Тайна Дома трех вязов - Мюссо Валентен

– Решение подскажет жертва. Пока получается, что перед нами просто ангел во плоти. Но это продлится недолго, поверь мне. Кто-нибудь обязательно заговорит.

Стэн, сидевший в другом конце комнаты, вмешался в разговор:

– Кстати, сын Монталабера снова звонил сегодня утром.

– Антуан? – изумилась Марианна. – Чего он хотел?

– Ничего. Позвонил узнать, нет ли новостей.

– Ну, я ему перезвоню. Жаль мальчика…

Памар захихикал:

– Впервые вижу, чтобы ты сочувствовала семье жертвы. Такими темпами Марианна Бельво станет монахиней, вот увидите!

– О, заткнись! Мы копы, а не монстры…

Марианна демонстративно отвернулась от коллеги, чтобы обратиться к Стэну:

– Как далеко мы продвинулись в компьютерном анализе?

– Ребята из технического отдела всё еще работают над этим, но пока ничего не нашли. В общем, им удается восстановить большинство перезаписанных файлов. Там еще осталось кое-что интересное…

– Честно говоря, я не питаю иллюзий на этот счет.

– Почему?

– Монталабер был оригиналом и настороженно относился к цифровым технологиям. Я прочитала сценарий и ход первой части в доставшихся нам при обыске документах: по сюжету, граф прятал компрометирующие досье на своих гостей в сейфе. Разумеется, все документы были на бумаге, как в старые добрые времена, ведь действие происходит в тридцать восьмом году. Можно представить, что и в реальной жизни Монталабер поступал так же. Если б ему было что скрывать, он не рискнул бы оставить сведения в компьютере.

– «Энигма» – всего лишь игра…

Марианна покачала головой.

– Нет, это гораздо больше, чем просто игра. Мне кажется, «Энигма» многих свела с ума, и убийцу в их числе.

Марианна потерла виски. С самого утра ее мучила ужасная головная боль.

– Мне нужно выпить кофе. Кому еще сварить?

Жюльен поднял палец. Стэн отказался – он ходил со своим термосом. Она механически двинулась к автомату «Неспрессо».

– Черт, совсем забыла!

Кофеварка недавно сломалась, и никто пока не начал собирать деньги, чтобы приобрести замену. Не в лучшем настроении Марианна спустилась на первый этаж, чтобы принести два кофе из общего автомата.

Глядя, как темные струйки медленно наполняют бумажные стаканчики, она перебирала версии, которые выдвинули ее коллеги после убийства. Быть может, Монталабер был знаком с одним из игроков гораздо ближе, чем все думали. Связь, должна быть связь… Но какая? Была ли у него любовница? Лафарг более или менее походила на женщин, с которыми он встречался. Или это были отношения с мужчиной? Но как бы ему удалось держать это в секрете? Деньги? Один из самых древних мотивов со времен зарождения человечества… Хотя вряд ли, учитывая, что все игроки были при деньгах. Может, месть? Нет. Если б между графом и кем-то из игроков и существовала связь, возникшая еще до создания «Энигмы», ее наверняка уже установили бы.

Кофе был обжигающе горячим. Марианна остановилась на террасе, чтобы дать ему остыть, и быстро закурила сигарету. Пять сигарет в день, как же!.. В пачке уже всего половина.

Когда она вернулась в зал на верхнем этаже, к Жюльену и Стэну присоединились комиссар и Форгет. Все собрались вокруг стола.

– Что случилось? – спросила майор.

Руководитель группы обернулся и показал ей прозрачную папку, в которые так удобно класть листы бумаги, чтобы не помялись.

– Вот это только что пришло по почте.

Марианна подошла ближе. Это был белый лист бумаги формата А4. Послание не было написано от руки, но и не набрано на компьютере или напечатано на пишущей машинке. Нет-нет, перед Марианной было анонимное письмо, какие присылают только в фильмах или романах. Из разноцветных букв, вырезанных из газет, складывались слова:

Четыре поросенка…

Который из них пошел на все, чтобы заставить графа умолкнуть навечно?

Она сразу же вспомнила о поддельных письмах, которые Монталабер передал инспектору Форестье. Письма, которые он отправил сам, чтобы все поверили, будто ему угрожает опасность.

Очевидно, кто-то решил продолжить игру…

Глава 8

Четверка

Целую неделю о смерти Монталабера писали повсюду, приукрашивая события, насколько это было возможно. В высшей степени нетипичное убийство резко контрастировало с традиционными новостями, которыми пестрели газеты. Естественно, вскоре стали известны и имена подозреваемых, и общественность с нездоровым помешательством бросилась обсуждать новые детали. Кто же преступник? Актер? Писатель? Предпринимательница? Член парламента?

В социальных сетях разгорались споры. Поклонники Адриана Моро и Фабриса Арто заваливали любимцев интернет-сообщениями со словами поддержки, негодуя, что кто-то мог хоть на секунду заподозрить их кумира.

Мнения о Катрин Лафарг разделились: воинствующие группировки видели в девушке жертву патриархата – «Энигма», по их мнению, была не более чем развлечением для богатых белых гетеросексуалов, из которого исключались всяческие меньшинства, – а другие видели в ней воплощение капитализма, амбициозную женщину, готовую на все, чтобы удовлетворить свои дорогие потребности.

Что касается Поля Гранже, то он поплатился за успех на ниве предпринимательства не меньше, чем за принадлежность к большинству. В стране со взрывоопасной общественной атмосферой мандат депутата лишь подставил его под удар народной мести. Он стал живым воплощением того, что так ненавистно провинциальной Франции. Сторонники президента кричали о заговоре: кто знает, не было ли все это подстроено? Полицейские опасались, что дело приобретает политический характер.

Прокурор провел бессмысленную пресс-конференцию, стремясь заверить общественность в том, что расследование продолжается. Вмешался сам министр юстиции, пытаясь утихомирить чересчур пылких и напомнить общественности, что независимая судебная система должна с максимальным спокойствием работать над установлением фактов. Теоретически убийство в «Трех вязах» было таким же уголовным делом, как и все остальные. Но только теоретически, потому что на комиссара Балитрана оказывалось огромное давление: он должен был добиться результата, но прежде всего не допустить, чтобы у общественности сложилось впечатление, будто для его достижения были задействованы исключительные ресурсы из-за социального положения жертвы или обвиняемого. «Зависит все лишь от того, могущественны вы или безродны …» [15] Все это мы уже слышали.

Анализ одежды подозреваемых ничего не дал: не обнаружилось ни малейшего пятнышка крови, что неудивительно – ведь кинжальные ранения, даже в сердце, не сопровождаются обильным кровотечением. Что касается орудия убийства, то на нем остались лишь отпечатки пальцев тех, кто признался, что дотрагивался до него. Короче говоря, экспертиза ничем помочь не могла.

На листе бумаги с наклеенной запиской лаборатория не смогла обнаружить отпечатков пальцев. Отправитель принял меры предосторожности. Если при анализе напечатанного текста можно было бы определить тип шрифта или установить, на какой пишущей машинке было напечатано послание, то старомодный метод сбора писем из газет, естественно, вел в тупик.

Кто мог написать это странное письмо? Легкомысленный шутник, следивший за делом по сообщениям в новостях? Кто-то из близких жертвы, пожелавший предупредить полицию, но не решавшийся высказаться напрямую? Враг одного из подозреваемых, который желал ему зла?

Первую версию группа отвергла с самого начала, поскольку публике не сообщали, что в игре использовался именно такой тип письма или что последняя часть была создана по мотивам романа Агаты Кристи. Фраза «Четыре поросенка», очевидно, отсылала к классическому произведению королевы детективов «Пять поросят», указывая на возможных подозреваемых в этой истории. Вот только на этот раз их было всего четверо.

После получения письма полиция взялась за расследование с новыми силами. Решено было прочесать жизнь знаменитостей частым гребнем, даже если ради этого придется потратить уйму времени и сил. Вот что такое расследование: океан информации, и никогда не знаешь заранее, что из нее тебе пригодится…