Лилиан Браун - Кот, который дружил с кардиналом
В этот момент Коко соскочил с коленей Лори и бросился к окну, откуда лилось звонкое кюи? кюи? кюи?
– Это кардинал, – произнесла Лори.
– Приятель Коко.
– Они как два аристократа.
– Да, и ведут себя словно на встрече двух королей. В саду полно других птиц, но почему-то Коко выбрал именно кардинала. Не знаю, может, кота привлекли его царственные манеры или приглянулся красный цвет.
– Ученые высказывают противоречивые точки зрения по поводу того, различают ли кошки цвета. Лично мне кажется, что они ощущают цвет. Различные окраски вызывают у них различные ощущения.
– И мне так кажется, – поддержал её Квиллер. – У Коко развито гораздо больше ощущений, чем предусмотрено пятью органами чувств. Он удивительно одаренное существо.
– Послушай, что я тебе скажу. У меня есть пожилая тётка, которая несколько лет назад совсем потеряла зрение, но она до сих пор различает красный цвет. Она говорит, что ощущает его! И ей нравится носить красное. Она считает, что этот цвет дает ей энергию.
– Я был бы не прочь с ней встретиться. Пожалуй, она могла бы подкинуть мне интересную тему для колонки… Как насчёт стакана сидра. Лори?
– Нет, спасибо, Квилл. Давай почту, и я пойду. Меня ждёт приходящая няня.
Немного спустя, когда Квиллер ставил подписи на сорока семи письмах, к амбару подкатил чёрный фургон с золотистыми буквами на боковых панелях, из которого выскочил светловолосый молодой верзила. Открыв двери заднего входа и увидев на плечах молодца огромный, свернутый цилиндром бумажный тюк шести футов в длину и порядка ярда в диаметре, Квиллер с облегчением – а как же иначе? – вздохнул. Фран Броуди показывала тяжелоатлету, куда идти.
– Это Шон, наш первоклассный монтажник. – Она представила его Квиллеру.
– Привет, – произнёс гигант с добродушной улыбкой.
Фран проводила его через кухню в большую прихожую, расположенную на четырехэтажной высоте, и велела сложить тюк у лестницы. Опустившись на колени, словно Атлант под тяжестью неба, он скинул груз с плеч. После чего встал на ноги и стал глазеть на лоджии, треугольные окна и камин с тремя трубами.
– Во сколько же обошлась такая работенка? – воскликнул изумленный великан. – Вот это да!.. И здесь повесился тот самый парень?
– Шон! – резко оборвала его Фран. – Принеси коробку с инструментами, планку с крючками и веревку. – И, обратившись к Квиллеру, добавила: – Я хочу развернуть и посмотреть гобелены здесь. Сейчас наступит момент истины!
Рулон развернули, и гобелен величиной со стенку расстелили на полу.
– Красиво! – воскликнул Квиллер.
– Великолепно! – подхватила Фран.
– Обалдеть можно! – покачав головой, сказал Шон. На полотне было изображено стилизованное дерево, усеянное яркими красными яблоками величиной с баскетбольные мячи. Крупные стежки придавали им объёмность.
– Они совсем натуральные. Так и хочется их сорвать, – заметил Квиллер.
– А тебе не кажется, – произнесла Фран, – что художнику удалось замечательно передать, какие они сочные?
– Ну вы, ребята, малость того, – воскликнул монтажник. – По мне, так важно только одно: эта штуковина весит целую тонну.
Сиамская чета, сидевшая на верху камина и следившая за происходившим внизу, от комментариев воздержалась.
– Итак, этот гобелен, – начала объяснять Фран, – будет свисать с перил верхней площадки и, обращая взгляд сначала на себя, уводить его в космическую высоту радиальных балок и треугольных окон. К тому же он придаст тепла и яркости помещению, в котором полным-полно дерева и в избытке свободного места. Ты со мной согласен?
– Йау! – ответил Коко.
– Отлично, Шон, – сказала Фран, – сворачивай его вновь и тащи наверх.
– Без лифта?
– Он тебе ни к чему.
К верхним перилам прибили планки, а к ним прикрепили гобелен, после чего с помощью веревок стали медленно его разворачивать и спускать вниз.
– Надеюсь, он не упадет и не пришибёт кошек, – ухмыльнулся монтажник.
– Если это случится, – сказал Квиллер, – считай, что ты покойник.
– Со вторым гобеленом не будет такой мороки, – утешила Шона Фран. – Он будет висеть на пустой стенке каминной трубы, обращенной к прихожей, да и по размеру он немного меньше.
– Почему бы туда не повесить эту громадину? – осведомился Шон.
Вновь развернули и расстелили на полу гобелен, но на этот раз с изображением птиц на фоне листвы.
– Йау. – Положительно оценив его, Коко спрыгнул с камина на пол.
На гобелене были изображены птицы, обитающие в Мускаунти. Они порхали среди ветвей и у самой земли, раскачивались на верхушках травы, пили цветочный нектар и распевали песни. Кот целеустрёмленно прошествовал по полотну и, остановившись у птички с чёрной головкой и красной грудкой, стал её обнюхивать.
– Потрясающе! – воскликнул Квиллер.
Фантастический пейзаж с птицами вскоре водрузили на место, и после традиционных охов и ахов Фран взглянула на часы:
– Мне пора. Сегодня у мамы день рождения, и мы с отцом пригласили её на обед. Когда ты едешь в Локмастер, Квилл?
– После похорон.
– Желаю хорошо провести время на скачках. Только не спусти там все деньги.
Квиллер был рад, что их общение не затянулось. Ему хотелось побыть дома, спланировать предстоящую поездку и продумать, что взять с собой. Вместо двух старых чемоданов, которых он лишился во время одного несчастного случая, Квиллер теперь обзавелся новой сумкой – ультрасовременной, из нейлона, с кожаными ремнями, окантовкой и куда большим числом карманов и отделений, чем ему требовалось. Старые чемоданы из искусственной кожи, потертые и изношенные, были ему верными спутниками во времена его скромного достатка. Но Полли сказала, что они его срамят. А он сказал, что зато их легко собирать: бросил в них вещи – и дело с концом.
После обеда, когда он, положив обновку на кровать, открыл её и стал изучать, Коко забрался в двойное отделение, а Юм-Юм оккупировала место у ручки. Квиллер оставил их там спать, а сам устроился внизу почитать очередной выпуск «Локмастерского вестника».
Оказалось, что длина заезда на скачках немногим более двух миль и что проходить они будут на природной равнине, окруженной небольшими холмами, откуда всё представление видно как на ладони. Тех, кто придёт на скачки первый раз, инструктировали, как пользоваться таблицей, в которой значились имя лошади, вес жокея, имена владельца, тренера и жокея, цвет костюма жокея, масть, пол и возраст лошади, а также имена её родителей. Этих подробностей для Квиллера было более чем достаточно.
В таблице его заинтересовал только один пункт: в заезде, в который были допущены непрофессионалы, значился некий Робин Стакер. Кажется, Стакер была фамилия дамы, которая играла королеву Екатерину? В письме Ван Бруку она упомянула, что собирается купить ботинки для Робби, Лошадь, согласно таблице, принадлежала В. Чейзу Амбертону. Тренером был С. В. О'Хара. Звали лошадь – при этом Квиллер задумчиво погладил усы – Сын Кардинала.
