Стюарт Камински - Месть
Она улыбнулась.
― Еще говорят, что у меня сардонический юмор, ― продолжал я. ― Я демонстрирую его изо всех сил в надежде произвести на вас впечатление. Я не встречался ни с одной женщиной с тех пор, как погибла моя жена.
― Мы очень похожи друг на друга, ― проговорила она. ― Вы сказали, что собираетесь разыскать Адель. Если интуиция меня не обманывает, мы едим здесь эту пиццу и рассказываем друг другу о своей жизни не потому, что вы хотите получить от меня какую-то тайную информацию.
― Нет, ― сказал я. ― То, что я хочу спросить у вас, я мог бы спросить у вас на работе или по телефону. Ответы были бы теми же.
― Спрашивайте, ― произнесла она, отбрасывая волосы назад почти так же, как делала моя жена.
Я молчал.
― В чем же дело? ― удивилась она.
― Извините, я путешествовал в прошлое. Но уже вернулся. Что произошло с этой Аделью? И с Дуайтом?
― Ничего особенного. Она стала прогуливать уроки. А по вечерам торговала собой на Норт-Трэйл. Отца вызвали в суд. Она жила у него. Суд велел нам взять это дело. Дуайт Хэндфорд, который называет себя Прескоттом, ― живое свидетельство ошибок Бога или Дарвина. Адель очень умная, хорошая девочка. Она сказала, что не будет прогуливать уроки и выходить на Трэйл. Сказала, что хочет остаться с отцом. Он тоже заявил, что хочет, чтобы дочь жила с ним.
― Но ведь...
― Прямых улик не было, ― сказала она. ― Только подозрения и то, что Дуайт сидел в тюрьме за изнасилование ребенка. Я думаю, Адель боится его. Мне кажется, она и хочет и не хочет жить с ним. Возможно, он ее шантажирует. В общем, все непросто. Я думаю, Дуайт начал совращать Адель, когда она была еще маленькой, и продолжил, когда она приехала искать его в Сарасоте. Ей хочется радовать папочку.
― И суд постановил, что она может остаться с ним, ― сказал я.
― Да. Никто не знал, что ее мать жива. Суды отправляют детей домой во всех случаях, когда это возможно. В независимости от того, что совершили в прошлом их родители, в независимости от того, что многие дети снова подвергаются насилию.
― Но теперь есть Берил, ― сказал я.
― Теперь есть Берил, но, что бы ни постановил суд, Адель умна, самостоятельна и сможет снова убежать к отцу.
― Попробовать стоит в любом случае, ― сказал я.
― Попробовать стоит, ― согласилась она.
― Итак, ― сказала Салли после паузы, ― я дам вам адрес Дуайта, настоящий адрес, а не тот, который он назвал в школе, и мы отправимся на Норт-Трэйл, потому что, если вы найдете Адель, я буду вам нужна.
― Именно так.
― Вы знаете, как развлечь девушку на первом свидании, ― сказала она.
― Ричард Гир, ― сказал я.
― Стэнли Туччи.
― Говорят.
Граница Брейдентона и Сарасоты находится севернее аэропорта, Нового колледжа и Центра исполнительских искусств «Азоло» на Норт-Тамайами-Трэйл. Сарасота ― по-настоящему культурный город. В нем есть музей изобразительных искусств, пять театров, в одном из которых ставятся только мюзиклы, огромный концертный зал, балетная и оперная труппы.
Возле первого телефона-автомата у мотеля «Теплый бриз» через дорогу от гостиницы «Харкурт» ничто не напоминало о культуре с большой буквы. Мы проверили будку, номер был не тот. Салли зашла в мотель, чтобы задать кое-какие вопросы.
Пока я ждал снаружи, какая-то проститутка приняла меня за клиента.
― Вы не скучаете? ― спросила она.
Это была крашеная блондинка с грустными глазами, грубой кожей и плоской грудью.
― Спасибо, нет, но хочу спросить, не знаете ли вы вот эту девушку.
Я достал из бумажника фотографию Адели и протянул ее девице, которая выглядела не намного старше нашей беглянки.
― Славная малышка, ― сказала она равнодушно, возвращая мне карточку. ― А ты коп? Я думала, что знаю всех копов в городе. Новенький?
― Я не коп, ― ответил я. ― Просто ищу девочку по просьбе ее матери и хочу кое о чем ее спросить.
― А я думала, ты коп. Их тут куча была неделю назад.
― А что случилось?
― Да что я тебе, обязана, что ли? Хочешь поговорить ― десять баксов.
Я убрал фотографию Адели в бумажник и вынул купюру. Она взяла ее.
― В «Желтом солнце» кого-то замочили, там, через дорогу. Копы перетрясли всех девушек, расспрашивали, ничего не нашли.
Мимо нас пролетали машины. Одна остановилась. Из окна выглянул подросток с бесцветными волосами и крикнул:
― И это все, на что ты способен, парень? Ну и бедолага! ― И умчался.
Девушка сжала зубы, втянула воздух с силой и попыталась снова завести свою игру.
― Может, еще пять? ― спросила она.
Я покачал головой.
― Тяжелые времена, ― сказала девушка, засовывая десятку в карман платья. ― Ее зовут Сюзанна, по крайней мере тут, на Трэйле. Работала от «Лингер лонгер».
Она кивнула через плечо. На другой стороне Тамайами-Трэйл, за двумя другими мотелями, виднелась неоновая вывеска. Вспыхивающая стрелка указывала на мотель «Лингер лонгер».
― И что? ― спросил я.
― А потом перестала, ― сказала девица, пожимая плечами.
― А кто был патрон?
Она снова пожала плечами и посмотрела через шоссе в пустоту.
― Это не стоило десяти долларов, ― сказал я.
― Все, что могу предложить, ― отвечала она. ― Я же говорю, тяжелые времена.
Салли вышла из «Теплого бриза». Увидев ее, девушка отвернулась и пошла, делая вид, что никуда не спешит.
― Есть что-нибудь? ― спросил я.
― А вы узнали что-нибудь от Джин Энн?
Я посмотрел, как девушка скрывается между огнями мотелей.
― Да.
― Это не моя, ею занимается Медино Гуттьерес. Я передам ему, что она опять здесь.
― Адель называет себя Сюзанной и работает у мотеля «Лингер лонгер». Но в последнее время ее не видели.
Мы переехали к «Лингер лонгер». Напротив него также стоял телефон-автомат. Номер был тот самый, с которого Адель звонила матери.
― План действий такой, ― сказал я, глядя на Салли. ― Я войду один, вы останетесь здесь. Если она увидит вас в окно, она может убежать. Когда я найду ее, я приду за вами.
― А что вы будете делать, когда найдете ее? ― спросила она.
― Буду говорить с ней. А вы?
― Кое-что добавлю, ― сказала она. ― Я могу распорядиться, чтобы ее арестовали за работу на улице: она несовершеннолетняя. Но могу сделать так, что об этом не останется записи в ее деле. У меня есть друзья в соответствующих местах. Ей будет лучше в колонии для несовершеннолетних, чем здесь, и, может быть...
― Значит, так и поступим, ― проговорил я, открывая дверь.
― Будьте осторожны, Лью, ― сказала она, дотрагиваясь до моей руки.
Я кивнул, изобразил что-то вроде успокаивающей улыбки и вышел из машины.
Стеклянная дверь администратора мотеля сообщала, что в «Лингер лонгер» принимают карточки «Американ экспресс», «Мастер-кард», «Виза», «Дискавер» и говорят на немецком, испанском, французском и канадском языках. Кроме того, она сообщала, что администратор не принимает на хранение наличных денег. Я толкнул дверь и вошел. В комнате не было ни кресла, ни стула. В углу стояла кофеварка с пенопластовыми стаканами. За низкой стойкой сидел подросток и читал книгу. Он поднял голову и спросил:
