Стюарт Камински - Месть
― Один раз, ― сказал Тилли.
― У него есть имя?
Тилли пожал плечами.
― Дуайт, фамилию не знаю. Не расслышал, понимаете?
― Понимаю, ― сказал я.
Он закатал правый рукав. Глубокий порез начинал затягиваться.
― Дуайт? ― спросил я.
― Да.
Я поднял рубашку и показал ему синяк на животе. Он стал еще больше и окрасился в разные цвета радуги, преимущественно малиновый и желтый.
― Дуайт? ― спросил он.
― Дуайт, ― ответил я.
Тилли прислонил банку «Маунтин дью» ко лбу и закрыл глаза.
― Что же сказать про вашего старину Дуайта? Не то чтобы он ненавидел черных... Просто законченный ублюдок.
Кто-то попытался открыть дверь ключом. Вошла сильно накрашенная молодая женщина, похожая на латиноамериканку с чуть азиатскими чертами, одетая (точнее ― почти одетая) в черное короткое платье в обтяжку. Она улыбнулась мне и посмотрела на Тилли, чтобы получить подтверждение, что я клиент. Но Тилли еще не открыл глаза.
― Принеси мне чашку кофе, Франсина, ― сказал он. ― Сделай большую чашку, и себе тоже. Выпей, потом возвращайся. Мне побольше сливок, как всегда.
Улыбка исчезла с ярко-красных губ Франсины, она неслышно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
― Черт подери. ― Тилли открыл глаза и раскинул руки на спинке дивана. ― Я скажу вам кое-что, если вы обещаете, что никому не передадите, откуда это узнали.
― Как же вы поверите мне на слово? ― спросил я.
― Я и не поверю, ― сказал он грустно. ― Я думаю, будет правильно, если вы разыщете девчонку и отправите ее домой к матери. Может быть, это отравит жизнь Дуайту и еще паре ребят, которым я хотел бы отравить жизнь. Это понятно?
― В общих чертах, ― сказал я.
― Мистер Джон Пираннес, ― сказал Тилли презрительно. ― Большой воротила на курорте Бич-Тайдс, на Лонгбоут. Организует обслуживание туристов, в основном белых стариков. Он положил глаз на Сюзанну через неделю после того, как она начала работать здесь. Явился ко мне с этим Дуайтом, знаете, как в кино. Двое крутых. Пираннес предложил мне перекупить Сюзанну, но за бесценок. Наверное, Дуайт хотел денег.
― И вы...
― Получил по рогам от Дуайта и принял предложение, ― сказал Тилли.
― Торговля людьми ― тяжелая работа, ― сказал я.
― Что вы говорите? Слушайте, я только что сообщил вам что-то очень важное, причем за бесплатно, так что не надо разыгрывать из себя мировую совесть.
Тилли был прав. Он допил банку «Маунтин дью» и поставил ее на столик перед собой. Пожалуй, ему стоило верить. Банку он не смял, а метнул ее в мусорную корзину рядом с холодильником.
― Это все? ― спросил я.
― Все, вашу мать, ― ответил он, включая пультом стоявший позади меня телевизор.
― Спасибо.
― Одолжения я вам не сделал. Забрать девочку от Джона Пираннеса ― не шутка, так что сначала соберите небольшую армию. А теперь отодвиньтесь в сторону и не застите мне экран.
― Последний вопрос, ― сказал я.
Он нажал кнопку на пульте, и смутно знакомый женский голос позади меня замолчал на середине фразы.
― Какой, на ваш взгляд, лучший итальянский ресторан в городе?
― Чего-чего?
― Лучший...
― Да я не глухой. А у вас все ли дома?
― Я итальянец.
– «Баччи», ― сказал он. ― Напротив «Барнс энд Ноубл» [6]. Приходите в среду и заказывайте оссо-буко фирменный. А теперь топайте, пожалуйста, по своим делам, и чтобы больше я вас не видел.
Я повернулся к двери, и женский голос снова зазвучал из телевизора. Выходя, я взглянул на экран. Мэри Тайлер Мур объясняла что-то Эду Аснеру.
Когда я проходил мимо входа в мотель, Франсина сидела за дверью, курила и делала то, что ей велели, то есть пила кофе. Жестом я дал ей понять, что можно возвращаться. Парнишка за стойкой тоже посмотрел на меня, и я кивнул. Это означало, что разговор с Тилли прошел хорошо. Он был в безопасности. Адель ― нет.
Я оставил ключ в машине. Салли повернула его и теперь слушала «Принимая во внимание», где велась серьезнейшая дискуссия о возрождении интереса к банджо.
― Итак? ― спросила она.
― Мороженого?
― Джелато, классико. Вы знаете, где такое найти?
Я знал. Через десять минут передо мной стояла вазочка с апельсиново-шоколадным, а перед ней ― два шарика кокосового и два ― шоколадно-миндального.
― Вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Джон Пираннес?
― Слышала. Даже один раз видела. Это имя всплывало на периферии нескольких моих дел и в центре одного. Никто ничего бы не знал о нем, но несколько раз писали в газете. Пираннес... ― сказала она, колеблясь в выборе между кокосовым и шоколадно-миндальным и останавливаясь на кокосовом, ― одевается в белое, зачесывает назад седые волосы, имеет хорошие коронки на зубах и разговаривает как приличный человек. Немного шепелявит. Говорят, что он держит все свои деньги в наличности. Живет здесь около пяти лет. Девушки по вызову для очень, очень высокого уровня. Знаменит публичными скандалами, обычно с какой-нибудь из своих девиц. В полиции говорят, что путешествует он всегда с новым охранником.
― Вы очень много знаете о мистере Пираннесе, ― сказал я.
Я доел свое шоколадно-апельсиновое мороженое и стал подумывать о второй порции, но решил проявить силу воли.
― Я занималась им, ― сказала она. ― Расспрашивала людей, ходила в библиотеку. Его имя все время проскальзывало в моих делах, в делах моих коллег, всегда о молодых девушках. Но полиции ни разу не удалось выжать из них, от кого они пострадали, хотя некоторые случаи были очень серьезными.
― Я знаю его, ― сказал я.
― Знаете?
― В Сарасоте не может быть двух человек с такой внешностью. По утрам он занимается на тренажерах в ИМКА. Я встречаю его там, пару раз мы даже поздоровались. Внизу в холле его всегда кто-то ждет. Пираннес страшно неразговорчив.
― Но он много читает. В основном классику.
― Вы знакомы с его библиотекарем?
― Я знаю одного служащего «Барнс энд Ноубл», ― сказала она. ― Мой бывший клиент. Я думаю, Пираннес ― не настоящее имя, а к чтению он пристрастился в том месте, где больше нечем заняться. Я думаю, он совершил какое-то серьезное преступление и сидел в тюрьме.
― Вы думаете или знаете?
― И то и другое, ― сказала она.
Она дотронулась до моей руки. Это было очень приятно.
― Мне надо ехать домой. Завтра утром у меня встреча с управляющим делами. Адель попала к Пираннесу, Лью?
― Похоже на то, ― сказал я.
― Вы узнали что-то еще?
Я выждал несколько секунд.
― Ее продал отец.
Салли опустила голову. Потом закусила нижнюю губу и посмотрела на меня. Ее глаза блестели от гнева и от стоявших в них слез.
― Мир был бы намного лучше, если бы не такие, как Дуайт, ― сказала она.
