Эрл Гарднер - Летучие мыши появляются в сумерках
– И вы позвонили мне?
– Через пару часов. Сначала я никак не мог сообразить, что же мне делать в этой ситуации.
– Вы не выходили из комнаты?
– Нет, я даже не просил их принести мне завтрак. Я повесил на двери табличку «Прошу не беспокоить» и затаился в комнате. Если по радио говорят, что вас разыскивает полиция…
– Так, теперь об этом, – сказала Берта. – Почему вы не хотите, чтобы полиция нашла вас?
– Я ничего не имею против, – начал Кослинг, – но после того, как я узнаю, что же все-таки произошло; по радио было сказано, что ловушка была устроена для меня. Больмэн случайно попал в нее. Вот это я и хотел бы выяснить. Я хочу узнать, кто собирался убить меня.
– Теперь мы добрались и до этого. Это дело рук слепого.
– Откуда вы это знаете?
– Способ, который был использован для устройства ловушки. Сержант Селлерс изложил мне все очень подробно. Почти наверняка это был слепой.
– Я не могу этому поверить. Я не могу поверить, что кто-нибудь из моих знакомых способен на такое.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Нет. Мои знакомые все знают мой дом и людей, являющихся членами нашего клуба. Не все члены нашего клуба слепы. У нас есть человек, у которого нет обеих ног и одной руки. Только семеро из нас – слепые.
– Значит, кроме вас, есть еще шестеро слепых. Все они были у вас дома?
– Да. Все они были у меня. Все видели Фредди.
– Кто такой Фредди?
– Маленькая летучая мышь.
– Ясно. Давно она у вас?
– Достаточно давно. Из-за него я оставляю дверь открытой.
– Итак, Селлерс уверен, что ловушка была подстроена слепым. Тогда у нас есть шестеро подозреваемых. Правильно?
– Допустим.
– Почему Больмэн вернулся в ваш дом?
– Я не могу понять этого. И, должно быть, он отправился туда сразу же после того, как покинул меня…
– Абсолютно точно, – подтвердила Берта. – Значит, он решил это немного раньше.
– Что значит раньше?
– Я не знаю, когда именно. Наверное, по дороге сюда. После того как вы покинули Лос-Анджелес.
– Почему?
– Причиной может быть только одно. Что-то, что вы сказали ему, было настолько важно, что он решил немедленно направиться к вам домой. Мне приходят в голову только две вещи.
– Какие?
– Цветы и музыкальная шкатулка.
– О, я надеюсь, что ничего не случилось с моей музыкальной шкатулкой.
– Думаю, все в порядке. Вы рассказали Больмэну о вашей летучей мыши?
– Не помню.
– Эта мышь всегда живет у вас дома?
– Да. Фредди очень привязчив. Когда я прихожу домой, он всегда подлетает ко мне, ласково касается лица. Мне нравятся летучие мыши. Я не могу позволить себе держать собаку или кошку.
– Почему?
– Потому что они не могут сами о себе позаботиться. Когда мне надо было бы уйти из дома, я вынужден был бы закрывать их дома, и потом, их необходимо кормить, собаку надо выгуливать, кошку впускать и выпускать, когда она этого требует, нет, я предпочитаю летучую мышь, которая сама о себе заботится. Позади дома есть старый деревянный сарай, моя мышь там жила. Потом я ее приручил, и она стала жить в доме. Я оставляю дверь приоткрытой, чтобы она могла летать, когда ей этого захочется. Независимо от того, дома я или нет. Она может вести свою собственную жизнь и заботиться о себе сама.
Берта неожиданно изменила тему разговора:
– Вы сообщили Больмэну, что я нашла Жозефину Делл?
– Да.
– Вы говорили, что у вас есть ее адрес?
– Кажется, да.
– И про то, что вы получили букет и музыкальную шкатулку?
– Да.
– Это обеспокоило его?
– Не знаю. Не могу сказать. Голос его не изменился. Выражение лица я видеть не мог, как вы понимаете.
– Но что-то обеспокоило его. Он вернулся в ваш дом, чтобы что-то взять или сделать, и попал в ловушку, которая была уготовлена вам.
– Этого как раз я и не могу понять.
Берта встала и объявила:
– Черт побери, удивительно идиотская ситуация.
– Что именно?
– Да все. Вы знаете что-то, что мне так нужно.
– Но что?
– Не знаю. Идиотизм заключается в том, что и вы не знаете этого. Что-то, чему вы не придаете особенного значения, что-то, что вы упомянули во время разговора в машине по дороге сюда.
– Но что же это может быть?
– Это должно иметь связь с автомобильным происшествием.
– Кажется, я все вам рассказал.
– Именно так. Вам кажется, что вы все мне рассказали. И вы не правы. Что-то значительное вы упустили, что должно иметь связь с большим количеством денег и со многими людьми.
– Хорошо, что же нам делать? Пойти в полицию и все рассказать?
– И позволить полицейским растрепать обо всем в газетах? Ни за что на свете!
– Почему?
– Потому что у меня в руках дело, которое принесет мне пятьдесят процентов от по крайней мере пяти тысяч долларов, и если вы думаете, что я собираюсь бросить коту под хвост две с половиной тысячи, то вы просто сошли с ума.
– Но какое отношение это имеет ко мне?
– В том-то и дело, что никакого. И это самое неприятное. Придется вам посидеть со мной и поболтать. Просто болтайте. Старайтесь вспомнить все, что вы обсуждали с Больмэном, не важно, что это было, продолжайте просто говорить.
– Но мне надо что-нибудь поесть. Я не выходил отсюда и…
– Да, – нетерпеливо прервала его Берта. – У меня в чемодане есть женское платье, которое вам явно подойдет. Вы сойдете за мою матушку. Вы не очень хорошо себя чувствуете, поэтому идете медленно, облокачиваясь на мою руку. Трость придется оставить.
– Думаете, у нас получится?
– Мы можем попробовать.
– Я хотел бы объявиться здесь.
– Почему?
– В случае… в случае, если полиция выдвинет мне обвинение в убийстве Больмэна. Я хотел бы иметь доказательства, что все это время я был в гостинице.
Берта Кул сложила губы трубочкой и свистнула:
– Съешьте меня с потрохами!
– Что это значит? – спросил Кослинг.
– У вас нет хоть сколько-нибудь стоящего алиби.
– Но почему? Я не мог вернуться в Лос-Анджелес, убить Больмэна и приехать сюда, самостоятельно управляя машиной.
– Да, но вы могли все это проделать, попросить кого-нибудь отвезти вас сюда, а потом сочинить всю эту невинную историю.
– Да, но если не Больмэн отвез меня обратно, то кто еще это мог сделать?
Берта кивнула ему.
– Об этом я как раз и подумала. Но теперь я знаю, что сказал бы сержант Селлерс.
– Ну что же?
– Он сказал бы, что это сделала я! А я еще и зарегистрировалась в этом отеле.
Глава 25
Берта Кул помогла подняться Кослингу на стул и сказала:
– Держите равновесие. Давайте вашу руку. Нет, другую. Вы заденете люстру, стойте спокойно, я отпускаю руки.
– Все хорошо, – сказал слепой. – Я чувствую себя нормально.
Берта, взирая на него, возразила:
