Мартин Дэвис - Загадочная птица
— Я всегда говорил тебе, что ты свободна уйти, когда пожелаешь. И не намерен брать слова обратно. Конечно, было бы с твоей стороны по-доброму, если бы ты поведала мне о своих нуждах. Я бы облегчил твой переезд. — Затем его голос зазвучал тише, она его едва узнавала. — Такая внезапная потеря. Непостижимо. Но я всегда ждал этого. Устал притворяться, что может быть как-то по-иному. У тебя тогда не было выбора. А мне очень не хотелось, чтобы ты погубила свою молодость в Ревсби. Ну что ж, видимо, кто-то наконец увидел то, что когда-то увидел я. Надеюсь, он понимает, какое ты сокровище. И еще ему следовало бы понимать, что однажды может случиться так, что ты найдешь кого-нибудь более достойного внимания, чем он.
Понсонби попытался улыбнуться, но у него не получилось. В его глазах блестели слезы.
— Ты мне ничего не должна. Это я тебе должен, и много больше. Два года общения с тобой никогда не забуду.
Он стоял перед ней, неожиданно став маленьким и несчастным. Внутри у нее все затрепетало. Было много всего, за что, ей казалось, она никогда не сумеет его простить. Но теперь вот простила и даже чувствовала себя немного виноватой.
На следующий день мисс Браун покинула Линкольншир.
Банкс воспринимал ее избавление от Лаута как свое величайшее достижение. Его слава ученого-путешественника росла, он был очень занят в Лондоне — салоны, званые вечера, собрания в Королевском обществе, — но ему было приятно думать о ней как о какой-то интересной вещице в своей коллекции, изучить которую все не доходили руки.
Каждый раз, прибывая в Ричмонд, он собирался играть роль скромного благодетеля, с должным тактом пресекая любые проявления благодарности. Однако все не так просто. Второй раз он посетил Ричмонд через семь недель после переезда мисс Браун. Дверь открыла молодая незнакомая горничная и проводила его в небольшую гостиную. Там ему пришлось ждать, как показалось, непростительно долго. Наконец сверху донесся ее смех. Он поднял голову.
— Боюсь, сэр, что произошло недоразумение, — произнесла мисс Браун, перегнувшись через перила. — Вы долго ждете?
— Целых десять минут, — произнес он с достоинством благодетеля, с которым обращаются неподобающим образом.
Она снова беззаботно рассмеялась:
— Я заработалась. Извините. Дженни сообщила, что вы пришли. Я подумала: вот закончу эту деталь и спущусь. И представьте, забыла. Надо было ей сказать, что я работаю.
— Какая разница, — усмехнулся Банкс, — все равно десять минут по-прежнему остались бы десятью минутами. — Но теперь, когда они смотрели в глаза друг другу, это раздражение начало казаться ему смехотворным.
Она спустилась вниз. Он присмотрелся — другая одежда, прическа, но все равно особенная, не похожая ни на кого.
— Вы правы, сэр. Но к чему эти церемонии? Взяли бы и поднялись наверх. Насколько я помню, вы охотно наблюдали, как я рисую. Впредь можете заходить без приглашения.
— Я никогда не…
— Конечно! — прервала она его со смехом в голосе, но ее лицо сделалось серьезным. — Не желаете пользоваться преимуществами своего положения. Мне это следовало бы понять. Но право, сэр, — она снова повеселела, — я освобождаю вас от всяких сомнений на сей счет. Заходите когда вздумается.
Внутри его происходила борьба. Наконец молодой человек победил мудрого благодетеля, и Банкс улыбнулся:
— Я был бы очень рад увидеть ваши работы.
Перед ним стояла совершенно новая особа, сбросившая раковину, под ней оказалась веселая молодая женщина, полная кипящей энергии, о существовании которой Банкс даже не догадывался.
Мисс Браун проводила его наверх, в комнату, которую сделала своей студией.
— Здесь очень хорошее освещение.
В тот день предметами ее внимания явились дубовые листья и желуди. Рисунки показались Банксу замечательными. Яркие, точные до мельчайших деталей. Выслушав комплименты, она повернулась к нему, склонив голову набок:
— А как вы думаете, почему я выбрала эту натуру?
Банкс отвлекся, залюбовавшись ее лицом, и не знал, что сказать.
— Ну… дубовые листья очень хорошая натура. К тому же их много везде. — Он замолчал, увидев, что она по-прежнему вопросительно смотрит на него, и снова внимательно изучил рисунок. — Ладно. У вас листья и желуди коричневые, то есть прошлогодние. Вы подобрали их с земли, хотя на ветках полно зеленых.
Мисс Браун отрицательно покачала головой:
— Нет, не по этой причине.
— Хм, тогда… если присмотреться к форме листа и… Теперь сообразил. Вы правы, это действительно интересно. У желудей нет черенков. Это не английский дуб, а скальный. Вы нашли их в парке? Я знаю, что скальные дубы распространены в Уэльсе, но никогда не слышал, чтобы они встречались здесь.
Она кивнула. Ее глаза сияли.
— Правда, любопытно? Но они есть в парке, можете посмотреть сами.
Вскоре разговор перешел на другие виды местных деревьев, потом Банкс много рассказывал о растениях, встречающихся на островах южных морей. Обсудили и ее рисунки листьев бука, сделанные на прошлой неделе.
Неожиданно мисс Браун повернулась к нему и промолвила:
— Только не думайте, пожалуйста, что я вам не благодарна.
Он удивленно взглянул на нее.
— Я благодарю вас за это каждый день. — Она обвела рукой комнату, имея в виду и дом, и все остальное. — На самом деле много чаще. И постоянно задаю себе вопрос: за что на меня снизошла такая благодать?
Банкс смутился:
— Давайте не будем это обсуждать. Любые слова о доброте, щедрости, благородстве звучат напыщенно и фальшиво. Я просто не даю завянуть вашему таланту. Это для меня очень важно. — Он замолчал, продолжая смотреть на нее. — И при всем желании я не могу играть с вами роль благодетеля. Не получается. Каким-то образом вы мне это не позволяете.
Мисс Браун улыбнулась, немного грустно.
— Да, сейчас благодаря вашему великодушию я преобразилась. Живу в прекрасном доме. Прогуливаюсь в сопровождении пожилой компаньонки. Рисую. Одета благопристойно. Посторонние могут принять меня за настоящую леди. Но мы-то с вами знаем, что это не так. Только не подумайте, что я чем-то недовольна. — Она замялась, подбирая слова. — Просто мне нужно время от времени напоминать себе об этом, чтобы не забыть.
Он резко поднялся.
— Пожалуйста, оставьте. Мне больно это слушать.
Уголки ее рта дрогнули.
— А теперь представьте, насколько больно это сознавать мне. — Мисс Браун помолчала. — Я очень ценю вашу любезность, когда вы делаете вид, будто все в порядке. Словно я совсем не та, кем являюсь.
В тот вечер он возвращался в Лондон в глубокой задумчивости.
