Найо Марш - В мишуре и блестках
Они вошли в раздевальню, закрыли за собой дверь, но остались стоять у порога.
Аллейн словно перенесся за кулисы. В раздевальне пахло кремом для лица и гримировальным клеем. У стены стоял ничем не покрытый стол, над ним висело зеркало. На столе валялось полотенце, рядом золотым опахалом лежала борода Друида и усы. Парик с высокой короной из омелы напялили вместо болванки на настольную лампу.
Тут же лежали шерстяные вязаные перчатки.
Всевозможные плащи, резиновые сапоги, складные стулья были сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для золотистого костюма Друида. Рядом с дверью на крыльцо находилась еще одна дверь в маленькую уборную. В неотапливаемой раздевальне было зябко.
Под гримировальным столиком ровно, в одну линию, стояла пара меховых сапог. Следы от них, шедшие от наружной двери к тому месту, где сапоги сняли, были все еще влажными, так же как и сами сапоги.
— Лучше нам тут не топтаться, — сказал Аллейн.
Не сходя с места, он протянул руку к настольной лампе и, не касаясь парика, повернул его затылочной частью к себе. Парик, как и борода, был присыпан золотой крошкой. Но сзади, на уровне шеи, темнело пятно.
— Вода? — предположил Рэйберн, указывая на пятно. — Может быть, растаявший снег? Он же выходил на улицу. Но все остальное, — суперинтендант потрогал корону из омелы, — только слегка отсырело.
Аллейн ткнул пальцем в картонный футляр, торчавший под мышкой у Рэйберна.
— Вы хорошенько ее разглядели? — спросил он.
— Точно, — догадался суперинтендант. — Вы чертовски правы. Дельце принимает интересный оборот. Похоже, я сюда не зря притащился.
— Думаю, не зря.
— Выходит, — Рэйберн поежился и повел подбородком, — потребуются всякие штучки-дрючки, я хочу сказать, для ведения дела. — Осторожно, словно тот был фарфоровый, он положил футляр на столик. — Исследования, сравнительный анализ. Пожалуй… пожалуй, позвоню-ка я в уголовно-следственный отдел. Но сначала…
Он стрельнул глазом в Аллейна, порылся в карманах и вытащил маленькую стальную линейку. Кончиком линейки Рэйберн поддел волосы и приподнял их.
— Взгляните, — сказал он. — Пятно, конечно, мокрое, но вы полагаете, что это не просто вода?
— Все может быть.
— Черт меня побери… — и, не закончив фразы, Рэйберн отделил линейкой прядь, выхватил указательным и большим пальцами волосок и попытался его отщипнуть. Парик покосился, корона из омелы упала на пол. Рэйберн выругался.
— Крепко сработано, — заметил Аллейн.
Он поправил парик и придержал его рукой. Рэйберн намотал волосок на линейку и резко дернул. Аллейн достал конверт, куда и поместили волосок. Рэйберн спрятал конверт в карман кителя.
— Давайте посмотрим на костюм, — предложил Аллейн. Взявшись за плечики, он перевернул одеяние. По спине снизу вверх шла молния, разделявшая стоячий воротник. Сзади воротник был помят, и на нем тоже виднелось мокрое пятно.
— Приехали, — сказал Рэйберн. — Нам придется запереть комнату.
— Да.
— Послушайте, что же у нас получается? То есть совершенно ясно, что волос попал на кочергу с парика, и не приходится сомневаться, что кочерга испачкана в крови. Но как насчет мокрого пятна на парике? И на воротнике? Ведь это не кровь. Выходит, их помыли? Чем? Водой? Отчистили или постирали. Кто? Где? Когда?
— Не гоните лошадей, Джек.
— Он должен был быть здесь, после того как девушка ушла. Если только… если только не она его пришила и оставила тут коченеть. Но тогда кто вынес тело? Не она. Или… все же она?
— Вы ее видели?
— Нет.
— Единственное тело, которое она способна нести, ее собственное, в чем, правда, ей нет равных, разве что вспомнить Клеопатру, царицу египетскую.
— Правда? — недоверчиво переспросил Рэйберн. — Вы уверены? Хорошо, теперь о парике, бороде и прочем маскараде. Для начала, что произошло там, наверху, в гардеробной? Молт, предположительно, надевает костюм и спускается сюда, где его ждет девушка, чтобы наклеить бороду и нацепить парик. Она идет в гостиную, а он выходит на крыльцо, затем во двор, где встречается с Винсентом, потом в гостиную, где изображает Дедушку Мороза, или как его тут прозывают, и обходит вокруг елки. Потом возвращается тем же путем обратно, и Винсент видит, как он входит в раздевальню, а девушка снимает с него парик и уходит, оставляя его одного. И больше его никто не видел. Так, а что, если кто-нибудь, тот, кто знает, что он сидит в раздевальне, заходит с улицы и отволакивает его… бог знает куда, но… Эй! — воскликнул Рэйберн. — Минуточку! А что у нас там, во дворе? Там же санки! А при них тот самый Винсент. Разве не так?
— Так.
— Ну вот! — обрадовался Рэйберн. — Мы взяли старт. Конечно, до финиша еще далеко. Я читал вашу книгу. Знаю, что вы думаете о быстрых выводах.
— Тем не менее старт вы взяли.
— Тогда двинемся дальше. Этот малый, прежде чем уйти, замечает испачканный парик и смывает пятна под краном в раковине, потом напяливает парик на лампу, а сверху еще дурацкую тиару нахлобучивает. Потом он выходит, забрасывает кочергу на ель, а тело — если, конечно, это мертвое тело — сваливает… неизвестно где. Ну, что скажете? Давайте, докажите, что я свалял дурака. Давайте.
— Мой дорогой коллега, я нахожу ваше предположение достаточно обоснованным.
— Правда?
— Однако есть проблемы.
— Какие?
— Пол, например. Ковер. На нем четкие следы мокрых меховых сапог, и больше ничего. Никакой другой обуви. И ни малейшего намека на то, что тело волокли к двери. Хорошо, допустим, его несли. Но все равно должны быть другие следы, причем в обе стороны: и от двери, и к двери, не так ли?
Рэйберн угрюмо уставился на ворсистый ковер с четкими отпечатками мокрых следов, идущих от двери. Взяв сапог, он приложил его к ближайшему отпечатку.
— Тютелька в тютельку, — сказал он. — И заметьте, сапоги все еще сырые. Здесь им не высохнуть, к тому же со вчерашнего вечера и суток не прошло. Так… что дальше? Что у нас осталось? Вторая версия: он отправился наверх, и там его пристукнули.
— А парик?
— Хорошо, ваша правда. Он отправился наверх в парике. Бог знает почему, но в парике. Он входит в гардеробную, и его ударяют кочергой, и… вот оно! Погодите, погодите! А потом ударивший выбрасывает кочергу в окно, и она застревает в ветвях!
— Возможно.
— Еще как возможно.
— А что с телом? Если Молт, конечно, к тому времени уже был мертв.
— Его тоже выбросили в окно… Постойте, не торопите меня.
— Ни за что на свете. Я лишь хотел уточнить: когда тело совершало последний полет, где был парик? Намертво вцепился в лысину, чтобы не свалиться?
