Найо Марш - Увертюра к смерти
Ректор, вдовец, классическая красота которого делала его предметом вожделения старых дев, был, по словам Дины, в ужасе от этих двух женщин, интерес которых к делам прихода принимал угрожающие размеры. Элеонора Прентайс вела себя с ректором скромно и застенчиво. Она разговаривала с ним нежным воркующим голоском и частенько мелодично посмеивалась. Идрис Кампанула говорила с ним как собственница, грубовато-добродушно, называла его “мой дорогой человек” и смотрела на ректора таким откровенным взглядом, от которого тот начинал смущённо моргать и который вызывал в душе его дочери бурю противоречивых эмоций, где отвращение смешивалось с сочувствием.
Генри повесил шубу Идрис Кампанула на крючок и поспешил к Дине. Он знал Дину с самого детства, но, учась в Оксфорде, и позднее, проходя военную службу, редко её видел. К тому времени, как он вернулся в Пен Куко, Дина окончила театральные курсы и ей удалось поступить в небольшую труппу, где она проработала шесть месяцев. Затем труппа распалась и Дина, уже будучи актрисой, вернулась домой. Три недели назад Генри неожиданно встретил её на холмах за Клаудифолдом, и вслед за Этой встречей пришла любовь. Ему показалось, что он впервые увидел Дину. Он до сих пор был полон изумлённого восторга от этого открытия. Встречать её взгляд, говорить с ней, стоять рядом с ней — все это погружало его в море блаженства. Его сны были полны любви, и когда он просыпался, то продолжал думать о ней и наяву. “Дина — моё единственное желание”, — говорил он себе. Но так как он не был абсолютно уверен, что Дина тоже любит его, то боялся признаться ей в своих чувствах. И только вчера, в очаровательной старой гостиной в доме ректора, когда Дина так доверчиво смотрела ему в глаза, он начал говорить о своей любви. А потом через приоткрытую дверь он увидел Элеонору, её неподвижный силуэт, застывший в тёмном холле. В следующий момент её увидела Дина и, не говоря ни слова Генри, вышла и поздоровалась с ней. Генри пулей вылетел из дома и приехал в Пен Куко с побелевшим от гнева лицом. С тех пор он ещё не разговаривал с Диной и теперь с тревогой смотрел на неё. Её большие глаза улыбнулись ему.
— Дина…
— Генри…
— Когда я смогу увидеть тебя?
— Ты видишь меня сейчас, — ответила Дина.
— Наедине. Пожалуйста!
— Я не знаю. Что-нибудь случилось?
— Элеонора.
— О, Господи! — воскликнула Дина.
— Мне нужно поговорить с тобой. За Клаудифолдом, где мы встретились в то утро, — завтра, пораньше. Дина, ты придёшь?
— Хорошо, — сказала Дина. — Если смогу.
До их сознания донёсся звук голоса Идрис Кампанула. Генри вдруг понял, что она о чем-то его спрашивает.
— Прошу прощения, — начал он. — Боюсь, что я…
— Итак, Генри, — перебила она, — куда нам теперь идти? Ты забываешь о своих обязанностях, секретничая с Диной.
И она громко рассмеялась, издав резкий звук, похожий на крик осла.
— Пожалуйста, пройдите в кабинет, — сказал Генри. — Будьте добры. Мы идём за вами.
Она вошла в кабинет, пожала руку Джоуслину и небрежно чмокнула Элеонору Прентайс.
— А где доктор Темплетт? — спросила она.
— Он ещё не приехал, — ответила мисс Прентайс. — Мы должны всегда быть снисходительны к медицинским работникам, не так ли?
— Он сейчас на той стороне Клаудифолда, — сказал ректор. — Старой миссис Тринни стало гораздо хуже. Третий сын Каинов умудрился проткнуть гвоздём большой палец на ноге. Я встретил Темплетта в деревне, и он рассказал мне все это. Он просил передать, чтобы мы начинали без него.
— На той стороне Клаудифолда? — нежным голосом спросила мисс Прентайс.
Генри заметил, как они переглянулись с мисс Кампанула.
— Миссис Росс никогда не пьёт чай раньше пяти часов, — сказала мисс Кампанула, — что я считаю глупой показухой. Конечно же, мы не будем ждать доктора Темплетта. Ха!
— Темплетт не говорил, что собирается зайти к миссис Росс, — отозвался ни о чем не подозревавший ректор, — поэтому он наверняка уже направляется сюда.
— Мой дорогой добрый человек! — воскликнула мисс Кампанула. — Вы святая простота! Надеюсь, что он не попытается ввести её в нашу импровизированную труппу!
— Идрис, дорогая, — обратилась к ней мисс Прентайс. — Можно мне?
Она завладела всеобщим вниманием и затем очень спокойно произнесла:
— Я думаю, что все присутствующие согласны с тем, что в этом маленьком эксперименте будем участвовать только мы, не так ли? У меня здесь есть несколько небольших пьес для пяти-шести участников, и я полагаю, что Дина тоже что-нибудь подыскала.
— Для шести, — твёрдым голосом проговорила мисс Кампанула. — Пятерых персонажей будет недостаточно, Элеонора. У нас три женщины и трое мужчин. И если ректор…
— Нет, — ответил ректор. — Я на сцене появляться не буду. Если я смогу чем-нибудь помочь за сценой, то буду очень рад. Но на сцену я не хочу выходить.
— Тогда три женщины и трое мужчин, — заключила мисс Кампанула. — Всего шестеро.
— В любом случае не больше, — сказала мисс Прентайс.
— По-моему, — произнёс эсквайр, — если миссис Росс хорошо играет на сцене, и, я должен заметить, внешне она необычайно привлекательна…
— Нет, Джоуслин, — оборвала его мисс Прентайс.
— Она очень привлекательна, — согласился с отцом Генри.
— У неё хорошая фигура, — сказала Дина. — Выступала ли она когда-нибудь на сцене?
— Моя дорогая девочка, — громко сказала мисс Кампанула, — она необычайно вульгарна, и мы, безусловно, не хотим её. Могу сказать, что я видела пьесы, подобранные Элеонорой, и полностью одобряю “Простушку Сьюзан”. Там шесть персонажей: трое мужчин и три женщины. Там нет смены декораций, и тема вполне подходящая.
— Она несколько устарела, — с сомнением произнесла Дина.
— Моя дорогая девочка, — повторила мисс Кампанула, — если ты думаешь, что мы собираемся ставить какую-нибудь из ваших современных пьес, то ты очень сильно ошибаешься.
— Я думаю, некоторые современные вещи действительно не совсем подходят, — мягко согласилась мисс Прентайс.
Генри и Дина улыбнулись.
— А что касается миссис Росс, — сказала мисс Кампанула, — я верю, что полезно называть вещи своими именами, и без малейшего колебания заявляю вам, что считаю: мы по-христиански услужим бедной миссис Темплетт, которая, как мы все знаем, слишком больна, чтобы заботиться о себе, если дадим доктору Темплетту понять…
— Ну-ну, — с отчаянием в голосе произнёс ректор, — не пытаемся ли мы перелезть через забор раньше, чем он встретился на нашем пути? Мы до сих пор не выбрали председателя собрания, и до сих пор никто ещё не внёс предложения попросить миссис Росс принять участие в пьесе.
