А. Шантарский - Не проси
По утрам у него выступал на лбу обильный пот и учащенно колотилось сердце. В такие минуты мужчина был готов плюнуть на все и бежать сломя голову к любимой. В том, что это и есть настоящая любовь, он не сомневался. Хотелось встать перед ней на колени и слезно умолять, просить ее руки. Но проходило какое-то время, и трезвый рассудок вновь брал верх над порывом необузданной страсти. В какой-то мере сдерживал и тот фактор, что женщина ждала возвращения Николая, и, как человек здравомыслящий, не понимать этого Сергей Емельянович не мог. Но сердцу не прикажешь, и обуздывать порывы приходилось все с большим трудом. В конце концов он решил заманить Марину Владимировну в сети, поставить в безвыходное положение и придумал для этого оригинальный способ. Полной уверенности в успехе, конечно, не было, но влюбленный решительно принялся за дело.
Уже вечерело, когда Сметанина возвращалась домой от подруги. На лавочке возле подъезда ее дожидался Груздев.
— Добрый вечер, Мариночка, — поднялся он и пожал женщине руку.
— Здравствуй, Сережа, — они называли друг друга по имени, как старые, добрые друзья. — Извини, что заставила ждать, но я не знала, что придешь сегодня ко мне в гости.
— Ничего страшного, — просиял собеседник, — чем томительнее ожидание, тем радостнее встреча. — Он продолжал удерживать ее руку в своих руках, отчего Сметанина испытывала некоторое смущение, прикрыв веками глаза.
— Давай поднимемся ко мне. — И она осторожно высвободила руку. Женщина не могла не видеть, что мужчина к ней явно неравнодушен. Он буквально закидал ее дорогими подарками, и ей было неудобно объяснить ему, что она не питает ответных чувств.
— С удовольствием! — Сергей Емельянович предупредительно распахнул дверь подъезда, пропуская Марину Владимировну вперед.
Кофе пили молча. Мужчина обдумывал предстоящий разговор, а женщина не стремилась проявлять инициативу.
— Еще чашечку? — поинтересовалась гостеприимная хозяйка.
— Я ведь, Марина, к тебе по делу забежал, — решительно начал гость.
Сметанина лишь заинтересованно взглянула на него, но не проронила ни слова. Волей-неволей, а Груздеву пришлось продолжить начатую мысль:
— Я тут подумал и решил, что пора тебе, дорогуша, расширяться.
— В каком смысле? — Она поджала ноги, облокотилась на колени и подперла подбородок руками.
— Не достаточно ли уже ютиться в одной комнатушке? — вопросом на вопрос отозвался он.
— Кто же мне царские хоромы предоставит? — В голосе хозяйки проскальзывала чуть заметная ирония, и она не осталась незамеченной для гостя.
— Я не имею в виду дворец. Но двухкомнатную квартиру получить реально.
— Очень интересно! — воскликнула Сметанина и рассмеялась, но быстро взяла себя в руки. — Извини, но у нас положено от девяти до двенадцати квадратных метров полезной жилплощади на человека, а у меня шестнадцать с половиной.
— Одной двухкомнатную квартиру не дадут, и тут я с тобой абсолютно согласен. — Сергей Емельянович, волнуясь, закурил, не спросив разрешения. — Но если ты выйдешь замуж, то это вполне реально, — закончил он неуверенно.
Лицо женщины выразило неподдельное изумление.
— Но у меня пока что нет таких планов!
Груздев подошел к балкону и в приоткрытую дверь выкинул потухшую сигарету. Он непрерывно перемещался по комнате во время беседы, а она сидела в кресле, наблюдая за ним.
— Только пойми меня правильно, я сделал это предложение не из корыстных побуждений, а из дружеского расположения к тебе.
— И в мыслях не было.
— Так вот: браки между мужчиной и женщиной бывают и фиктивными. — Он извлек из пачки очередную сигарету и чиркнул спичкой.
Лицо хозяйки приняло серьезное выражение, она догадалась, куда он клонит.
— Значит, ты просишь моей руки? — осторожно спросила она.
— Да, фиктивно, — подтвердил он.
— Сережа, милый, даже если мы распишемся и встанем в очередь на расширение жилплощади, то простоим в ней не менее пяти-шести лет, — попыталась Сметанина спустить собеседника на грешную землю. — Мне очень приятна твоя забота обо мне, которую еще ничем не заслужила, но…
— В конце квартала строители сдают комиссии дом, который расположен в ста метрах от тебя, в начале улицы, и я сделаю все, чтобы ты получила квартиру именно в этом доме, — не в малой степени удивил ее Груздев.
— Но до конца квартала всего полтора месяца.
— Тем более мы должны успеть зарегистрировать брак и встать на очередь.
— А как же Николай? — неожиданно вспомнила Марина Владимировна.
— Он нас поймет, для него стараюсь, — соврал Сергей Емельянович. Он заметил, что женщина на перепутье. — Если ты решила с моим сыном связать дальнейшую жизнь, то я ваша надежная и прочная опора.
— Я еще ничего не решила, — призналась Марина, — но считаю, что неудобно строить планы на будущее до возвращения Николая. Все-таки я причастна к тому, что парень в настоящее время в колонии.
— Не нужно передо мной оправдываться. — Гость устроился на диване. Хотя он еще не получил положительного ответа, но уже успокоился.
— А жить мы должны вместе? — Этот вопрос не давал ей покоя.
— Не обязательно, у меня за городом дача, которая приспособлена для жизни даже зимой. Но до получения новой квартиры люди должны видеть нас вместе. После регистрации придется пожить вместе.
— Обещаешь, что не станешь строить мне козней?
— О чем ты говоришь?
— Хорошо, я подумаю.
— Но учти, времени в обрез. Для осуществления задуманного нам нельзя терять дни и тем более недели.
— Понимаю, завтра дам окончательный ответ, — заверила женщина.
На следующий день Сметанина согласилась с предложением Груздева, правда, провела бессонную и мучительную ночь. Они подали заявление в ЗАГС и через две недели зарегистрировали гражданский брак. Они решили, что свадьбу устраивать нецелесообразно, но пустить людям пыль в глаза было необходимо. В кафе «Лабиринт» молодые устроили небольшое торжество для самых близких. Приехала и мать Марины Владимировны из Акбулака, где родилась, выросла и закончила школу новобрачная. Затем она училась в педагогическом институте Оренбурга, откуда и получила распределение в Бузулук.
Лариса Михайловна внесла свой скромный вклад в бюджет молодоженов, не подозревая, что дочка выскочила замуж за денежный мешок, а уж фиктивность их отношений от нее тем более скрыли.
Она искренне радовалась, кричала «горько» и выпила немного лишнего. Пожилая женщина долгое время вынашивала мечту о внуках, а единственная дочь засиделась в девках. Она незаметно для окружающих смахивала платочком слезы умиления.
