, и полагаю, он-то и есть тот, по чьей инициативе это объявление было опубликовано. Я сразу же задала по этому поводу мистеру Уэнстону вопрос, но он отказался отвечать. Я спросила его также, не доводится ли он родственником некоему мистеру Карру, может быть, состоит у него на службе. Но и на это он ответил, что об этом разговор еще впереди, когда мы встретимся у вас в кабинете. Мне кажется, если мистеру Карру и в самом деле небезразлично все это, то почему бы нам с ним не повидаться с глазу на глаз и не решить этот вопрос так или иначе?
Уэнстон покачал головой:
– Я не буду подвергать его напрязению из-за такого интервью, пока не удостоверюсь, сто оно оправданно. Вы меня, мисс, долзны в этом убедить, презде сем вообсе когда-либо увидите его.
– Какие доказательства вам нужны? – Мисс Уикфорд смерила взглядом Уэнстона с головы до ног, что могло показаться по меньшей мере недружелюбным.
– Мне нузно много доказательств.
– Хорошо, пожалуйста, – с воодушевлением откликнулась мисс Уикфорд, пододвигая стул и раскрывая сумочку, которую держала под мышкой.
– Назовите имя васего отца, – потребовал Уэнстон, многозначительно посмотрев на Мейсона. – Это мозет сэкономить нам время.
– Его фамилия была Уикфорд, – ответила женщина с выражением брезгливости. – У него в свое время были неприятности с кредиторами, поэтому он уехал на Восток. Будучи в Шанхае, он взял себе фамилию Такер.
– У него было довольно необысное имя, – нахмурившись и изучая ее, сказал Уэнстон. – Возмозно, вы сказете какое.
– Скажу! – ответила мисс Уикфорд. – И даже объясню, как он его себе взял. Имя его было Доу, это сокращение, состоящее из инициалов моего полного имени – Дорис Октавия Уикфорд. Мою мать звали Октавия, и, когда моему отцу потребовалось новое имя, он составил его из моих инициалов – Д-О-У.
Уэнстону до этого момента удавалось сохранять на лице маску бесстрастия.
– Сто есе? – с раздражением спросил он. – У вас есть какое-нибудь веское доказательство, стобы подтвердить сказанное?
Она вытащила из сумочки довольно потрепанный конверт с китайской маркой и почтовым штемпелем.
– Это письмо, – сказала она, – было отправлено из Шанхая восьмого января 1921 года.
Уэнстон и Мейсон одновременно придвинулись, чтобы рассмотреть конверт вблизи. Уэнстон же протянул было к нему руку, но Дорис тотчас оттолкнула ее ловким движением.
– Но-но, – угрожающе предупредила она, – не шалить! Посмотрите, и все!
