Эрл Гарднер - Дело полусонной жены
– Когда?
– По полученным данным, вчера утром, незадолго до того, как Шелби получил приглашение на яхту. Что мне дают эти сведения? – сам себя спросил Мейсон и ответил: – Похоже, что ничего. Они здорово сцепились.
– А как вы это узнали?
– Артур Лэси, жених Эллен Кэшинг, застал солдата-инвалида в конторе Шелби и кое-что услышал. Но теперь я боюсь верить и этому. Известно только, что один солдат-инвалид упрекал Шелби в том, что тот помешал ему приобрести бакалейную лавку.
– Ну конечно, это Фрэнк Бомэр.
– Я тоже так думаю и, хотя мне это не кажется существенным, все же попрошу Дрейка проверить.
Делла уселась на угол стола:
– Расскажите мне все подробно и обстоятельно.
– Я попал в смешное положение, стал жертвой случайных совпадений. Если Дорсет узнает об этом – а это неизбежно, – то он уговорит эту Кэшинг подбросить что-нибудь для эффектного газетного заголовка.
– Зачем?
– Чтобы повредить моей подзащитной. Это представят как намеренную попытку сбить следствие с толку.
– А как держит себя Трэгг?
– Ох, как он зол на меня…
– Значит, она удовлетворительно обосновала мокрое одеяло и мокрые мужские ботинки Скотта Шелби?
– Это не его ботинки. Они принадлежат Артуру Лэси.
– Шеф, давайте все же сначала и по порядку.
Мейсон исполнил ее просьбу. Ее лицо во время повествования вытягивалось от разочарования.
– А ведь казалось, что фабула уже найдена.
– Я тоже так думал, – усмехнулся Мейсон. – Но тут она представляет кучу свидетелей и железное алиби. Это дело – настоящая западня из косвенных улик, что встречается в практике очень редко. До сих пор в эту ловушку обыкновенно попадал окружной прокурор. Ну а теперь я на себе испытал, каково оказаться в таком положении. И сейчас, поменявшись с ним ролями, я чувствую себя чертовски скверно!
– Шеф, вам ничто не поможет, если вы останетесь здесь и будете упрекать самого себя. Ступайте бриться, а оттуда – в турецкую баню. Завтра к вам придут новые мысли и идеи.
– Я не уверен в этом, Делла. Это дело – настоящий кошмар. И какой дьявольский день! За что бы я ни взялся, все оборачивается против меня. Сегодня пятница и тринадцатое число – поневоле поверишь в приметы.
– Надо как-то осторожно пережить несчастливый день. На сегодня мы все дела заканчиваем, а остальное подождет до завтра.
– Я в этом не уверен.
– Быть может, – сказала Делла, – ваша мысль и была в основе правильная, но в дело замешана не эта, а какая-нибудь другая женщина. Если Шелби решил отделаться от жены и сбежать с какой-то сиреной, то не обязательно, чтобы это была именно мисс Кэшинг.
– Да, но арендный договор на добычу нефти у нее.
– Ну и что же из этого?
– Разве ты не понимаешь? Ему нужен соучастник, который сможет получить наличные деньги вместо него, когда он нырнет в воду. Пусть меня повесят, но он договорился именно с этой Кэшинг! Но когда я попытался доказать это, то попал впросак! Я вынужден это признать.
– Вы не допускаете, что ее рассказ – тоже инсценировка? – спросила Делла.
– Шанс нулевой. Ее мать похожа на нее. Есть и посторонние свидетели. Я, правда, попрошу Дрейка проверить все их показания. Однако и его люди ошибаются, как, например, сегодня в отношении окна спальни. Нет, Делла, все это дело обречено на провал. По существу, оно уже провалилось.
Она засмеялась:
– Эта истина сегодняшнего дня. А завтра…
Раздался телефонный звонок.
– Спроси, кто это, Делла. Я никого не желаю видеть сегодня, если только это не что-нибудь чрезвычайное.
– Нельзя же забросить все дела из-за этого одного, – урезонила его Делла. – Клиенты могут подумать, что у вас запой. – Она подняла трубку. – В чем дело, Герти? Я только что пришла, а шеф не желает, чтобы ему мешали. Что? Минутку, сейчас спрошу.
Делла обернулась к Мейсону:
– Пришел с поручением от шерифа какой-то человек. Говорит, дело очень важное и отнимет у вас не более минуты.
– Пусть войдет.
– Пошли его сюда, Герти, – сказала в трубку Делла и открыла дверь, ведущую в кабинет Мейсона.
Представитель шерифа оказался тучным, низкорослым человеком с острым взглядом и усами цвета соли с перцем. Он протянул Мейсону бумаги.
– Вот, Делла, и новая неприятность.
– Извините, мистер Мейсон, – сказал визитер, – но я должен вручить вам эти документы. Вы ведь сами адвокат и знаете, что это моя обязанность.
– В чем дело? – спросил Мейсон.
– Дело по обвинению в злостной клевете. Эллен Кэшинг против Мейсона и Дрейка. Иск на двести пятьдесят тысяч долларов.
– А теперь, пожалуйста, подробности, – попросил Мейсон.
– Она заявляет, что вы пытались создать судебную инсценировку с целью дезориентации следствия и оправдания своей подзащитной Марион Шелби, виновной в убийстве своего мужа. Мисс Кэшинг требует компенсации ущерба в размере ста двадцати пяти тысяч долларов и еще столько же в качестве карательной меры. Утверждает, что она едва не потеряла жениха. Она обвиняет вас в том, что вы вмешались в ее личную жизнь, настаивали на обыске в ее квартире, не имея ордера, что вы привели к ней офицера полиции и в его присутствии обвиняли ее в том, что она провела ночь с каким-то мужчиной. Я уверен, мистер Мейсон, что все это клевета. Вам знакомы адвокаты истицы: «Аттика, Хокси и Мид» – фирма, занимающаяся темными делами.
– Вы уже передали подобное извещение Полу Дрейку? – спросил Мейсон.
– Нет еще, его не было в конторе. Но, конечно, вручу и ему.
– Бедный Пол, он подскочит до потолка. Они уже дали это в газеты?
– Вероятнее всего. А там уж умеют подать такой товар со смаком. Поместят их фотографии во время получения брачной лицензии, и все это под гарниром разной романтической ерунды.
– Где она сейчас?
– Слышал, что она была в конторе Дорсета. Он любит подобные штуки. Это было примерно в час дня.
– Так, так, – сказал сам себе Мейсон.
– По-моему, это сильный удар, – прокомментировал помощник шерифа. – Вашу помощь полиции в расследовании обернули против вас. Представляю, как Аттика потирает руки, – этот номер специально по его части.
– Ну что же, – вздохнув, сказал Мейсон. – Лезешь в драку, жди ответных ударов. Я получал их не раз, надеюсь, выдержу и этот.
Они обменялись рукопожатиями, и помощник шерифа сказал:
– Мое мнение вам известно, и я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за то, что я оказался вестником беды.
– Помилуйте, конечно, нет. Я все понимаю: служба, – сказал Мейсон.
Когда посланец вышел, Делла Стрит обратилась к Мейсону:
– Шеф, двести пятьдесят тысяч долларов – это звучит серьезно.
Мейсон усмехнулся:
– Нули, приписанные к цифре, – это та погремушка, которую легко сделать и которая создает эффектную оркестровку газетного шума.
