Эрл Гарднер - Дело застенчивой подзащитной
Дрейк кивнул. Мейсон задумчиво произнес:
– Может быть так, что Хигли обманул своего партнера при разделе имущества и прочего достояния фирмы. Может быть, что-то нечисто с самой смертью Дженнингса. Вполне возможно, что это не было самоубийством. Может, сам Хигли и спустил курок, выдав убийство за суицид. Черт возьми, Пол, мне позарез нужно знать, что было в письме!
– Окружному прокурору тоже, – сказал Дрейк.
Мейсон сказал:
– Сдается мне, Пол, что у нас на руках дело, в котором мы не можем использовать ни одну зацепку. Письмо нельзя использовать в качестве свидетельства для доказывания любых фактов, которые мы можем открыть, но его легко использовать против Надин для объяснения мотива преступления. Посмотрим на дело с точки зрения окружного прокурора. Вот незаконнорожденное дитя, плод порочной связи. Оно достигает возраста восемнадцати лет. Вскрывает письмо покойной матушки. А в нем содержится информация, позволяющая ей шантажировать Мошера Хигли. Если бы Хигли был жив, мы, по крайней мере, могли бы попытаться выяснить истинность каких-то содержащихся в письме фактов. Но сейчас нам это недоступно.
Мейсон на секунду прервался, затем продолжил:
– Исходя из точки зрения окружного прокурора, Мошер Хигли не испытывает теплых чувств по отношению к Надин Фарр. Она отвечает ему взаимностью. У нее на руках информация, благодаря которой она поселилась в его доме и заставила его оплачивать свое обучение в школе и колледже. В нее влюбляется Джон Локк. Мошер Хигли был дружен с семьей Локка. Он не хочет, чтобы Джон женился на незаконнорожденной шантажистке. Он попытался быть джентльменом. Он не пошел к родителям Локка и не рассказал им подноготную Надин. Он просто велел Надин убираться. И в результате через несколько дней он получает дозу цианистого калия со своим шоколадом, а Надин сначала признается в убийстве, а потом пытается уверить всех, что это чудовищная ошибка.
Пол Дрейк пощипал нижнюю губу.
– И как, черт побери, ты надеешься противостоять этой безукоризненной логике?
– Если бы я, – покачал головой Мейсон, – смог придумать на это ответ, я был бы волшебником.
– А полиция может получить всю информацию? – спросил Дрейк.
– Ты же ее получил, – ответил Мейсон.
Дрейк подумал и закивал:
– Да, те же источники информации, из которых черпал я, открыты и для них, если они окажутся достаточно сообразительны.
– Полагаю, они окажутся таковыми, Пол.
– Но, – сказал Дрейк, – у тебя есть одно преимущество – ты сможешь заставить Надин рассказать тебе, что было в том письме.
– Полиция тоже, Пол.
– Каким образом?
Мейсон соединил два кулака и повертел ими, как будто выжимал мокрую тряпку.
Глава 14
Мейсон сидел в тюремной комнате для посетителей. Напротив, отделенная от него плотной сетчатой перегородкой, сидела Надин. Она выглядела еще более умиротворенной и прекрасной, чем обычно, и разглядывала Мейсона спокойно и задумчиво.
– Вы намерены вызвать меня свидетелем? – спросила она.
Мейсон разглядывал ее не менее задумчиво.
– Давайте начистоту, Надин. Если я приведу вас к присяге, вам придется рассказать о письме, оставленном для вас матерью.
Несколько секунд она молчала.
– Итак, – сказал Мейсон, – мне нужно знать, что было в этом письме.
Надин покачала головой:
– Я уже сказала вам, что никогда никому об этом не расскажу.
– Я ваш адвокат, я должен знать его содержание.
Она снова покачала головой.
– Возможно, – продолжал адвокат, – вы не до конца отдаете себе отчет, насколько опасна ситуация, в которой вы находитесь. Гамильтон Бергер намерен обвинить вас в шантаже. Он намерен заявить, что вы шантажом заставили Мошера Хигли поселить вас в его доме, оплачивать ваше образование и сделать наследницей всего его оставшегося после выплат состояния.
– И что потом? – поинтересовалась она.
– А потом присяжные будут так настроены против вас, что если мелькнет хоть какое-нибудь доказательство, что вы отравили Хигли, то они тут же вынесут приговор, по которому вы будете признаны виновной в преднамеренном убийстве.
– Так что нам делать?
– Доказать им, – терпеливо сказал Мейсон, – что вы не шантажировали Мошера Хигли.
Она спокойно смотрела ему в глаза.
– Вам никогда не приходило в голову, что причина, по которой я даже не пыталась объяснить, что случилось, заключается в том, что окружной прокурор прав?
Мейсон молча поднял брови.
– Я шантажировала его, – объяснила Надин, – и я жалею только о том, что мало шантажировала.
Мейсон нервно оглянулся в угол, где стояла надзирательница в форме.
– Отчего такая горечь у вас в голосе? – сказал он.
– Мошер Хигли был убийцей, – сказала она. – Он убил моего отца, и вследствие этого умерла моя мать.
– А что случилось с письмом вашей матери?
– Я его сожгла.
– Что в нем было написано?
Надин вздохнула.
– Моя мать попыталась как можно лучше и доходчивее объяснить мне, что случилось, объяснить, почему я родилась вне брака, почему я оказалась лишена многого того, чем обладали мои сверстницы. Вот что она пыталась мне объяснить. Она пыталась. Но между строк я прочла кое-какие подсказки, которые заставили меня задуматься. К тому времени, когда, как считалось, мой отец покончил с собой, предприятие партнеров было вовлечено в скандал, связанный со строительством большого школьного здания. Мошер Хигли так все подстроил, что отец оказался ответственным за этот контракт, хотя главную скрипку там играл Хигли. Предполагалось, что мой отец совершил самоубийство, когда узнал, что моя мать беременна и что его жена намеревалась вызвать мою мать повесткой в суд, чтобы давать показания на бракоразводном процессе. Но отец не совершал самоубийства. Мошер Хигли убил его, когда отец раскрыл, что именно Хигли был ответствен за мошенничество со школьным подрядом. Мошер сделал все так, что убийство выглядело самоубийством.
– Продолжайте, – сухо сказал Мейсон.
Надин продолжила:
– Мошер Хигли не знал, что написано в письме, которое оставила мне мать. Но о самом письме он знал. Знал он и то, что его должны вручить мне в день моего восемнадцатилетия. По его поведению я поняла, что он смертельно боится того, что могло быть там написано. Он гадал, сколько могла знать моя мать. Вот тут я и начала блефовать. Я сказала Мошеру Хигли, что в письме приводились доказательства того, что он убил моего отца, что он совершал подлоги и прочие мошенничества в фирме и что он обманул отца при разделе имущества фирмы. Я угрожала нанять детективов, чтобы доказать, что он убийца, что он забрал себе деньги, которые по закону должны принадлежать мне, как наследнице своего отца, даже невзирая на то, что я незаконнорожденная.
