Тайна Дома трех вязов - Мюссо Валентен

– Фабрис Арто заверил нас, что, когда он пошел налить себе выпить, господин де Монталабер был жив.

– А вы ему не верите? Почему?

– Я не говорила, что он лжет.

– Нет, но если он говорит правду, то у вас остаются только два подозреваемых, майор.

– Мадам майор, – ответила она, сделав ударение на «мадам».

– Прошу прощения, – раздраженно ответил он. – Все эти разговоры о феминитивах в названиях профессий и прочей инклюзивности не укладываются у меня в голове.

– Давайте вернемся к игре в белот.

Генерал рассказал, что поднялся из-за стола в перерыве между двумя раундами и закурил сигару. Притворяется ли Монталабер спящим или уже мертв, Гранже определить не мог, в отличие от писателя. Он вообще не заметил орудия убийства. Когда Катрин Лафарг поняла, что убийство совершено по-настоящему, он вместе со всеми бросился к телу.

– И вы дотрагивались до орудия убийства.

– Катрин трогала его до меня! Я… Я действовал рефлекторно. Хотел помочь Иву.

– Разве вы не знаете, что вынимать лезвие из тела нельзя, так как от этого может наступить внутреннее кровотечение?

– Повторяю, я ни о чем не думал. Мы все были в шоке! И никто не пытался меня остановить.

– Да, всё так. И в то же время вы оставили на стилете отпечатки пальцев, лишив следствие ценной улики.

Мужчина решительно выпятил подбородок.

– Вы закончили, мадам майор?

– Пока закончила, месье депутат, только пока…

Глава 7

Жизнь мертвых

Каждый раз, когда жизнь человека обрывается посредством внешнего вмешательства, уголовный розыск начинает расследование. И самая утомительная, но, безусловно, самая полезная работа заключается в том, чтобы буквально вывернуть наизнанку жизнь покойного: выявить его окружение, узнать его привычки, обнаружить психические отклонения и пристрастия, тщательно изучить его банковские счета… Именно над этими задачами с момента убийства работали пять членов группы комиссара Балитрана из департамента уголовного розыска Руана.

Мечта любого полицейского – наткнуться на хорошо хранимый секрет, который мог бы послужить мотивом. Но в случае с Монталабером все было не так просто. Создатель «Энигмы» был женат, однако после развода сохранил хорошие отношения с бывшей супругой и повел себя более чем корректно в остром вопросе раздела имущества. Расстались по взаимному согласию – просто случай из учебника. С бывшей женой графа поговорил Станислас Гаррель, известный как Стэн, последнее пополнение в команде комиссара. Женщина была потрясена смертью бывшего мужа, но не смогла назвать ни его врагов, ни темных тайн. В браке родился сын. В настоящее время двадцатилетний Антуан изучал право в парижском университете Пантеон-Ассас. Монталабер мечтал, что сын однажды начнет работать с ним вместе над проектом «Энигма», однако у юноши были другие планы, как поняла Марианна после разговора с ним.

Разговор прошел трудно. Юноша обожал отца. Он был вне себя от горя и половину времени прорыдал. Марианну охватило чувство вины. Она, Ледышка, возмущалась тем, что не дает покоя глупыми вопросами мальчику, едва вышедшему из подросткового возраста и в одночасье осиротевшему… Он не знал никого из подозреваемых и никогда не участвовал в делах отца. В школьные годы отношения с отцом у него были непростые – «вечно я дурачился, доставлял родителям неприятности», – но все улеглось, когда он поступил в университет и решил сам распоряжаться своей жизнью. Может, Монталабер и не был образцовым отцом, но все же выше среднего, если сравнивать с другими.

– Обещайте, что арестуете убийцу, – умоляюще сказал парень, глядя на Марианну красными от слез глазами.

Солгать майору ничего не стоило, но она никогда не шла таким простым путем. «В нашей работе, – сказал ей однажды комиссар, – никогда нельзя ничего обещать членам семьи, даже если ты уверена, что сдержишь слово».

– Если будет хоть малейшая возможность его поймать, я это сделаю, – пообещала она.

Кого ни спроси, при жизни Монталабер был со всеми вежлив, доброжелателен и щедр. И предположить было невозможно, что кто-то мог желать ему смерти. В состоянии его банковских счетов и финансов, которые тщательно изучил Квентин Форгет, специалист по раскрытию экономических махинаций, не обнаружилось ничего примечательного. Его настольные игры и их электронные версии принесли графу миллионы евро.

Помимо «Трех вязов», ему принадлежала квартира в 6-м округе Парижа. Монталабер много путешествовал и любил роскошные автомобили, но его образ жизни соответствовал доходам. Начав практически с нуля, компания «Энигма» приносила неплохую прибыль. Гийомен не преувеличивал: места были забронированы на год вперед, и с таким спросом ничто не предвещало снижения стоимости билетов.

В романтической жизни Монталабера тоже не было ничего экстравагантного. Порой он вступал в связь с женщинами из своего социального круга – к примеру, одна была известным адвокатом, другая – директором по персоналу крупной компании, – однако после развода отношения не заводил, так как слишком полюбил холостяцкую жизнь.

Иначе говоря, даже при ближайшем рассмотрении в жизни жертвы, пусть и не совсем обычной, не нашлось ни одной из тех шероховатостей, за которые может зацепиться следователь, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.

Марианне пришлось, как всегда, присутствовать на вскрытии тела. Запах отбеливателя, смешанный с запахом разлагающихся органических тканей, резкий свет операционной, разрезание трупа… это испытание всегда выбивало ее из колеи. Она так и не смогла оправиться от инициации, через которую проходят все новички в Департаменте уголовного розыска. Прошло пятнадцать лет, но она помнила все, как будто это случилось вчера: когда коронер начал вскрывать череп электропилой, она бросилась в туалет, где ее стошнило. С тех пор, чтобы справиться с тошнотой, Марианна проводила время, переступая порог института судебной медицины, перешучиваясь с коллегами, до того момента, как оказывалась перед обнаженным трупом, лежащим на столе.

Памар, известный своими прекрасными способностями к ведению записей, отвечал за составление протокола вскрытия. Коронер подтвердил и уточнил причину смерти: острое лезвие взрезало хрящ четвертого ребра и пропороло перикард. Токсикологические анализы показали в крови огромную дозу бензодиазепина – «лошадиную», – подтвердив первоначальную версию доктора Шателье. Вскоре после вскрытия из лаборатории сообщили, что следы этого снотворного были обнаружены в напитке жертвы, который граф взял с собой к камину. В суматохе по окончании трапезы добавить порошок хозяину в бокал мог любой из гостей, хоть для этого и требовалось изрядное самообладание.

Но с самообладанием у убийцы все было в порядке: он осмелился зарезать человека на глазах у всех.

В просторном зале отдела уголовного розыска члены группы записали всю собранную информацию о жертве и четырех подозреваемых на двух досках для рисования. Выходит удобнее, если сведения всегда перед глазами – не нужно читать отчеты или тратить время перед экраном компьютера, выискивая нужную строчку в документе.

Марианна коротала время, глядя на испещренные записями доски и дожидаясь, когда ей в голову придет блестящая идея.

– Вы же понимаете, что сделать это мог любой из них…

Жюльен Памар, погрузившийся в перечитывание штрафов за неправильную стоянку, оторвался от компьютера и поднял брови.

– Знаю, это безумие. ДНК, отпечатки пальцев… все эти изобретения в нашем случае совершенно бесполезны. Мы словно вернулись на столетие назад. Труп в старой мрачной хибаре и детектив один на один с историей!

– Он над нами издевается. Убийца нашел то, что искал: воспользоваться преимуществами игры, оторванной от современного мира, чтобы нам не за что было зацепиться.

– Он или она: не забывай о Катрин Лафарг.

– Это просто фигура речи, я прекрасно знаю, что это может быть она. Умная, решительная… Ничем не хуже других.