Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора. Том 2
Барон в чаду увлечения продолжал обнимать Фиалку, уверяя ее, что она обворожительна и что он сам не знает, что с ним делается.
— Успеете, нацелуетесь, — пьяным голосом останавливал барона Дюшар. — Пусть они нам еще споют какую-нибудь песенку.
Консул перевел слова Дюшара Снежинке и та, вырвавшись из объятия виконта, принялась за свой самизен.
Фиалка, сидя на коленях у барона, обвила его шею правой рукой и, не спуская с него глаз, запела серебристым голосом:
Как цветок
Я росла,
Как цветок
Берегла
Лепестка
Нежный цвет
Аромат
И красу.
Но пришел
Дорогой
И схватил
Он рукой
Стебелек,
Оборвал,
И цветочек
Упал.
И завял
Наш цветок.
И поблек
Яркий цвет
И иссяк
Аромат.
И лежит
Он забыт.
Но пахнул
Ветерок
И угнал
На лужок:
Вот и ранней
Зарей
Орошенный
Росой,
Так расцвел
Вновь цветок,
Поднялись
Лепестки,
И с восторгом
Любви
Ищет новой
Росы.
Окончив эту песенку, гейша обняла барона и их уста снова сомкнулись в страстный поцелуй.
— Пора по домам, — скомандовал консул.
Гейши нехотя приподнялись со своих мест и Фиалка укоризненно взглянув на консула, сморщила лобик и надула губки.
— Берегитесь, барон, — пригрозив пальцем, сказал консул, — этими горячими поцелуями можно обжечься.
Но барон, опьяненный ласками Фиалки и шампанским, уже не был способен внимать голосу благоразумия.
LXII. Свидание с Дзук-Чеем
В роскошном придворном парке целые полянки засеяны то хризантемами, то ирисом, то лилиями и другими южными цветами. Около ирисовой полянки находился красивый грот с маленьким фонтаном. Близ грота были расставлены причудливые низкие кресла, на которых Хризанта застала в безразличной беседе свою мать и Дзук-Чея.
Появление Хризанты заставило Дзук-Чея встать. Он по-европейски поцеловал ей руку.
Встала и Мароу и вопросительно взглянула на Хризанту.
— Посиди тут! Мы с Дзук-Чеем пройдемся к фонтану, — сказала Хризанта, направляясь в глубь парка.
Несколько минут они шли молча.
Закаленный в боях и разных перипетиях судьбы, глава гродзуков чувствовал в присутствии любимой женщины необычайную робость.
— Я желала видеть вас, — начала Хризанта, — так как меня очень беспокоит судьба барона. Я никак не могу примириться с мыслью, что магараджа стремится погубить его.
— Успокойтесь, принцесса! Вчера ночью мною приняты меры для предотвращения рокового события.
— И вы уверены, что без вашего присутствия гродзуки справятся с чейтами? — спросила Хризанта.
— Я в этом убежден. Но если, принцесса, вы желаете, я сам поеду в Нагасаки.
— Вы так добры! Кажется, нет услуги, в которой вы бы мне отказали.
— Принцесса, вы хорошо знаете, что я вас люблю и ради вас, конечно, готов пожертвовать собственной жизнью! Но могу ли я надеяться заслужить со временем вашу благосклонность?
Хризанта задумалась.
— О, нет, не думайте, — продолжал он, — чтобы я ставил это условием спасения барона, по я невольно высказал свою заветную мечту, на минуту забыв, что предо мною принцесса крови и потомок микадо.
— Что вы, дорогой виконт! Какую роль тут играет моя царская кровь? Если бы я не любила барона, то легко могла бы увлечься столь отважным и храбрым рыцарем, как вы, и мое высокое происхождение не остановило бы меня. Но сейчас я люблю барона. Вы меня понимаете. За жизнь барона я готова пожертвовать всем, даже собственной жизнью. На что мне жизнь, когда не будет около меня того, для которого бьется мое сердце и без которого лучи солнца мне кажутся мрачными, холодными? На что мне жизнь, когда я не вижу его — моего возлюбленного. Требуйте что хотите, только спасите барона!
Дзук-Чей, опустился на колени перед принцессой и страстно целовал ее руки. Принцесса стояла как вкопанная перед ним и грустно смотрела на него. Дзук-Чей понял, что его ласки так мало соответствуют данному моменту, так мало согласуются с настроением принцессы. Он встал.
— Еще одно слово, — остановила Хризанта Дзук-Чея, который, видимо, стремился уйти.
Дзук-Чей остановился и вопросительно взглянул на нес.
— Завершите вашу готовность сослужить мне, и верьте, что после барона вы единственный человек, которого не забуду никогда, никогда в жизни.
Хризанта достала из своего домашнего кимоно то письмо, которое приготовила для барона.
— Вот это передайте ему при удобном случае, — сказала она, подавая письмо Джук-Чею.
Тот молча схватил письмо и спрятал его в бумажник-портфель.
Хризанта хотела еще что-то сказать, но Дзук-Чей, круто повернув, исчез в боковой аллее.
— Он будет спасен… о, боги!… какое счастье, — говорила она, возвращаясь к матери.
— Ну что? — спросила Мароу. — Вы переговорили?
— Не спрашивай и забудь о том, что я видела Дзук-Чея, — ответила Хризанта.
LXIII. Искушение
Проснувшись в своем номере, барон долгое время не мог прийти в себя. Мысли уносили его то в «Цветочный садик», то в ресторан, то в какую-то маленькую уютную комнатку, отгороженную японскими ширмами.
Он себе не отдавал ясного отчета о происшествиях вчерашней ночи. Была ли это Хризанта или Фиалка, или это был чудный волшебный сон… Но что-то приятное и полное неги разливалось по всему его телу.
Мало-помалу он стал припоминать, как Фиалка обвила шею нежными ручонками, как она пела, обожгла его своим взглядом…
Потом им овладело раскаяние. Как он мог изменить Хризанте! Голова его кружилась. Он негодовал на фон-Лауница, который ввел его в искушение.
Барон позвонил.
Лакей на серебряном подносе подал ему письмо.
— Какой незнакомый почерк. Какие-то странные духи и к чему эта тоненькая фиолетовая ленточка?
Он машинально дернул за ленточку и письмо открылось. На нем виднелись латинскими буквами написанные слова, которых он не понимал.
— Ко мне ли это письмо? — спросил он лакея, ожидавшего ответа.
