А. Баантье - Амстердамский крушитель
— А еще что-нибудь вы слышали?
— Нет.
— Где находится ваша спальня?
— Внизу, рядом с комнатой тети Изольды.
— И в ней есть окно, выходящее в сад?
— Конечно.
— Никаких балконных дверей и других возможностей выйти наружу?
Ирмгард отрицательно покачала головой:
— Комната Исаака единственная, из которой можно выйти прямо в сад. Когда дядя Иверт был еще жив, это была их комната — его и тети Изольды.
— Понял, — сказал Декок. — А дети?
Ирмгард Миллер показала пальцем на потолок.
— Они спят на втором этаже.
— Все вместе?
— Нет, у каждого своя комната.
— Даже у маленькой Пенни?
Ирмгард помедлила с ответом, внимательно посмотрела на инспектора. В глазах возникло подозрение.
— Вы когда-нибудь с ней разговаривали?
— О да, — признался Декок. — И беседа была крайне интересной.
Ирмгард прореагировала крайне бурно.
— Пенни врушка, — сказала она так, будто старалась убедить в этом саму себя, не только Декока. — Вечно фантазирует, придумывает всякие глупости. Так какую сказку она вам рассказала?
Декок покачал головой. На губах появилась улыбка.
— Нет, то была не детская фантазия. Но мы с Пенни торжественно пообещали друг другу не обсуждать это ни с кем.
— Это нелепо. Я ее мать.
Декок поднял руки, сдаваясь:
— Для меня это не основание нарушить данное обещание.
Ирмгард наклонилась вперед.
— Пенни лжет, — почти прошипела она.
Декок беспечно отмахнулся:
— Полагаю, вы пришли к такому выводу на основании личного общения со своей дочерью. Мой опыт подсказывает мне совсем другое.
Ирмгард схватилась за голову, как будто пришла в полное отчаяние.
— Но это неправда! — воскликнула она.
— Что неправда?
— Что тетя Изольда может ходить.
После того как Ирмгард ушла, Фледдер вопросительно посмотрел на Декока:
— Означает ли это, что Пенни видела, как ее тетя-инвалид ходит, и говорила об этом матери?
— Да, — согласился Декок. — И мать боялась, что Пенни расскажет то же самое мне.
Фледдер усмехнулся и внес что-то в свой компьютер.
— Было очень забавно слушать ваш разговор, — заметил он, поставив компьютер в режим ожидания. — Вы оба думали о несвязанных между собою вещах. Вы имели с виду Исаака с палкой, а она изо всех сил пыталась отрицать, что ее тетя может двигаться.
Декок тоже улыбнулся и задумчиво посмотрел в пространство.
— И все же, — сказал он после длинной паузы, — малышка сдержала свое слово. Она определенно не сказала матери, что видела, как Исаак ходил по саду. — Инспектор снова помолчал, лицо стало серьезным. — Однако волнение Ирмгард и ее тон заставляют меня думать, что тетя Изольда и в самом деле может самостоятельно передвигаться. Ее способность ходить полностью меняет наш подход к делу.
— Я не согласен, — возразил Фледдер. — Фактов это не меняет. Изольда не могла во всем этом участвовать. Она лишь намеченная жертва.
— Да… но чья жертва?
Фледдер энергично взмахнул рукой:
— Кто знает… племянницы Ирмгард, племянника Иво, а может, и обоих. Во всяком случае, плохо верится в страх Ирмгард быть убитой. Она не слишком рвется покинуть «Счастливое озеро»… по крайней мере, пока это грязное дело не закончено. Нам остается только ждать.
— Некролога Изольде?
— Вот именно.
— Может быть, ты и прав, — пожал плечами Декок.
— Разумеется, я прав, — сказал Фледдер. — Кое-кто полагает, что мы настолько глупы, что решим, будто все это дело рук Игоря Стаблинского.
— Который виноват лишь в том, что косвенно подсказал им свой метод, свой modus operandi?
— Верно, вот тогда все сходится.
— Может быть, но я далеко не уверен, что нам известны все факты. Если мы не добьемся вскоре положительных результатов, придется призвать на помощь все правоохранительные органы. Нам потребуется содействие участков Олдкерка и Вармез-стрит, а также двадцать третьего. Кстати, как это вышло, что мы так ничего и не услышали о пропавшей команде экспертов? Возможно, нам даже придется привлечь Бюссюм. Я еще не совсем забыл про дядю Иммануила. Такая путаница… у семи нянек дитя без глаза, сам знаешь. — Он подошел к крючку, чтобы снять свое пальто, и добавил: — Интересно, из гусятины вкусный суп? — Затем повернулся к Фледдеру. — Ты идешь? — спросил он.
— Куда?
— В Олдкерк.
— Олдкерк?
— Да, я хочу взглянуть на дом покойного Исаака.
Фледдер поставил автомобиль на Хайер Енд — так называлась улица, на которой жил Исаак Бюилдайк. Инспекторы вышли из машины и пересекли дорогу.
— У тебя есть ключи от дома? — спросил Декок.
— Да, — ответил Фледдер, заметив, что Декок положил свой набор отмычек обратно в карман. — Они были в кармане пальто Исаака. Я их и позаимствовал.
— Что-нибудь еще обнаружил?
— Бумажник с энной суммой денег и записную книжку. Похоже, Исаак был гомосексуалистом. В книжке я нашел адреса и номера телефонов нескольких гомиков, занимающихся проституцией. Но это все. Вообще у меня было мало времени, чтобы детально разобраться. Придется заняться этим позже или завтра. К тому же мы получим результаты вскрытия.
Декок ехидно улыбнулся:
— Исаак Бюилдайк для доктора Рюстелооза — плевое дело. Ему потребуется только сделать копию предыдущего заключения.
Фледдер покачал головой:
— Он никогда себе этого не позволит. Каждый труп доктор осматривает по полной программе. Он слишком ответственный.
Подходя к дому Исаака, Фледдер спросил:
— Как насчет автоответчика… стоит нам его конфисковать и забрать в Амстердам для дальнейшего изучения?
Декок согласно кивнул.
Они остановились перед домом номер сто пятнадцать. Это было старое здание из песчаника, построенное в середине прошлого века, с зелеными ставнями на всех окнах. Входная дверь находилась в углублении. Фледдер вынул кольцо с ключами Исаака и выбрал подходящий ключ. Когда он попытался вставить его в замочную скважину, дверь приоткрылась. Он взглянул на Декока:
— Не заперто.
— Судя по всему, — согласился Декок. Он наклонился, но не смог обнаружить следов взлома. Инспектор уперся локтем в дверь и открыл ее шире, затем вошел. Фледдер за ним.
Из маленького фойе с лестницей, ведущей наверх, они прошли в главный коридор, обшитый дубовыми панелями. В доме пахло затхлостью и сыростью.
Дверь справа, почти в конце коридора, была приоткрыта. Декок тихонько прошел мимо, затем повернулся и внезапным ударом распахнул ее.
В комнате находился мужчина. Он стоял перед массивным дубовым шкафом. Его лицо было бледным, пухлые руки тряслись.
