Джон Карр - Убийства единорога
– Я имею в виду, что нашел рог единорога, – улыбнулся д'Андрье. – Я нашел орудие убийства и точно знаю, как оно было совершено.
– И знаете, кто его совершил? – осведомился Рэмсден.
– Знаю, – ответил д'Андрье после напряженной паузы. – Я нашел оружие у одного из гостей в этом доме. – Он постучал костяшками пальцев по подлокотнику стула. – Было выдвинуто определенное предположение, причем для того, кто его выдвинул, оно служило всего лишь смутной догадкой с целью подтвердить свою репутацию проницательного человека. Но эта догадка была ценной, так как подсказала мне кое-что практичное. – Теперь его глаза блестели. Несмотря на позерство, в нем ощущалась сила. – Я открыто признаю, что случайное замечание Мерривейла подало мне идею. Правда, последняя часть сказанного им была полной чушью, но первая – что оружием не был ни пистолет, ни кинжал и в то же время оба вместе – содержала крупицу истины. Можете разгадать эту загадку, джентльмены?
– Где вы его нашли? – спросил Г. М. – В чьем кармане?
– Это я собираюсь продемонстрировать всем вам. Огюст!
«Мажордом» с довольным видом открыл дверь. Я заметил, что в его внутреннем нагрудном кармане находится какой-то продолговатый предмет, по которому он временами похлопывает, словно убеждаясь в его присутствии. Лицо д'Андрье вновь стало дружелюбным.
– Спросите моих гостей, – сказал он, – не будут ли они так любезны прийти сюда.
Тем не менее фраза прозвучала как щелканье бича. Маленький седеющий Мефистофель улыбался и выглядел настолько уверенным в себе, что в комнате повеяло ледяным холодом.
Г. М„казалось, подыскивал правильные слова.
– Слушайте, сынок, – заговорил он наконец. – Возможно, я действительно тупоголовый осел или одурманенный оракул, сам не понимающий, какие предсказания он бормочет. Не будем на этом сосредотачиваться. Вы, в сущности, неплохой парень, хотя и набиты вздором, и я на вашей стороне. Поэтому предупреждаю вас: ради бога, будьте осторожны! Если вы позволите вашему пристрастию к драме завести вас слишком далеко, возникнет жуткая неразбериха. Мне известно, вы переживаете из-за того, что этот тип все время выходит сухим из воды. Я тоже. Но не поддавайтесь эмоциям, иначе положение станет гораздо хуже.
– Но вы сознаете, что я нашел оружие? – с улыбкой спросил д'Андрье.
– Да.
– Что я нашел его у одного из моих гостей и могу логически объяснить, как было совершено преступление?
– Ну… – Г. М. почесал голову. Он казался расстроенным. – Логически – да. Я боялся, что вы это скажете. Поверьте, на своем веку я слышал множество логических объяснений. Беда в том, что они, как правило, оказывались неверными.
Д'Андрье снова пребывал в своей стихии.
– Мы опять упираемся в разницу между латинским и англосаксонским темпераментами. Вы отвергаете логику, потому что она требует напряжения и концентрации мысли… Входите!
Он повернулся к двери, в которую вошли пять остальных членов нашей группы. Что они знали или о чем догадывались, я не мог определить, но, должно быть, они почувствовали изменение, которое внесла в атмосферу зловещая уверенность д'Андрье. Эльза отпрянула, быстро переводя взгляд с д'Андрье на Миддлтона, который подошел к ней и что-то ободряюще прошептал. Эвелин уставилась на меня. Хейуорд, Эбер и Фаулер держались на заднем плане.
– Чую новые неприятности, – внезапно сказал Хейуорд. Его лицо было красным, а в руке он держал стакан виски с содовой. – Я же говорил вам, Фаулер. Можете всегда полагаться на мое чутье. Ну, в чем дело теперь?
– Похоже на голосование присяжных, верно? – Фаулер старался говорить небрежным тоном. – Вы нашли убийцу?
– Я нашел, – уточнил д'Андрье. – Сейчас он в этой комнате.
Д'Андрье встал, потирая руки. Он был так уверен в своих словах, что мог жонглировать ими. Его движения были абсолютно механическими – он напоминал мне не столько актера, сколько голубя-турмана, напрягшегося перед очередным кувырком в воздухе.
– За последние полчаса произошло так много, что мы не станем вдаваться в это сейчас. Но могу сообщить вам, что я нашел рог единорога.
– Что, черт возьми, это значит? – осведомился Хейуорд. Усмехающееся лицо с крючковатым носом и яркими глазами под отечными веками повернулось к нему.
– Я Гастон Гаске, сэр, – к вашим услугам и услугам Фламанда. Имя человека, которого убили, не имеет значения – если не считать того, что он не был Гаске и что его убил Фламанд. Я бы предпочел сохранить мою личность в секрете и поймать Фламанда во время кражи того, что он намеревался украсть. К сожалению, кое-кто разгласил правду, сделав это невозможным. Теперь Фламанд не станет рисковать. Тем не менее я знаю, кто он.
Несколько секунд все молчали. Лица слегка расплывались у меня перед глазами. Присутствие этого человека невольно действовало на меня – я чувствовал, каким он мог быть, допрашивая подозреваемого.
Паузу нарушил Фаулер. Достав сигарету, он подошел к камину и склонился над очагом, чтобы прикурить от огня.
– Прошу прощения, сэр, – небрежно извинился он. – Вы что-то сказали?
– Я говорил, что взял на себя расследование с целью избежать дальнейших ошибок нашего английского друга Мерривейла. Давайте вернемся к убийству. Перед нами вроде бы абсолютно невозможное преступление. Но тем не менее оно произошло, и с помощью логики, а не свободного брожения мыслей мы сможем разобраться, каким образом. Преимущество «невозможного» преступления в том, что, если мы находим объяснение, оно оказывается единственным.
Но действительно ли ситуация настолько невозможная? Перед тем как упасть, жертва поднесла руки к лицу, потом покатилась вниз по ступенькам на площадку, а оттуда к подножию лестницы. Где же тогда мог быть нанесен удар? Не наверху лестницы, так как жертва находилась в четком поле зрения двух свидетелей. Не на первом лестничном пролете, так как он попадал (хотя и с перерывом) в поле зрения миссис Миддлтон. И не на нижнем пролете, который был в поле зрения сэра Генри и доктора Эбера.
Остается только площадка. Но против этого имеются возражения. Первое: хотя мистер Фаулер задержался на несколько секунд, прежде чем подбежать к лестнице, убийце, прячущемуся за гобеленом, не хватило бы времени выдернуть оружие из черепа жертвы и обшарить ее карманы. Второе: миссис Миддлтон хорошо видела всю площадку, за исключением нескольких футов вверх от пола, и заметила бы убийцу.
Само слово «исключение» показывает, что мы имеем дело не с абсолютно невозможной ситуацией, иначе не было бы никаких исключений. Единственное место, которое не находилось ни в чьем поле зрения, – самая нижняя часть площадки. Поскольку все остальное невозможно, мы приходим к логичному выводу, что убийца должен был находиться там.
