Односуточный детектив - Ячейкин Юрий Дмитриевич
- А откуда вы знаете, что это я?! - крайне ошарашенный, завопил я.
- А кто же ещё - вы знаете мою искреннюю и многолетнюю привязанность к вам - будет так нерешительно топтаться под дверью? - объяснил Холмс, подчёркивая нелепость моего поведения, и мне ничего другого не оставалось, как войти в нашу некогда общую квартиру.
Силуэт Холмса в длиннополом бархатном халате едва виднелся сквозь сплошную дымовую завесу. «Пахнет жареным!» - обрадовался я. Тем временем Шерлок Холмс отложил скрипку в сторону, выгодно устроился в кресле и сплёл свои длинные выразительные пальцы на колене.
- Мой дорогой Ватсон, - сказал он, хитро прищурившись, - хотите, я вам скажу, что именно привело вас ко мне?
- Интересно, конечно, - с некоторым вызовом проговорил я, твёрдо убежденный, что на этот раз он промахнётся.
- Вам не хватает сюжетов для многочисленных журналов, и вы пришли ко мне, надеясь на новое приключение.
- Как вы узнали?! - ошарашено заморгал глазами я, в который раз ошеломлённый его сверхъестественной проницательностью. - Ведь об этом ещё не знает даже моя жена, с которой я имею честь делиться всеми своими заботами!
- Наблюдательность, Ватсон! - засмеялся Шерлок Холмс. - Конечно, наблюдательность и элементарная логика. Это просто: вместо врачебного чемоданчика вы держите под мышкой кожаную папку, с которой бегаете по редакциям по литературным делам, а из кармана у вас вместо стетоскопа выглядывает набор остро заточенных карандашей.
Я вытер платком вспотевший лоб.
- Вы эгоист, мой друг, - деликатно, но вполне справедливо упрекал он меня, - вместо того, чтобы по-дружески зайти на кофе, вы заявились ко мне как лишённый каких-либо морально-этических принципов литературный браконьер.
Я пытался что-то сказать в своё оправдание, но Холмс остановил меня небрежным взмахом руки и добавил:
- Впрочем, я удивляюсь вашей интуиции - именно сегодня я заинтересовался одним весьма своеобразным делом. Вот почитайте, что напечатано в утреннем выпуске «Дейли телеграф».
Он протянул мне газету с заметкой, очерченной красным карандашом:
«Таинственное исчезновение молодого инженера.
Пять месяцев назад при весьма загадочных обстоятельствах бесследно исчез молодой дипломированный инженер Боб Крамер. Судьба парня неизвестна. Инспекторы Скотленд-Ярда Лестрейд и Грегсон сделали всё возможное, чтобы разыскать юношу, но поиски не дали никаких результатоварищ В своём интервью старший инспектор Брэдстрит сообщил, что это одно из самых сложных дел, которые вёл Скотленд-Ярд со времен королевы Виктории.»
- Неслыханно! - поражённо воскликнул я, когда внимательно проштудировал это коротенькое сообщение.
- А тем временем задачу можно решить, - заметил Шерлок Холмс, - Да, Ватсон, можно!
- Но ведь здесь сказано, - ткнул я пальцем в сообщение, - что инспекторы Скотленд-Ярда сделали всё возможное...
- И прекрасно! Осталась одна мелочь - сделать невозможное.
- А ведь старший инспектор Брэдстрит недвусмысленно сообщил, что более сложного дела в Скотленд-Ярде не случалось со времён королевы Виктории.
- Это только усиливает мой чисто спортивный интерес. Однако должен сказать, что в данном случае уважаемый мистер Брэдстрит ошибается: более сложного дела не случалось аж с тех времен, когда ещё не существовало самого Скотленд-Ярда.
- Пусть так, - вынужден был согласиться я, побеждённый его железной логикой, - но я лично знаком с господами Лестрейдом и Грегсоном и уверен, что они искали везде, где только могли.
- Прекрасно, Ватсон! - Шерлок Холмс в восторге щелкнул пальцами. - Вы на верном пути!
- Не понимаю, - проворчал я, подозревая, что Холмс надо мной смеется.
- Охотно объясню ход вашей мысли. Вы совершенно справедливо отметили, что наши, кстати, общие знакомые из Скотленд-Ярда искали Боба Крамера везде, где только могли. Таким образом вы подчеркнули, что они не искали там, где не могли искать. Значит, они значительно сузили круг наших поисков.
Лицо Шерлока Холмса вдруг осунулось.
- Мой дорогой Ватсон, - холодно произнёс он, холодно сверкнув глазами, - не припорошился ли в ящике ваш армейский револьвер?
- Он в образцовом состоянии, - ответил я, не способный хоть что-то понять. - Только вчера я его почистил и смазал каждый винтик.
- Другого я от вас и не ожидал. Вы всегда были удивительно тщательны и аккуратны, чего так не хватает мне.
Действительно, в комнате Холмса царил беспорядок, в котором разве он один и был способен как-то ориентироваться. Повсюду валялись кипы деловых бумаг, справочники и энциклопедии, вырезки криминальной хроники из всех европейских газет, записные книжки и сувениры, оставшиеся на память от давно раскрытых дел. И всё это вперемешку с колбами, ретортами, медицинскими весами, химикалиями, резиновыми перчатками, лупой, трубкой и табаком.
- Почему вы спросили о моем армейском револьвере? - осмелился я нарушить напряжённую тишину, воцарившуюся в комнате.
Но Холмс, не вдаваясь в объяснения, лишь задумчиво произнёс:
- Думаю, Ватсон, и даже уверен в этом, что вам не составит труда взять кэб и поехать домой. Я посоветовал бы вам положить в ящик вашу папку и карандаши. Места им там хватит, если вы, конечно, возьмёте револьвер и положите его в правый карман.
- Зачем, Холмс?
- Советую также, - спокойно продолжал он, - не отпускать кэб, чтобы не тратить времени на поиски другого, когда вы будете возвращаться ко мне.
- Но я должен знать, зачем всё это?
- Мы отправляемся, Ватсон, - сухо ответил Холмс.
- Куда? - озадаченно спросил я.
Он удивлённо поднял на меня глаза.
- Если не ошибаюсь, мы об этом уже подробно говорили. Но если вам изменяет память, я вам снова напоминаю: туда, где ещё никто не искал таинственно исчезнувшего Боба Крамера...
«А Холмс, наверное, таки прав», - подумал Федька и записал в блокнот: «Дружеский совет замечательного детектива Шерлока Холмса: искать там, где ещё никто не искал.»
* * *
Но где именно ещё не искали?
Раздел третий
Способ комиссара Мегрэ
Где именно ещё не искали?
Федька не представлял, куда идти и как действовать. Снова вытащил из зелёной папки автобиографию искомого гражданина Крамаря Бориса Владимировича. Смотрел на неровный размашистый почерк и жалел, что средневековая графология не получила развития и была отброшена как ложная наука. «Вот если бы не оказалась ложной, черты его характера и определённые особенности были бы у меня как на ладони. Тогда бы и выяснилось, что это был за конфликт между объективным содержанием ситуации и её субъективным значением. Характер определяет поступки человека, а разве из биографии на одну страницу о характере узнаешь?»
И всё-таки Федька вспомнил некоторые графологические сведения - то ли из популярной книги, то ли из популярного журнала, кажется, из статьи, где речь шла о вспомогательных исторических дисциплинах.
Неровный, как этот, почерк означает неуверенность личности в себе, склонность к пассивному подчинению неблагоприятным обстоятельствам. Размашистый почерк, как этот, говорит об активном, авантюрном характере, способном на неожиданные поступки и не обременённом моральными критериями. Открытые вверху гласные, как в этой автобиографии, свидетельствуют о доверчивости и откровенности, а открытые внизу, как в этом же письме, - о лицемерии и лживости. Опять же, длинные петли в буквах, а их Федька также наблюдал, характеризуют человека как придурковатого болтуна, не способного логически мыслить.
Из графологической экспертизы Федьки вырисовался причудливый образ: ищущий - энергичный авантюрист, который пассивно подчиняется неблагоприятным обстоятельствам, потому что не уверен в себе; он - доверчивый лицемер и откровенный лжец, а также болтун и придурок. Обезуметь можно!
