Эдгар Уоллес - Король страха
— С огромным удовольствием, — охотно согласился мистер Ридер. — Вообще-то я игрок неважный, но, если они ничего не имеют против, спущусь через несколько минут.
Мистер Дейвер тут же удалился, рассыпаясь в благодарностях и извинениях, и крепко закрыл за собой дверь. Мистер Ридер пересек комнату и запер дверь на ключ. Потом склонился над чемоданами, открыл один из них, извлек из него длинную скрученную в рулон веревочную лестницу и свесил ее через окно в темноту, примотав один конец к ножке кровати. Высунулся из окна и что-то тихо произнес, после чего уперся в кровать, чтобы уравновесить тяжесть человека, который стал ловко вскарабкиваться по лестнице. Когда человек оказался в комнате, Ридер снова спрятал веревочную лестницу в чемодан, запер его, отошел в угол комнаты и потянул за одну из массивных панелей на стене. Это была дверца глубоко встроенного шкафа, который в свое время показал ему мистер Дейвер.
— Здесь не хуже, чем в любом другом месте, Брилл, — сказал он. — Простите, что придется вас оставить на два часа, но я думаю, вас тут никто не побеспокоит. Лампу на столе я не тушу, света вам хватит.
— Хорошо, сэр, — сказал человек из Скотленд-Ярда и занял пост.
Через пять минут мистер Ридер запер комнату и спустился к тем, кто его ждал.
Они сидели в большом зале и все трое сосредоточенно молчали, пока его появление не вызвало к жизни некое подобие легкой застольной беседы. Вообще-то там была и четвертая фигура — женщина с болезненным лицом, но, как только он вошел, она выскользнула в коридор. Впрочем, он успел рассмотреть грустное лицо миссис Бартон. Двое мужчин, когда он появился, встали, и после распределения партнеров и обычных для мистера Ридера нелестных замечаний относительно собственного мастерства он занял место напротив по-военному подтянутого и сдержанного полковника Хотлинга. По левую руку от него сидела бледная мисс Ольга Кру, по правую — неулыбчивый преподобный мистер Дин.
— На что будем играть? — рыкнул полковник, глядя холодными как сталь голубыми глазами на мистера Ридера и покручивая ус.
— Надеюсь, ставки будут не слишком высокими, — сказал Ридер. — Я в самом деле очень слабый игрок.
— Предлагаю шесть пенсов за сотню, — произнес священник. — Это все, что может позволить себе бедный служитель церкви.
— Или бедный военный, живущий на пенсию, — проворчал полковник. На том и порешили.
Две партии были сыграны почти в полной тишине. Ридер чувствовал напряжение, царившее за столом, но не делал ничего, чтобы ослабить его. Его партнер вел себя на удивление нервно для человека, который, как он сам мимоходом заметил, всю жизнь провел на армейской службе.
— Жизнь — прекрасная штука! — беззаботно произнес мистер Ридер. Пару раз он заметил, как у девушки начинала легко дрожать рука, которой она держала перед собой карты. Только священнослужитель оставался спокоен и собран и, кстати сказать, играл без ошибок.
После того как его партнер во второй раз ошибся в масти, что принесло их противникам выигрыш в партии и роббере, мистер Ридер отодвинул свое кресло от стола.
— В каком все-таки странном мире мы живем! — глубокомысленно заметил он. — Просто удивительно, насколько он похож на карточную игру.
Те, кто близко знали мистера Ридера, помнили, что наиболее опасен он бывал тогда, когда начинал философствовать. Но трое сидевших с ним за одним столом расценили его слова лишь как праздную болтовню заскучавшего простака, каким он им казался.
— Есть такие люди, — продолжал размышлять вслух мистер Ридер, устремив взор в высокий потолок, — которые не чувствуют себя счастливыми, пока не имеют на руках всех тузов. Я же, напротив, больше всего радуюсь, когда держу в руке всех валетов.
— Вы очень хорошо играете, мистер Ридер.
Это произнесла девушка, голос ее звучал хрипловато, и говорила она несколько неуверенно, как будто через силу.
— Есть пара игр, в которые я действительно хорошо играю, — сказал мистер Ридер. — Но, я думаю, это благодаря тому, что у меня отличная память. Я никогда не забываю валетов.
Никто не произносил ни слова. На этот раз намек был слишком прозрачным.
— Когда-то во времена юности, — продолжил мистер Ридер, не обращаясь ни к кому конкретно, — мне пришлось иметь дело с одним червонным валетом. Со временем он превратился в валета трефового, ну а после один Бог знает, на какие масти он стал размениваться. Проще говоря, свою… гм… деятельность он начал как двоеженец, затем продолжил столь интересную и романтическую карьеру зазывалой в игорных притонах, а потом участвовал в ограблении банка в Денвере. Я уже много лет его не видел, но знаю, что в определенных кругах он известен под кличкой «полковник». Это господин приятной наружности, с военной выправкой, только на язык не сдержан.
На полковника мистер Ридер не смотрел, поэтому не видел, как побледнело его лицо.
— После того как он отрастил усы, я с ним не встречался, но не сомневаюсь, что узнаю его по необычному цвету глаз и по шраму на затылке, оставшемуся у него на память об одной драке, которую он имел неосторожность затеять. Мне рассказывали, что он стал мастером боя на ножах… Должно быть, ему довелось пожить в Латинской Америке… Трефовый валет и червонный валет… хм…
Полковник сидел совершенно неподвижно, ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Можно предположить, — продолжил мистер Ридер, переведя задумчивый взгляд на девушку, — что сейчас он уже достаточно разбогател, чтобы иметь возможность останавливаться в лучших гостиницах и не бояться полицейского надзора.
Она в упор смотрела на него темными глазами. Губы ее были плотно сжаты, лицо напряглось.
— Какой вы все же интересный человек, мистер Ридер! — наконец медленно заговорила она. — Мистер Дейвер сказал мне, что вы связаны с полицией.
— Отдаленно, всего лишь отдаленно, — ответил мистер Ридер.
— А вы знакомы и с другими валетами, мистер Ридер? — раздался вдруг спокойный голос священника, и мистер Ридер, сияя улыбкой, повернулся к нему.
— С бубновым валетом, — спокойно произнес он, — и, право, до чего же это подходящее название для того, кто пять лет занимался весьма доходной, но незаконной скупкой бриллиантов в Южной Африке, а после провел пять совершенно не прибыльных лет на строительстве большого мола в Кейптауне, где стал черным валетом пик, а еще, надо полагать, валетом лопат и валетом мотыг, ведь ему там вряд ли приходилось выпускать из рук эти весьма полезные инструменты. Если мне не изменяет память, там он был подвергнут порке за дерзкое нападение на надзирателя. После освобождения из каторжной тюрьмы он участвовал в ограблении в Йоханнесбурге. Я полагаюсь на свою память и сейчас, честно говоря, не могу припомнить, попал ли он в «Преторийский централ» (это местное обиходное название Трансваальской[17] тюрьмы) или сбежал из-под стражи по дороге, но я точно помню, что он был замешан в одном деле с подделкой банковских билетов, которое как-то проходило через мои руки. Как же его звали?
