Эрл Гарднер - Дело сердитой плакальщицы
Свидетель сел в кресло и безжизненно сполз с него своим телом.
– Теперь, – сказал Мейсон, – не двигая ничем, кроме плеч и головы, поверните кресло. Ваши бедра и ноги должны оставаться в прежнем положении.
Баррис послушно это выполнил. Мейсон протянул ему старинное зеркало.
– Кресло находилось футах в шести от окна, которое было разбито.
– Да.
– Край судейской скамьи находится приблизительно в шести футах от вас. Посмотрим, сможете ли вы добросить это зеркало до края судейской скамьи.
– Подождите! Подождите! – закричал, вскакивая, окружной прокурор. – В этих условиях эксперимент не может проводиться.
Судья Норвуд сказал:
– Суду, конечно, не хотелось бы, чтобы в зале заседаний колотили зеркала.
– Он не может бросить зеркало на такое расстояние, сидя в кресле, – пояснил Мейсон, – а он сильнее и крепче, чем был Артур Кашинг. Если он поднимет руки и достаточно отведет их назад, чтобы бросить это зеркало на расстояние в шесть футов, сидя в кресле, то кресло отъедет назад. Он не сможет так далеко его бросить. И Артур Кашинг не мог.
– Кашинг бросил, – сказал Хейл, – должен был бросить.
– Давайте, попробуйте бросить, – обратился Мейсон к свидетелю.
Баррис поднял зеркало. На лице его было замешательство.
– Дайте я попробую, – попросил судья Норвуд. Он встал со скамьи, уселся в кресло, поднял тяжелое зеркало, отвел руки назад и тут же опустил.
– Вы пробовали? – спросил он окружного прокурора.
– Нет, ваша честь.
– Тогда попробовали бы, – с выражением посоветовал судья Норвуд, возвращаясь на свою скамью.
– Но, ваша честь, ведь зеркало бросали, – настаивал Хейл.
– Но не тот, кто сидел в кресле, и не на шесть футов, – убежденно заявил судья. – Это зеркало весит, наверное, фунтов тридцать.
– Ваша честь, – заявил с раздражением Хейл, – я не хотел бы втягиваться в спор с судом, но если ваша честь как следует взглянет на все улики, то вы увидите полную невозможность того, чтобы кто-то бросал зеркало в Артура Кашинга.
– Я вижу полную невозможность того, чтобы он мог бросить это зеркало из кресла на шесть футов.
– Но бросали не это зеркало, ваша честь. Суд, видимо, помнит, как настойчиво мы возражали против того, каким образом вот это зеркало было включено в рассмотрение дела. Перри Мейсон ловко этого добился, спросив у свидетельницы, было ли данное зеркало примерно одного размера и веса.
Судья Норвуд кивнул:
– В любом случае брошенное тогда зеркало уже не годится для такого эксперимента, и оно наверняка было тяжелым. Человек в кресле мог бы держать его на коленях, а затем отшвырнуть толчком, но он не мог поднять руки за голову и бросить. А сейчас мисс Китс желала бы проконсультироваться с адвокатом, а суду нужно осмотреть место, где, как предполагается, было совершено преступление. Объявляю перерыв до завтра, до десяти часов утра.
Когда публика двинулась из зала, к Перри Мейсону подскочил Пол Дрейк.
– Есть не очень хорошая новость. Кажется, Мэрион Китс, как только сюда приехала, сразу же сходила к окружному прокурору. Он расписал ей все, что делать при даче показаний, – ответить на несколько вопросов, а потом просить о встрече с адвокатом. У них все подстроено. Она собирается пойти к парню по имени Лэнсинг, с которым частенько бывают проблемы. Знаешь, такой поборник этики. Он хочет обвинить тебя в злоупотреблении судебным процессом. Ты, дескать, не дожидаясь показаний Мэрион Китс, уже пытаешься намекать на интимную связь с Кашингом, чтобы вывести из-под удара свою клиентку. Они хотят выдвинуть против тебя серьезные обвинения.
Мейсон сжал челюсти:
– Я догадывался, что это все подстроено. Ни Ивс, ни Хейл даже не взглянули, когда я ее вызвал для показаний. Я понял, что они что-то затевают.
– И им это может удаться? – спросила Делла Стрит.
– Если они докажут, что у меня не было никаких оснований, чтобы вызывать ее для дачи показаний, от них могут быть неприятности, – признал Мейсон.
– Да, они готовят тебе что-то серьезное, – заметил Пол Дрейк. – Для твоей информации, Перри, судья Норвуд просто помешан на злоупотреблениях судебным процессом, а для мисс Китс они нашли в качестве адвоката этого бывалого парня, который постоянно придирается под предлогом защиты профессиональной этики и требует дисциплинарных взысканий.
Мейсон нахмурился:
– Признаюсь, что я попал в переплет, Пол. Я рассчитывал, что она придет еще до дачи показаний и попросит ее пожалеть. Тогда я получил бы информацию, сказал бы, что ей не нужно выступать в суде, что я ее от этого освобождаю. А теперь я в ловушке, если только не докажу, что у меня была причина требовать ее показаний по какому-то факту этого дела.
– Она попросила бы тебя оставить ее в покое, если бы не Ивс и не окружной прокурор, – сказал Дрейк. – Она обратилась к ним, а те ухватились за возможность поджарить тебя на решетке.
Мейсон прищурил глаза:
– Займись тем отпечатком, Пол. Если мы ничего с ним не выясним, то они меня прижмут… Я постараюсь поблефовать, но эти парни все из одной здешней компании… За дело, Пол.
Глава 19
Помощница Деллы Стрит в номере отеля поприветствовала Мейсона, его секретаршу и Пола Дрейка по их возвращении из суда.
– Звонил Генри Лэнсинг, адвокат. Он просил немедленно с ним связаться. Говорит, что дело крайне важное, касается Мэрион Китс.
– О да, – сказал Мейсон. – Хотелось бы с ним поговорить. Соедините-ка меня с ним по телефону.
Секунду спустя, когда девушка кивнула, Мейсон, взяв трубку, сказал: «Хэлло» – и услышал сухой, резкий голос, говоривший в сдержанном, взвешенном тоне:
– Мистер Мейсон, я нанят Мэрион Китс, которую вы вызвали в суд в качестве свидетеля защиты по делу «Народ против Эдриан».
– Угу, – сказал Мейсон.
– Я хотел бы сказать, что повестка была глубоко ошибочным шагом.
– Я разберусь со своими повестками. Что еще вы хотите мне сказать?
– Хочу предупредить, что для вас будет значительно лучше, если вы закончите выступление защиты без дальнейших попыток устроить перекрестный допрос мисс Китс.
– Вот именно, – сказал Мейсон.
– Если вы вынудите ее явиться в суд для показаний, то я буду там же в качестве ее адвоката. Я буду возражать против того, чтобы вы использовали ее с целью попытаться что-то выудить. Я буду отстаивать ее право на личную жизнь. Я заявлю суду, что, по-моему, вы злоупотребляете судебным процессом. Если необходимо, в качестве последней меры я посоветую свидетельнице не отвечать на вопросы и возбужу против вас дело.
– Что еще? – осведомился бодро Мейсон.
– Это все, и это окончательно.
– Это вы думаете, что окончательно. Завтра утром ваша клиентка должна явиться в суд, или я привлеку ее к ответственности за неуважение к властям.
