Колин Декстер - Загадка третьей мили
4. И наконец (по-прежнему самый важный вопрос для Морса), чье тело они нашли?
Было очевидно, что узор этого расследования сплетается из множества нитей. Таким образом, наши детективы пришли к выводу, что каждому из них необходимо провести собственное расследование в течение одного-двух дней. Они договорились, что Льюис будет концентрировать свои усилия на первых двух направлениях расследования, а Морс займется двумя последними вопросам.
Льюис просидел все утро на телефоне, терпеливо набирая один за другим все новые и новые номера. Он разговаривал с военным ведомством, с министерством обороны, со штабом, которому подчиняется Королевский Уилтширский полк, а также с территориальным подразделением в Девизес. Это заняло у него массу времени, к тому же не все его переговоры были результативными, но все же к полудню Льюису удалось собрать, огромное количество информации. Большая ее часть была совершенно бесполезной, но отдельные факты оказались исключительно важными для дальнейшего расследования.
Во-первых, в отношении Брауни-Смита ему удалось узнать следующее: Брауни-Смит был капитаном, затем майором действующей армии, служба его проходила в Королевском Уилтширском полку. В 1941-1942 годах он был отправлен в Северную Африку, ранен в битве при Эль-Аламейне, служил в Италии (1944-1945), награжден орденом «Военный крест» в 1945 году.
Во вторых, он выяснил кое-что в отношении Гилберта. Братьев Гилбертов было трое — Альберт, Альфред и Джон. Все трое принимали участие в боевых действиях при Эль-Аламейне. Альфред и Альберт, оба дослужившиеся до звания старшего капрала, после той кампании остались в живых, хотя и получили ранения. Третий брат, Джон, погиб во время той же кампании. Это было все.
Но в то же время это было, видимо, не совсем все, насколько понимал Льюис. В одном из подразделений Британского легиона, расположенном в Свиндоне, ему удалось узнать адрес человека, и ныне живущего в Уилтшире, который должен был довольно хорошо знать братьев Гилбертов. Сразу же после второго завтрака Льюис отправился прямо туда.
— Да, я действительно знал их. Вам это покажется смешным, но я, знаете, тоже был сержантом в те времена. Да-да, их звали Альф и Берт, они были точно как две горошины очного стручка, до того были одинаковые. Один из них получил порцию шрапнели в ногу, а я как раз был ранен в голову, вот мы и оказались в одном госпитале и какое-то время были там вместе. Только я уже не слишком хорошо помню все подробности... Это были настоящие парни, оба, да-да!
— А вы знали их третьего брата?
— Джонни! Вот как его звали. Помню, хотя я не слишком хорошо его знал.
— А вы случайно не вспомните, как он погиб?
— Нет, этого я не знаю.
— Мне сказали, что все они были водителями танков, это верно?
— Да-да, все, так же как и я.
— Может быть, он погиб в танке?
В течение нескольких секунд старый солдат сидел молча, глубоко задумавшись, и Льюис засомневался, можно ли положиться на память этого человека.
— С ним произошел несчастный случай, да, какой-то несчастный случай, насколько я помню, — сказал он. — Во всяком случае, его не было с нами, когда мы в то утро пошли в атаку, сержант. Его не было, когда нас бросили на наших танках вдоль Киднейской гряды.
— А вы не припомните, какой это был несчастный случай?
— Нет, я, кажется, ездил в те дни в основное расположение наших сил... На самом деле в военное время случается множество несчастных случаев, сержант. Гораздо больше, чем об этом сообщают тем, кто ждет своих близких дома, в Англии.
Это был обаятельный старик, вдовец шестидесяти девяти лет, старый солдат, для которого война, казалось, была лишь небольшим, но важным периодом в огромной, полной неожиданностей жизни, потому что в его словах не было грусти, когда он вспоминал те недели и месяцы, которые он провел в пустыне, а только вполне понятная ностальгия.
Итак, Льюис не торопясь записал все рассказанные старым солдатом факты, как они были ему сообщены, своим старательным почерком и ушел.
Когда в половине пятого Льюис вернулся в офис, Морса еще не было. Возвращаясь из Свиндона, он всю дорогу неотступно думал, что же это мог быть за несчастный случай, который произошел с Джоном Гилбертом. Он подозревал, что, если бы Морс сейчас был на месте, он бы сразу же догадался, в чем там было дело. Так что для него это была замечательная возможность самому, без спешки, не торопясь распугать это дело. Он еще раз позвонил в военное ведомство, где ему дали телефон архива, и вскоре он понял, что находится на пути к какому-то важному открытию.
— Да, мы, видимо, сможем вам помочь. Вы сказали, что служите в полиции «Темз-Вэлли»?
— Да, именно так.
— А почему нас интересует эта информация?
— Это связано с убийством, сэр.
— Понятно. По какому телефону вам можно перезвонить? Я думаю, никакие подробности не будут для вас лишними? Скоро вы узнаете об этом случае все.
Монотонный голос в трубке наводил Льюиса на мысль, что он разговаривает с автоответчиком.
Льюис назвал свой номер. Звонок прозвучал буквально через полминуты, и он действительно получил уникальную информацию. Ему сообщили, что рядовой Джон Гилберт из Королевского Уилтширского полка не был убит в битве при Эль-Аламейне. Он вообще не принимал в ней участия. В ночь накануне наступления он взял свою винтовку, вставил дуло в рот и застрелился. Инцидент был замят по распоряжению высшего командования по вполне понятым причинам. Об этом мало кто знал, в основном только те, кому полагалось знать. Официально же Джон Гилберт погиб во время военных действий в пустыне, и именно так это преподнесли семье и друзьям погибшего.
— Но вся эта информация до сих нор засекречена, вы меня понимаете? — сказал в заключение архивист.
— Разумеется, сэр, — ответил Льюис.
— Это всегда деморализует других, ну, такою рода вещи, как вы считаете?
Морс провел далеко не такой плодотворный день, как Льюис. Он понимал, что в том направлении, которое он взял на себя, ему не удастся сделать многого, поскольку для этого нужно ехать черт знает куда — в Лондон и проводить там нудное расследование в Сохо. Он запланировал это мероприятие на завтра. Поэтому единственное, что ему теперь оставалось, так это мучиться размышлениями, которые завладели его сознанием с самого начала: нужно было все же выяснить, чей труп они выловили из канала. Туманные намеки, содержащиеся в письме, наводили на мысль, что, скорее всего, это был тот человек, с которым Брауни-Смит случайно столкнулся в Лондоне. Но кто был тот человек? Был ли это Гилберт, о котором столь явно говорилось в письме? Или это было тело Вэстерби. Если Брауни-Смит действительно и убил кого-то, то Вэстерби был здесь, конечно, самым реальным кандидатом. Или, может быть, то было тело кого-то, кто еще не фигурировал в их расследовании? Какого-то постороннего человека? Может быть, это действительно был кто-то неизвестный, кто появится только в конце пятого акта этой пьесы? Кто-то вроде deus-ex-machina[18]? По правде говоря, в этом Морс сомневался. И вдруг посреди этих его сомнений через его мозг совершенно неожиданно пронеслась удивительная мысль, что существует еще и четвертая возможность. И Морс стал тщательно обдумывать эту мысль и постепенно все больше и больше начал склоняться к тому, что на самом деле труп принадлежал доктору Брауни-Смиту.
