Раймонд Чэндлер - Кровавый ветер
Не ради него приставил я ему к боку пушку, а ради клана, которым он управлял через братьев — или через брата, потому что Эдди — простой придаток к пушке, способный попасть в двуногого с трех шагов.
— Экий вы недоверчивый, Вильямс, — неодобрительно заметил доктор Горгон, спускаясь с лестницы. — Пистолет в бок. Как в дешевой мелодраме. Внезапная смерть на ступеньках! Внезапную смерть я очень не уважаю. Разве что абстрактно.
Я не сразу понял. Потом предположил, что под «абстрактностью» он понимает убийство чужими руками.
Возможно, ствол в боку оказал какое-то воздействие на развитие событий, так как профессор принялся мурлыкать что-то под нос, и какая-то черная тень исчезла из дальнего неосвещенного угла. Возможно, мне это почудилось. Правда, тени не скрипят половицами. Но ведь и дом-то, с другой стороны, старый, рассохшийся, прогнивший…
Снаружи уже ждал «Роллс-ройс». Некто в пальто, помеченном каким-то невразумительным гербом, распахнул дверцы, водитель запустил двигатель. Об этом последнем действии я, скорее, догадался, так как шума мотора не услышал.
— Я, разумеется, доставлю вас домой, дорогой мой Вильямс, — сказал мне доктор Горгон, подходя к машине. — И не из вежливости, а потому, что ваша жизнь мне в эту ночь весьма дорога. Я бы не хотел, чтобы с вами что-то приключилось, пока вы со мной или когда вы расстанетесь со мной. Мной, видите ли, заинтересовалась полиция. Во всяком случае, один любознательный полисмен. В общем-то, очень удобно. Если случится что-то, способное вызвать интерес к моему брату Джо, то бдительность нашей могучей полицейской системы снимет с меня все подозрения.
Ладно, я составил ему компанию. Уселись, и он без тени юмора или насмешки выдал мне оценку моей позиции:
— Глупое у вас сегодня положение. Как будто схватили льва за хвост, боитесь держаться и боитесь отпустить. — Он поднял рожок переговорной трубки: — Парк-авеню, домой.
Бросил трубку и повернулся ко мне:
— Я могу показаться невежливым. Тащу вас за собой, вместо того чтобы подвезти до дома. Но мне показалось, что вам интересно будет меня навестить. Несмотря на столь поздний час. Побеседуем.
Этот поворот меня устроил. Тот, кто много говорит, сколь бы умным он себя ни считал, всегда может проговориться. Почему бы и не побеседовать — а еще лучше послушать, что скажет крупная шишка, король преступного мира. Но чем объяснить его интерес к моей скромной персоне?
— Вы меня слушаете?
В его тоне, как мне показалось, проскользнула нотка раздражения. Тоже неплохо.
— А куда же я денусь! Только зачем мне к вам тащиться?
— Вам будет интересно. А насчет вашей безопасности… Мой дом — самое безопасное место даже для моего злейшего врага. Полиция посматривает. Один полисмен в особенности. Я вам его назову. Этот интерес как-то бодрит. Мне скрывать нечего. Полиция видит, как я выхожу и вхожу. Но ум мой закрыт для всех, кроме меня самого. Эта слежка смешна. Да и прикрыть ее… Достаточно снять трубку, достаточно одного звонка, и этого любопытного вышвырнут со службы. Вы можете ему это передать. Полагаю, вы его знаете. Детектив сержант О'Рурк. Очень добросовестный полицейский. Не хотелось бы ему вредить. Но если мне надоест его внимание… Лучше для него будет, если ему первому надоест за мной следить.
— Я передам ему, когда увижу. Вы здесь живете?
Машина остановилась перед одним из самых дорогих жилых домов Парк-авеню. Здесь рядовым гангстерам искать нечего.
— У меня труп в подвале не спрячешь, — продолжил он вслух мои мысли. — Тридцать третий этаж тридцатидвухэтажного дома.
— На крыше приютились?
— На крыше. Конечно, можно нечаянно упасть. Но даже такой склонный к насилию субъект, как вы, согласится, что этот вариант для меня нежелателен. Чтобы решиться на такое, хозяин должен отчаянно, панически бояться гостя. А ведь мы с вами друг друга не опасаемся, не правда ли, дорогой Вильямс? — Мы вошли в просторный холл и направились к лифту. — Смерть играет роль в жизни каждого человека, даже в моей, но влияние ее следует сглаживать, как я уже выразился, абстрагироваться от нее. Если кто-то тебе мешает, от него следует избавиться, если можно так выразиться, суггестивно.
Лифт быстро поднялся наверх, мы прошли по коридору, Горгон отпер тяжелую дверь, и по овеваемой ветром крыше, под усыпанным звездами небом мы направились к его калифорнийскому бунгало.
Доктор Микеле не переставал трепаться:
— Законы вашей страны — моей страны, Вильямс, — позволили простому итальянскому эмигранту подняться с низов мостовой в пентхаус на крыше небоскреба. Очень удобные законы. Чтобы успешно жить в вашем городе — в моем городе, в любом городе, Вильямс, — следует прежде всего забыть о понятии «совесть». Следующее необходимое условие — ум без тела, без эмоций.
Мы прошли под кронами карликовых деревьев, между кустами, цветами, газонами с настоящей травой, мимо крохотного фонтана с водопадом и журчащим ручейком. Три ступени из разноцветного кирпича — и мы на крыльце. Легкий поворот дверной ручки — за дверью большой квадратный в плане холл.
Горгон швырнул пальто и трость на стул с высокой спинкой и жестом предложил мне поступить так же с моей шляпой. Ночь теплая, я без плаща, шляпа стоила мне двенадцать баксов, лишаться ее при возможном поспешном отходе не хотелось.
Хозяин, однако, настаивал, и я решил не мелочиться.
— Формальный визит, Вильямс, надеюсь, также и дружеский. Вид шляпы на колене испортит атмосферу, нарушит гармонию, придаст некий полицейский душок нашей встрече. Прислуги здесь сейчас нет, мне нравится одиночество в отрыве от человеческих масс, которые там, внизу. Как бы материальное воплощение духовной реальности. Мы с вами здесь наедине, никто нам не помешает.
Мы прошли большой холл, затем малый, он улыбнулся и распахнул передо мной дверь:
— Прошу вас, Вильямс.
Мне это не понравилось, но я опять решил не мелочиться. Рука в кармане, доктор рядом, я почти коснулся его, входя в следующее помещение. Войдя, остановился.
Библиотека. Шикарные кожаные переплеты, удобные кресла, зашторенные оконные ниши. Но все это побоку. Главное — женская фигура в кресле, укрытая пледом. Шея длинная, изящная, но разукрашена пятнами и полосами красно-желтого цвета, как будто рубцами от давних ожогов. Такие же пятна на лице.
И рука. Искалеченная рука со скрюченными пальцами, замершая поверх пледа.
Доктор Горгон вошел в библиотеку вслед за мной и тоже увидел женщину.
Да-с. Глянули б вы на него. В этот момент обличье супермена слетело с него, как шелуха. Физиономия его, согласен, побелеть не могла, белее не бывает. Но оттенки по ней поползли явственные. Желтоватые пятна, фактура скисшего молока, белая плесень…
