Раймонд Чэндлер - Кровавый ветер
Паузу прервал главный Горгон:
— Смею предполагать, что кое-кто из вас, а возможно, и все вы могли бы считать себя обязанными мне. Однако оставим выяснение ситуации, мы не в зале суда, где все известно, но ничто не доказано. Благодарность не свойственна этому миру, — сокрушенно вздохнул он. Полупоклон в мою сторону. — У мистера Вильямса сейчас господствующее положение в этой комнате. Не без моей скромной помощи… Доброе вино веселит кровь человека, помогает мыслить. Дрянное пойло, даже если его поглощал не я, вызывает у меня отвращение. Вы ведь не сторонник убийства ради убийства, не так ли, мистер Вильямс? Я о вас читал в газетах, видел фото.
— Смотря что считать убийством.
Он покачал головой:
— Да-да. Мои взгляды по этому поводу неполно изложены в моих трудах. Не все мысли подлежат широкому распространению. Я толкую убийство не вполне в духе Уголовного кодекса, как и вы. Насколько я понял, вы вывели свои этические принципы не из свода законов.
— Нельзя ли ближе к делу?
Он чуть пожевал губами и шевельнул веками.
— Вы разочаровываете меня, Вильямс. — Он повел носом. — Присутствие моего брата делает атмосферу в помещении совершенно непригодной для дыхания. Вы не возражаете, если он покинет помещение? Безоружным, разумеется. Вы не собираетесь его убивать здесь и сейчас?
— Можно сдать его в полицию. Вы же видели, он угрожал мне оружием.
— Бросьте, дорогой Вильямс. — Ученый Горгон досадливо улыбнулся, шевельнув лишь кончиками губ, повернулся к Флэйм, шагнул к ней и сунул руку в карман.
Я насторожился, но из кармана он вытащил лишь пенсне на узкой черной ленточке. Горгон насадил пенсне на нос, наклонил голову — он на полфута превосходил Флэйм ростом, — поднял руку и снял шляпу. Флэйм снизу вглядывалась в пенсне. Угадать ее настроение я не смог.
Горгон оторвался от Флэйм и повернулся к братцу:
— Эдди, ты свободен. Молча, молча, — добавил он, заметив, что младший Горгон собирается что-то возразить. — Мистер Вильямс согласен отложить беседу с тобой. Да не в окно, Эдвард! — Он подошел к брату, отечески похлопал его по спине и проводил до двери — фактически вытолкал из помещения.
Я не возражал. Выбор, конечно, был: впаять в череп Эдди Горгона кусок свинца или сдать полиции. Но меня впечатлило то, что Эдди, очевидно, боялся этого «Эдвард!» из уст брата больше, чем моего ствола. На меня произвела впечатление и какая-то искренность доктора Горгона. Точнее, его полная уверенность в себе. Этакий седовласый мудрец, хотя седина лишь слегка тронула его виски.
Братья Горгон удалились, Флэйм взглянула на меня. Я улыбнулся. Не слишком приятной улыбкой, но не начисто лишенной доверия. В ее взгляде читалась какая-то неуверенность.
— Что ж… — произнесла она нерешительно, вслушиваясь в рокотание братцев-горгонцев за дверью, — может, что-нибудь скажешь? Тоже, оскорбленная невинность!
Я сказал «что-нибудь».
— Один уедешь дальше, — с умным видом изрек я. Очевидно, на меня повлияла манера речи старшего Горгона, его склонность к афоризмам и цитатам. — Да и быстрее доедешь. Твой друг доктор заметил пушку в моем кармане. Возможно, ты тоже заметила, потому так рьяно и бросилась на защиту милого твоему сердцу Эдди.
— Чушь! — резко бросила она. — Ты всерьез считаешь, что я позвала Эдди, чтобы тебя убить? Скажи, скажи, чего молчишь?
— Без слов ясно. Майер предупреждал меня… Я Эдди больше верю, чем тебе, а он сказал, что ты его вызвала. И ты, кстати, не отрицала. То, что он схалтурил и все провалил, не твоя вина. Поздравляю с удачным выбором партнеров.
— Рэйс, давай прекратим валять дурака, обманывать себя и друг друга. Я никогда паинькой не прикидывалась. Как раз наоборот. А тебя послушать, так я вдруг резко изменилась. Значит, ты считаешь, что я заманила тебя в ловушку?
Я расхохотался:
— Оскорбленная невинность! Действительно, школьница-паинька.
— Опять старая песня, — досадливо поморщилась она, подошла ко мне, изобразив чарующий взгляд. — Всегда обвинять и никогда не верить.
Я подпустил ее вплотную, позволил положить руки на плечи. Даже позволил ее ладоням скользнуть мне на затылок.
— Ты не веришь в то, что говоришь.
— Верю. Можешь не тратить усилий.
— Ох, и дурак же ты, — прошептала она хрипло, глядя на дверь. — Я никогда не страдала от того, что не могу тебя заиметь. В любой момент ты был бы моим, как и все остальные самцы. Но я хотела, чтобы ты сам этого желал. Я не хотела, чтобы с тобой было, как с другими. Потому что… Вот, смотри…
Ее тело приблизилось к моему. Теплое дыхание обняло щеку. Я ухмыльнулся и поднял руки, чтобы освободиться, но тут…
Она добилась своего!
Едва уловимое движение, губы коснулись моих, дыхание обожгло, проникло в глубь тела, и ее глаза… О дьявол, это случилось! На секунду — может быть даже долю секунды — я с силой сжал ее тело, прижал к себе… и тут же оторвал, отбросил прочь чуть ли не через всю комнату. Стул слетел с места, провертелся вокруг оси, перевернулся и грохнулся об пол ножками кверху.
Глава 12
Странный разговор
Как я потерял голову? Почему это произошло? Не знаю. Конечно, она красавица. Конечно, она… Мужчин тянет к красивым женщинам.
Я стоял у стены и глядел на ее улыбку. Что у нее в голове? «Один уедешь дальше», — сказал я. А она надвигалась на меня, шла ко мне одна, один на один.
Женщина… Нет, женщина исчезла, ко мне приближалась девочка, Флоренс Драммонд. Ее мягкость и реальность заставили меня поднести ладонь к лицу и протереть глаза.
— Ты прав, Рэйс. В конце концов…
Она замолчала и замерла. В комнату вошел доктор Микеле Горгон.
Моего присутствия он, казалось, не заметил. Подошел к Флоренс, взял ее за обе руки и уставился в глаза, не говоря ни слова. Флэйм спокойно выдержала его взгляд.
— Итак, вы и есть Флэйм, амазонка преступного мира. Сознаете, как вам повезло? Полагаю, вы мне понравитесь. Я…
— Доктор, — прервал я его тираду, — мисс Драммонд уже достаточно перенесла за сегодняшний вечер… то есть ночь.
Высокий парень. Он медленно повернул голову, удостоил меня взглядом через плечо. В глазах ни гнева, ни враждебности. Пожалуй, даже досады не заметно. Взгляд натуралиста, разглядывающего букашку. Причем совершенно естественный взгляд, без всякого притворства. Казалось даже, что он старался быть… даже не вежливым, а терпимым, терпеливым и скрыть от меня тот факт, что он намного выше меня.
— Возможно, вы не вполне представляете себе, кто я такой, — сказал он наконец.
