Агата Кристи - Тайна семи будильников
— Мистер Тесиджи, войдя в библиотеку, вы зажгли свет?
— Да.
— И в комнате никого не было?
— Никого.
— Но до этого вам показалось, что здесь кто-то ходит?
— Да, — кивнул Джимми.
Суперинтендант медленно огляделся. Его внимание привлекла высокая ширма из испанской кожи, стоящая у одного из книжных шкафов.
Он решительно направился к ширме и заглянул за нее.
Услышав его изумленное восклицание, обе девушки и Джимми вмиг оказались рядом с ним.
За ширмой в глубоком обмороке ничком лежала графиня Радцки.
ГЛАВА XXII
РАССКАЗ ГРАФИНИ РАДЦКИ
Графиня приходила в себя совсем не так, как Джимми Тесиджи. Намного дольше и несравненно театральнее.
В театральности ее заподозрила Юла. Она не жалела ни сил, ни холодной воды, чтобы привести графиню в чувство. Ее старания увенчались успехом — графиня провела по лбу белой дрожащей рукой и что-то тихо прошептала.
Как раз в эту минуту Билл, только что покончив с телефонными переговорами и вызвав врача, влетел в библиотеку и тут же (по мнению Юлы) превратился в полнейшего идиота.
С расстроенным, озабоченным видом он склонился над графиней и понес совершеннейшую белиберду:
— Графиня! Вы слышите меня? Все в порядке. Уверяю вас, все в порядке! Не надо ничего говорить. Вам вредно. Лежите спокойно. Сейчас вам станет лучше. И вы все вспомните. Не говорите ничего, пока вам не станет лучше. Не спешите. Закройте глаза и полежите. Через минуту вы все вспомните. Выпейте еще водички. Или бренди. Вот оно. Юла, как ты думаешь, бренди не…
— Ради Бога, Билл, оставь ее в покое, — резко сказала Юла. — Она и так придет в себя.
И ловким движением она выплеснула на покрытое искусным гримом лицо графини пригоршню воды.
Графиня заморгала и села. Она выглядела уже вполне очнувшейся.
— Ах, — пробормотала она. — Я здесь. Да, я здесь.
— Не спешите, — повторил Билл. — Не говорите ничего, пусть вам станет лучше.
Графиня плотней закуталась в складки весьма прозрачного пеньюара.
— Я начинаю кое-что припоминать, — пробормотала она. — Да, да, вспоминаю.
Она обвела глазами маленькую группу столпившихся вокруг людей. Видно, ей показалось, что их внимательные лица не слишком дружелюбны. Во всяком случае, она обратила улыбку только одному из присутствующих, чье лицо пылало совсем иными чувствами.
— О, мой добрый английский великан! — едва слышно прошептала она. — Не огорчайтесь. Со мной все благополучно.
— Вы не ошибаетесь? — с тревогой спросил Билл.
— Нет, нисколько, — успокоила она его и снова улыбнулась. — У нас, венгров, стальные нервы.
На лице Билла отразилось громадное облегчение. Взгляд стал блаженным, отчего Юле страстно захотелось его лягнуть.
— Выпейте воды, — холодно предложила она графине.
Но воду графиня отвергла. Джимми, выказывавший большое участие красавице, попавшей в беду, протянул ей коктейль. Это предложение графиня приняла благосклонно; осушив стакан, она огляделась еще раз, причем взгляд ее стал гораздо веселее.
— Скажите, что случилось, — живо поинтересовалась она.
— Мы надеялись, что об этом расскажете нам вы, — ответил суперинтендант Баттл.
Графиня бросила на него быстрый взгляд. Казалось, она только что заметила этого большого спокойного человека.
— Я заходила к вам в комнату, — сказала Юла, — постель оказалась нетронутой, и вы куда-то исчезли.
Она замолчала, испытующе глядя на графиню. Та прикрыла глаза и медленно кивнула:
— Да, да! Теперь я вспомнила. О, это было ужасно! — Она содрогнулась. — Рассказать?
Баттл поспешил согласиться:
— Да, да, пожалуйста.
Тогда как Билл одновременно воскликнул:
— Не надо, если вам еще не по себе!
Графиня перевела глаза с одного на другого, но твердый и спокойный взор суперинтенданта Баттла победил.
— Я не могла спать, — начала графиня. — Этот дом меня удручает. Я была как на угольях, так ведь у вас говорят? Сама не своя. Я знала, что в таком состоянии нечего думать ложиться в постель. Я походила по комнате. Но книги в моей спальне оказались неинтересные, и я решила спуститься в библиотеку и поискать что-нибудь позавлекательней.
— Вполне резонно, — сказал Билл.
— Я думаю, так поступили бы многие, — поддержал его Баттл.
— Ну и как только это пришло мне в голову, я направилась вниз. В доме было очень тихо…
— Простите, — прервал ее суперинтендант, — не можете ли вы вспомнить, в какое примерно время это происходило?
— Никогда не интересуюсь временем, — величественно отвечала графиня и продолжала свой рассказ: — В доме было очень тихо. Даже мышь было бы слышно. Я спустилась по лестнице тоже бесшумно.
— Бесшумно?
— Конечно. Я не хотела никого будить, — с укоризной пояснила графиня. — Я вошла сюда. Прошла в этот угол и стала искать подходящую книгу.
— Предварительно вы, разумеется, зажгли свет?
— Нет. Я не зажигала свет. Видите ли, я взяла с собой свой маленький электрический фонарик. Я светила им на полки.
— Ага! — сказал суперинтендант.
— И вдруг, — с драматической паузой произнесла графиня, — я услышала какой-то звук. Словно шаги. Крадущиеся шаги. Я потушила фонарик и прислушалась. Шаги приближались — зловещие, крадущиеся шаги. Я замерла за этой ширмой. Через секунду дверь открылась и вспыхнул свет. Этот человек — грабитель — вошел в библиотеку.
— Но позвольте, — начал было мистер Тесиджи.
На его ногу нажала чья-то могучая ступня, и Джимми, сообразив, что суперинтендант подает ему знак, тут же замолк.
— Я чуть не умерла от страха, — продолжала графиня. — Я старалась не дышать. Вошедший постоял с минуту, прислушиваясь. А потом той же ужасной крадущейся походкой…
Джимми опять хотел возразить, но снова закрыл рот.
— …подошел к окну, выглянул наружу. Побыл несколько минут у окна, потом снова пересек комнату, потушил свет и запер дверь. Я была вне себя от страха. Он рядом в комнате, кружит бесшумно в темноте. Кошмар! Вдруг в потемках он наткнется на меня! Потом я услышала, что он снова подошел к окну. Наступила тишина. Я надеялась, что он уйдет через окно. Время шло, ничего не было слышно, и я уже решила, что так и случилось. Я даже собралась зажечь фонарик, как вдруг — prestissimo![7] — тут-то все и началось.
— Продолжайте! Продолжайте!
— О! Это было ужасно. Мне не забыть этого никогда в жизни. Два человека пытались убить друг друга. Ужас! Ужас! Они катались по комнате, мебель так и разлеталась во все стороны. Мне показалось, что я слышу женский крик, но не здесь в комнате, а где-то снаружи. У преступника голос был хриплый. Он не говорил, а каркал. Все повторял: «А ну отпусти, отпусти!» Второй был джентльмен. У него был голос воспитанного англичанина.
