Доктор Фальк. Тайна серого монаха - Евдокимов Игорь

– Лидия Николаевна, я отдаю себе отчет, что ваша наблюдательность и ваше вмешательство спасли мне жизнь, – твердо сказал доктор, взяв девушку за руку. – Но сейчас ситуация куда опаснее. Я не могу себе позволить подвергнуть вас риску. Более того, если мы с Александром Петровичем потерпим неудачу, не останется ни единого свидетеля, знающего об истинном убийце, кроме вас. Поверьте, я считаю, что вы полностью заслужили право присутствовать при поимке преступника, и понимаю ваши чувства, но это не обсуждается.

То ли подействовал проникновенный тон, то ли взгляд глаза в глаза, но Лидия сдалась без боя и признала, что эту часть разыгравшейся в Зеленом луге драмы лучше пересидеть дома. А урядник и доктор принялись планировать вечернюю засаду.

Первым делом Клотильда Генриховна получила указание после ужина запереться в своей комнате, закрыть ставни и не выходить до утра ни при каких обстоятельствах. Если старую кухарку и взволновали такие странные инструкции виду она не подала.

Далее решено было, что в эту ночь Василий Оттович вопреки обыкновению будет работать не в башенке, а в гостиной на первом этаже. Окна этой комнаты выходили на улицу и хорошо просматривались, особенно освещенные в темное время суток. От Фалька требовалось, с одной стороны, изображать бурную умственную деятельность по расшифровке несуществующего шифра в книге, а с другой – держать ухо востро и подмечать любые поползновения призрачного монаха. Сидорову досталась задачка нелегче – незаметно от посторонних пробраться к дому, найти удобное место для скрытного наблюдения и быть готовым либо поймать преступника на подходе, либо в кратчайшие сроки прийти на помощь Василию Оттовичу внутри.

Оба прекрасно понимали, на какой тоненькой ниточке держится их план. Успех зависел от того, не ошибся ли Фальк с личностью убийцы; заглотил ли преступник наживку; придет ли он этой ночью; и, наконец, удастся ли доктору и уряднику его задержать с поличным. Александр Петрович несколько раз порывался все отменить и просто арестовать Вансовского и Мельникова. Фальк каждый раз терпеливо объяснял, что доказательств против них пока нет (не считать же таковым накидку в кладовке, которой можно дать множество объяснений), поэтому оснований для задержания нет, а убийца, если доктор все рассчитал правильно, в любом случае явится за ним.

Но теперь, сидя в одиночестве за письменным столом и вглядываясь в сгущающиеся сумерки за окном, Василий Оттович поймал себя на мысли, что перспектива отказаться от безумной затеи нравится ему все больше и больше. Для спокойствия он даже придвинул еще ближе остроконечную кочергу, которой планировал отбиваться в крайнем случае.

– Чаю? – заботливо спросила Клотильда Генриховна, заглядывая в гостиную.

– Нет, драгоценная, благодарю, – отказался Фальк. – Идите уже спать, но не забудьте запереть окна и двери, хорошо?

Кухарка кивнула и вышла, бросив на воспитанника чуть укоризненный взгляд.

– А то я сам не знаю, на какую глупость согласился, – вполголоса проворчал Фальк.

Так прошло несколько часов. За окнами совсем стемнело. Василию Оттовичу пришлось приглушить свет, иначе разглядеть что-то на улице не представлялось возможным. Он заставлял себя не мельтешить, пореже вставать и подходить к окнам, а если уж собрался – так изображать, что делает это не от нервов, а дабы размять затекшие мышцы. Что, правда, было недалеко от истины – особенно с учетом все еще ноющих синяков.

К двум часам ночи Фальк практически уверился, что злоумышленники сегодня не появятся. Ужасно хотелось спать – не спасал даже свежезаваренный черный кофей. Василий Оттович регулярно тер слипающиеся глаза, но это лишь раздражало. В доме, где пришлось закрыть все окна, дабы не упрощать работу преступнику, повисла неприятная духота, еще больше клонившая в сон. В результате буквы в старинной книге начали плыть у него перед глазами, складываясь в странные узоры и новые слова. Фальк почти уткнулся носом в страницу, когда внезапное озарение пронзило тело доктора, словно заряд электрического тока.

– Эврика! – подобно Архимеду воскликнул Василий Оттович. Он бросился лихорадочно выписывать буквы и слова со страниц книги, пока на листе не выросло длинное предложение. Доктор откинулся на спинку стула, взирая на плоды своей работы.

– Этого не может быть, – пробормотал Фальк. – Неужели все так просто?

Он зажмурился, открыл глаза, еще раз сверился с книгой и перепроверил оставленную им надпись. Затем повторил процесс. Ничего не изменилось. Надпись на листе упрямо утверждало, что Василий Оттович разгадал тайну, которой исполнилась не одна сотня лет. От духоты и напряженной работы мысли голова разболелась еще сильнее. Доктор не выдержал и распахнул окно гостиной чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха.

Снаружи было темно и тихо. Редкие ночные птицы перекликались в зарослях. Со стороны моря ветер нес соленую прохладу. Над деревьями повис огромный полукруг нарождающейся луны. Именно благодаря его свету Фальк и увидел то, что заставило кровь застыть в жилах.

У дороги, рядом с тем местом, откуда начиналась тропинка к его крыльцу, виднелась фигура в темной накидке с капюшоном.

Хоть Василий Оттович и понимал, что имеет дело с обыкновенным преступником из плоти и крови, эта картина все равно наполнила его сверхъестественным страхом. Он отшатнулся от раскрытого окна, чувствуя непривычную дрожь во всем теле. Монах, очевидно поняв, что его заметили, наоборот медленно и неотвратимо двинулся в сторону дачи.

Не успел он, однако, сделать и пяти шагов, как ночную тишину разорвал грозный окрик:

– А ну, стоять!

Со стороны беседки появился урядник Сидоров. С пистолетом на изготовку он спешил навстречу фигуре с капюшоном. Фаль замер, ожидая дальнейших действий преступника. Монах, к его удивлению, не стал вступать в противоборство с Александром Петровичем. С поразительной прытью он развернулся и бросился назад, к дороге.

– Стоять, я сказал! – снова рявкнул Сидоров, припуская в погоню. Стрелять в воздух он не решался – не дай Бог перебудит жителей окружающих дач, которые будут путаться под ногами. Открывать огонь на поражение ему тоже не хотелось. Оставалось лишь нестись во весь опор, стараясь не упустить улепетывающего монаха из виду.

Только увидев бросившегося в погоню урядника Фальк осознал, что боялся вздохнуть с того самого момента, как увидел фигуру в капюшоне. Он шумно втянул воздух и обессиленно упал обратно на стул. Однако опасность, как выяснилось, еще не миновало.

– Тихо! – раздался угрожающий шепот от дверей.

Василий Оттович, вздрогнув, оглянулся. На входе в гостиную застыла… Еще одна фигура в капюшоне. И этот монах, вопреки своей якобы призрачной натуре, держал в руке револьвер.

– Не шевелитесь, доктор! – вновь прошипела фигура. Голос, к удивлению Фалька, оказался незнакомым. – Руки так, чтобы я их видел!

Василий Оттович исполнил команду незнакомца. Тот, продолжая угрожать стволом пистолета, шагнул в комнату, подозрительно озираясь.

– Где ваши записи? – спросил преступник.

– Какие? – переспросил Фальк вместо ответа. Незнакомец шагнул вперед и нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел и чашка с кофе, стоявшая на столе, разлетелась на мелкие осколки.

– Не глупите, следующая пуля ваша! – рявкнул незнакомец. Он быстро указал стволом пистолета на книгу и бумаги перед Фальком: – Это они? Здесь все?

– Да, – подтвердил Фальк нервно сглотнув.

– В таком случае до свидания, доктор! – человек в капюшоне снова взвел курок, целя Фальку в сердце. Но тут смертоубийство оказалось прервано самым неожиданным в сложившихся обстоятельствах вопросом.

– Чаю? – осведомился вежливый старческий голос за спиной незнакомца. От испуга он вздрогнул и начал разворачиваться, однако в его голову тут же прилетел фарфоровый чайничек. От удара сосуд лопнул, обдав преступника ароматной горячей жидкостью. Тот взревел от боли и направил пистолет в сторону невесть откуда взявшейся Клотильды Генриховны, которая пришла на выручку Фальку. Допустить, чтобы она пострадала, защищая его жизнь, доктор не мог.