Найо Марш - В мишуре и блестках
Он вытащил из ящика стола лупу и подал Аллейну.
Стекло не сильно увеличивало, но вполне достаточно, чтобы рассмотреть как следует темное пятно на кончике кочерги, испещренное царапинами: клейкий след, к которому прилипла елочная иголка. Аллейн пригляделся поближе.
— Что-нибудь нашли? — спросил Хилари.
— Вы осматривали Кочергу?
— Нет. Моя тетка должна была зайти. Тетя Трах то и дело заходит, чтобы пришпорить меня, и я не хотел, чтоб она окончательно рассвирепела, увидев вот это. Поэтому я завернул кочергу и запер в стол. Вовремя, как оказалось. Через секунду влетела тетя, шерсть дыбом, фигурально выражаясь, разумеется.
— Но вы заметили пятна?
— Да.
— Это не следы от лака.
— Разве?
— Боюсь, что нет.
— Боитесь? Чего вы боитесь?
— Взгляните сами.
Аллейн подал Хилари лупу. Тот глянул на него, а затем с трофеем в руках опустился на колени рядом с мятой газетой. Аллейн передвинул настольную лампу, чтоб ему было лучше видно. Хилари низко согнулся, словно совершая над кочергой мусульманскую молитву.
— Видите? — сказал Аллейн. — Ваше предположение неверно. Посмотрите внимательнее. Пятно липкое, не так ли? К нему приклеилась иголка. А под ним — думаю, мистер Рэйберн предпочел бы, чтоб вы не трогали пятно руками, — под ним торчит кончик крашеной золотой нити. Видите?
— Я… да. Кажется… вижу.
— Скажите, — спросил Аллейн, — какого цвета парик Друида?
4— А теперь послушай меня, — сказал Аллейн жене. — По всем признакам дело дрянь, и будь я проклят, если позволю тебе в нем фигурировать. Помнишь, что случилось в тот раз, когда ты влезла в неприятную историю?
— Если ты собираешься запихнуть меня в чемодан и отправить наложенным платежом на постоялый двор в Даунлоу, то у тебя ничего не выйдет.
— Я собираюсь всего лишь как можно быстрее вернуться в Лондон вместе с тобой.
— Прежде чем местные власти прослышали о тебе?
— Именно.
— Похоже, ты немножко опоздал, дорогой. Где сейчас мистер Рэйберн?
— В кабинете, наверное. Я оставил Билл-Тасмана поразмыслить над кочергой, сказав, что будет лучше, если он встретится с детективом с глазу на глаз. Предложение ему не очень понравилось, ну да куда деваться.
— Бедный Хилари!
— Да уж, его башню из слоновой кости немножко трясет, не так ли?
— Он тебе не нравится, Рори?
— Не знаю, — ответил Аллейн. — Я зол на него, потому что он ведет себя по-идиотски, но… Пожалуй, если б мы встретились при нормальных обстоятельствах, то он бы мне понравился. Почему нет?
— Он странный. Когда я его рисовала, мне все время Лезли в голову нелепые сравнения.
— Например?
— Ну… с фавном или с верблюдом…
— И на кого же больше походит его портрет?
— Сначала больше походил на верблюда, а потом фавн взял верх, и не какой-нибудь милый глазастенький олененочек, а вполне законченный сатир вроде Пана.
— Неудивительно. Что ж, если он смахивает на Пана, то его нареченная нимфа как раз то, что ему требуется.
— А она ведь глаз на тебя положила.
— Радость моя, — улыбнулся Аллейн, — если бы я смог уловить в тебе хотя бы призрак сходства — хотя бы самое отдаленное родство — с ревнивой мегерой, то раскукарекался бы, как надутый петух на насесте.
— Хватит препираться, а то Хилари нас заждется. В семь подают аперитивы. Тебе предстоит познакомиться с мистером Смитом и Прыгами.
— Со знакомством можно и повременить.
В дверь постучали.
— Не получится, — скорчила гримасу Трой. — Войдите.
Это был Найджел. Потупив глаза, он передал мистеру Аллейну любезнейшую просьбу мистера Билл-Тасмана спуститься в кабинет.
— Буду через пять минут, — сказал Аллейн и, когда Найджел вышел, спросил: — Это который?
— Тот, что убил порочную женщину. Найджел.
— Я так и думал. Вот и до меня добрались.
И в ту же секунду Аллейн молниеносно преобразился: из благодушного мужа он превратился в сдержанного непроницаемого детектива. Трой уже давно перестала удивляться таким переменам. Чмокнув жену в щеку, Аллейн направился вниз.
Суперинтендант Рэйберн был огненно-рыжим, крупным, как большинство полицейских, но худощавым. На его лице главным образом выделялись брови, густые и лохматые, как у скотч-терьера, и россыпь ярких веснушек, не бледневших даже зимой.
Аллейн застал его и Хилари в кабинете. Газетный сверток с кочергой лежал на столе. Перед Хилари стояла рюмка с шерри, а перед мистером Рэйберном стакан с щедрой порцией виски с содовой, из чего Аллейн заключил, что суперинтендант пока не очень в курсе, какого сорта работа ему предстоит. Рэйберн был явно рад встретиться с Аллейном и пробормотал что-то о счастливой случайности.
Предложение выпить Хилари сопроводил пространным предисловием: мол, все гости собираются в семь в гостиной на аперитив, а поскольку им здесь, в кабинете, придется, видимо, задержаться, то почему бы Аллейну…
— Не откажусь, — согласился Аллейн и добавил небрежным тоном: — Я ведь не на службе. — Веснушки мистера Рэйберна побагровели.
— Да и я тоже, — поспешил оправдаться он. — Надеюсь. По крайней мере, пока.
Хилари пояснил, что суперинтендант Рэйберн только что прибыл, его задержали дела в участке. К тому же поездка оказалась не из приятных, на улице холодно, снова идет снег, а встреча с Аллейном для суперинтенданта, похоже, все равно что праздник. Сам Хилари как раз собирался сделать мистеру Рэйберну заявление — Хилари передернуло — по поводу «прискорбного случая».
— Разумеется, — отозвался Аллейн и более не проронил ни слова.
Мистер Рэйберн извлек блокнот, и Хилари начал. Не слишком уверенно, но достаточно дельно и кратко. Первым делом он рассказал о рождественском представлении и замене, на которую пришлось пойти в самый последний миг. Затем перешел к Винсенту, видевшему, как Молт (которого он принял за полковника) после выступления пробежал через двор к крыльцу и вошел в раздевальню.
— Раздевальня, — пояснил Хилари, — находится справа от входных дверей, в углу между, холлом и гостиной, что очень удобно. Одна дверь из нее ведет в холл, другая — на крыльцо, чтобы, как говорится, не пачкать сапоги о ковры.
— Понятно… — Мистер Рэйберн глянул на свои заметки. — Итак, последнее, что нам известно о нем?..
— То, что, сняв с помощью мисс Тоттенхэм костюм и грим, он, предположительно, вышел из раздевальни и, согласно высказанному им намерению, направился наверх к полковнику Форестеру.
— Он покинул раздевальню через дверь, ведущую в холл, сэр?
— Опять же предположительно. Вряд ли он стал бы выходить на крыльцо и добираться до холла кружным путем, не так ли?
