Мэри Лондон - Убийство в обществе коллекционеров
— Я уже бог весть сколько времени не была в вашем кавардаке! — в приступе бешенства воскликнула Анджела Смит.
Тут слово взял слуга левши — возмущенный услышанным, он громко и решительно заявил:
— Мадам, вы же сами, когда были у нас недавно, дали мне двадцать фунтов, чтобы я позволил вам взять пакет с тем платком, и еще просили ничего не говорить хозяину!
По гостиной прокатился ропот негодования.
Глава 29
Сэр Бартоломью, сохранивший высокое достоинство, несмотря на явную боль в душе, посмотрел вслед своей супруге, которую уводили Финдли с сержантом. Члены клуба были до того потрясены, что ни один из них не смел произнести ни слова. У Линкольна начался нервный тик — голова его судорожно задергалась. Бромптон расслабил галстук и расстегнул ворот сорочки, словно ему вдруг стало нестерпимо душно. Гилтпер растерянно глядел на кресло, только что покинутое Анджелой Смит. Фенимор Сингх утирал лоб клетчатым платком размером со столовую салфетку. А Филлимор Трейси крутил пальцами шарик для пинг-понга, который вслед за тем исчез у него в рукаве.
— Джентльмены, — наконец проговорил безжизненным голосом сэр Бартоломью, — в жизни действительно бывают тяжкие минуты. И я сожалею, что вам пришлось стать тому свидетелями. Единственным оправданием случившемуся служит то, что Анджела, похоже, лишилась рассудка.
— Простите, сэр, — заметил Айвори, — но вы, кажется, прибегли к услугам частного сыщика. И тот сообщал вам о странном поведении вашей супруги. Так что вы вполне могли принять меры!
— Конечно, я понимал, что она без памяти влюблена в Али Садра, и тем не менее у меня теплилась надежда, что в силу тщетности всех усилий ее страсть утихнет сама собой. Я уговаривал ее отправиться в кругосветное путешествие — подальше отсюда. Но теперь вижу — болезнь у нее куда серьезнее. А тут еще эта астрология, с ней она совсем потеряла голову. Это может показаться удивительным, но моя супруга уже пребывала в мире ином. По-моему, она возомнила себя отмеченной свыше. — Он подошел к Али Садру, сидевшему на стуле в полной растерянности, и сказал: — Сэр, даже не знаю, как выразить вам свое сочувствие.
Заметив, что обстановка осложнилась, сэр Малькольм живо продолжал:
— Страсть порой бывает чрезмерной как в любви к человеку, так и в коллекционировании. Именно страсть толкнула Катерину Ховард на кражу произведений искусства, а леди Анджелу — на убийство женщины, которую она считала своей соперницей. В обоих случаях произошла трагедия, и причина тому — безудержное стремление обладать! Обладать! Как будто и в самом деле обладать можно всем, чего только пожелаешь! Но мы все собираем и собираем! И в конце концов оказывается, что в руках у нас пустота.
Эта маленькая речь несколько разрядила атмосферу. Сэр Бартоломью молча пожал руку Али Садру и вышел. А следом за ним, точно по команде, поднялись и покинули гостиную все остальные участники собрания.
— Чудно, однако! — удивился Форбс, когда они остались вдвоем с сэром Малькольмом. — Неужели такая женщина, да при таком-то богатом муже, могла влюбиться до беспамятства в какого-то там Али Садра?
— Поди разбери! Купидон мечет стрелы без разбору. Но между любовью и предумышленным убийством лежит пропасть, и называется она безумием. Еще когда мы осматривали ее коллекцию, я заметил, что леди Анджела слишком близко к сердцу принимает эзотерику, которой занимается. Она облачила свою страсть к Али Садру в мистические покровы нижнего уровня — в оправдание своих эгоистических помыслов. А обостренное чувство романтизма, не надо забывать, нередко доводит любовь до смерти. В нашем случае, что немаловажно, эта женщина восприняла решительный отказ Садра как презрение в свой адрес — настоящую пощечину, уязвившую ее самолюбие. Убив Катерину Ховард, она не только избавилась от соперницы, но и, самое главное, наказала Садра за то, что он ее отверг. Расправа, отягченная местью! Вот вам мотив ее чудовищного злодеяния.
— Бедный сэр Бартоломью… По-вашему, его клуб переживет такой позор? — спросил Форбс.
— Думаю, вряд ли. Члены клуба замкнутся каждый на собственной коллекции, как скупой над своими сокровищами. А я вернусь в Фалькон к своим книгам и орхидеям… Знаете, теперь я только об этом и думаю…
— Понимаю, понимаю, сэр Малькольм, к тому же вас ждет не дождется Доротея Пиквик — ну и старушка, сущий кипяток!
Посмеявшись над этой шуткой, они вернулись к машине, поджидавшей их у подъезда особняка Веллингтон. Туман, который вот уже десять дней кряду окутывал Лондон, за то время, пока шло собрание, рассеялся.
Глава 30
По окончании следствия сэр Малькольм, как обычно, принимал Дугласа Форбса у себя в имении Фалькон. Старший инспектор прибыл к полудню. По столь торжественному случаю он облачился в парадный мундир, изрядно позабавив Доротею Пиквик.
— Никак Скотланд-Ярд уже рядится в служащих похоронной конторы! — изумилась она, встречая его в вестибюле.
Форбс счел такой прием за оскорбление достоинства всей полиции в целом. И хотел ответить колкостью под стать обидной реплике, но подходящих слов не нашел да так и остался стоять, безмолвный и уязвленный. К счастью, в эту минуту появился хозяин дома.
— А, дорогой друг! Проходите, прошу. Всегда рад вас видеть. Доротея, будьте любезны, попросите Вэнь Чжана, пусть приготовит нам свой фирменный коктейль.
Они прошли на веранду, выходившую в парк. Туман уступил место холоду и сияющему небу. По лужайке возле пруда, где госпожа Пиквик обычно оставляла прикормку, переваливаясь с боку на бок, бродили дикие утки. Иногда в их компании объявлялся глухарь и даже золотой фазан — совсем уж редкая птица. Сэр Малькольм любил наблюдать за всей этой пернатой братией. Подобное зрелище освежало его — очищало от всякой грязи, постоянно окружавшей его по ходу того или иного дознания.
В тот день в Фальконе ожидали еще одного гостя. Благородный сыщик пригласил своего коллегу, которого сэр Бартоломью нанял следить за своей супругой. Сэр Малькольм, как оказалось, хорошо его знал. Тот состоял с ним в одном Клубе графоманов. Кристофер Марлоу был не только мастером сыска, но и замечательным писателем. Последний его роман об американских полицейских даже был удостоен премии Честертона.
Маленького роста, коренастый, с круглым, как луна, лицом, он говорил с легким валлийским акцентом и не без гордости представлялся чемпионом Йоркшира по гольфу. В Скотланд-Ярде Марлоу ценили очень высоко и прибегали к его помощи в самых необычных делах, пользуясь тем, что он знал с полдюжины иностранных языков, в том числе турецкий и японский. Сэр Малькольм считал его гением своего дела и почел за честь принять у себя дома.
