Александр Трапезников - Мышеловка
— Они здесь рано ложатся спать, — сказал я. — Другой часовой ритм.
— Так в этом озере утонул твой дед? — произнесла Милена, когда мы подошли к берегу. Она держала меня под руку и прижималась к плечу.
— Да, — мрачно ответил я, и в этот момент над нашими головами сверкнула ослепительная молния, зигзагом расколов темное небо, на которое вновь наползли тучи. Через секунду ударил гром.
— Бежим скорее обратно! — вскрикнула Ксения. — Сейчас начнется жуткая гроза!
— А я люблю плавать в грозу, — хладнокровно отозвался Марков и стал не спеша раздеваться. Скинув одежду и оставшись в одних плавках, он полез вводу. Мы молча наблюдали за ним, зная, что остановить нашего капитана, если он что-то задумал, невозможно.
— Сумасшедший! — встревоженно прошептала Милена.
Марков нырнул, а затем поплыл вдоль берега, делая размашистые гребки и громко отфыркиваясь.
«А чем я хуже его?» — подумал вдруг я.
— Ну, кто еще смелый? — подзадоривая, крикнул Егор.
В это время начался дождь — сначала мелкий, словно бы подкрадываясь к нам, а потом сразу же открылись все краны и на нас обрушились потоки воды. Я уже сбросил с себя одежду и тоже полез в озеро.
— Куда, идиот? — крикнула мне вслед Милена.
Но я плыл к Маркову, не обращая ни на кого внимания.
— Хорошая водичка, — сказал мне капитан. — Теплая.
— Угу! — согласился я, нырнув.
Толща воды сомкнулась над моей головой, и я поплыл с открытыми глазами, всматриваясь в песчаное дно. Глупая мысль закралась в мою голову: что дед где-то здесь, рядом со мной. Что он не утонул, а просто превратился в какую-то большую рыбу, может быть в сома, и лежит где-нибудь под корягой, шевеля усами и поджидая меня к себе в гости. На ужин. Что едят сомы? Мелкую рыбу? Сейчас он встретит меня и пробулькает: «Здравствуй, внучек! У тебя нарядные жабры и плавники. Как я рад, что ты тоже превратился в сома. Вместе нам будет веселее…» Я вынырнул и огляделся. Оказывается, к нам уже присоединились Комочков и Барсуков. Они брызгались друг на друга, а сверху нас всех поливал еще и небесный водопровод. Три женские фигурки, съежившись, стояли на берегу.
— Давайте сюда! — крикнул им Марков. — Здесь посуше!
Первой решилась Милена.
— Только у меня нет купальника, — отозвалась она.
— Ну и что? — подал голос Комочков. — Мы с Барсуком тоже голые плаваем.
— Милена, прекрати! — строго сказал я, но она уже разделась и, обнаженная, ступила в воду.
— Класс! — выразился Марков, нырнув словно дельфин.
Оставшиеся на берегу две грации, оказавшись в меньшинстве, не стали себя долго уговаривать, предпочтя присоединиться к нашей теплой компании. Скинув с себя всю одежду, они поплыли рядом с нами. Над нами сверкали молнии и гремел гром, лились потоки воды, а мы плескались в озере, словно расшалившиеся дети, хотя каждому из нас было под тридцать. Конечно, это было полное безумие — плавать в грозу, но нами овладела какая-то долгожданная свобода, которая никогда не пришла бы к нам в пыльной и загрязненной, будто большая помойка, Москве.
— Три русалки и четыре пингвина, — прокричал Комочков. — А где тутошний водяной? Или он дрыхнет?
— Сейчас мы его разбудим! — откликнулся я и нырнул. И вдруг почувствовал, как у меня сжимается сердце: кто-то стискивал его железными пальцами, останавливал… Меня повлекло вниз, на дно… Я успел вынырнуть и глотнуть воздуха, но какая-то сила не отпускала меня. И я увидел сверкнувшую молнию, а потом воды озера сомкнулись над моей головой.
Глава 16
«Убийца в темном доме»
Очнулся я на берегу, а мне казалось, что я все еще плыву где-то в озере: кругом была вода. Потом я сообразил, что это льет немилосердный дождь, и услышал рядом с собой голос Маркова:
— Очухался, а притворяется мертвым. Вставай, великий утопленник!
— Кто меня вытащил? — спросил я, оглядывая стоящих возле меня друзей.
— Кто же, кроме нашего боевого капитана, способен на это? — сказал Комочков. — Я бы лично не пошевелил и пальцем.
Милена склонилась надо мной, присев на корточки.
— Дорогой, тебе лучше? — спросила она, чуть не плача. А может, уже и поплакала — кто ее знает?
— Чего-то сердце прихватило, — ответил я.
— А мы думали, ты комедию ломаешь, — сказал Сеня. — Все-таки мы все дураки, что полезли в воду.
— Во всем виноват Марков, — сердито произнесла Ксения.
— А я вас заставлял? — тотчас же откликнулся он. — Голову надо иметь на плечах.
— Вот у тебя-то ее и нет. Кочан какой-то с ушами.
— Пошли домой! — произнес я, поднимаясь. — Там будем браниться. В тепле. А я, как заслуженный утопленник Советского Союза, помирю вас.
Пока мы шли обратно к дому, Милена держала меня под руку, словно боялась, что я сейчас вырвусь и снова нырну в озеро.
— Что же ты меня так пугаешь, негодник? — сказала она шепотом.
— А что бы ты стала делать, если бы я действительно утонул?
— Вышла бы замуж за Маркова. Я ему давно нравлюсь.
— Тогда Егорке не надо было бы меня спасать…
— Это он действительно сглупил.
— Может быть, вернемся и повторим финальную сцену?
— Нельзя войти в одно и то же озеро дважды. Мы придумаем что-нибудь другое. Такое же душещипательное.
— Хорошо, — согласился я.
Тогда я еще не знал, насколько наш разговор будет близок к истине. Когда мы вернулись домой, меня освободили от кухонных обязанностей, а подготовкой к ужину занялись женщины. Разогрели долгожданного поросенка, достали с ледника холодную закуску и все остальное, а Комочков стал открывать бутылки. Наконец стол был полностью сервирован, и мы уселись, горя желанием немедленно приступить к трапезе. Аппетит после купания в озере разыгрался нешуточный. Даже у меня, наглотавшегося доброй порции воды. И хотя я чудом избежал смерти, но меня не покидало какое-то странное ощущение, что я повторяю путь деда, и мое сегодняшнее спасение — лишь отсрочка. Самое главное ожидает не только меня, но и всех нас, явившихся в Полынью с беззаботным весельем, впереди.
Марков постучал вилкой по бокалу, призывая всех к молчанию.
— Хочу сказать тост! — произнес он строго. — Втяните языки и слушайте. Мы собрались здесь благодаря усилиям нашего дорогого полупокойника Вадима Евгеньевича Свиридова. Но есть еще одно обстоятельство, которое заставляет меня внести минорную ноту в наш праздничный ужин. Это — нелепая и трагическая смерть Арсения Прохоровича, моего дальнего родственника и кровного деда Вадима, в чьем доме мы имеем честь пребывать. Я мало знал этого воистину замечательного человека, но был много наслышан о его феноменальных способностях. Он исцелял людей — а это высшая мудрость и истинное призвание, которое дано не каждому. И если он сейчас… слышит нас, то пусть возрадуется и пребудет в мире и вечном покое! Помянем его, друзья, и не будем забывать о тленности всего сущего и близости неизбежной смерти! — Закончив свою витиеватую тираду, Егор лихо опрокинул в себя водку, не позабыв крякнуть при этом.
