Морис Леблан - Канатная плясунья
Действительно, вскоре на дороге в Роборэй показались три фургона. Это были товарищи по профессии и конкуренты Доротеи. На первом фургоне было написано: «Черепашьи бега», на втором — «Тир» и на третьем — «Игра в черепки». Один из людей «Тира», проходя мимо Кентэна и Доротеи, спросил:
— Вы тоже туда?
— Куда? — спросила Доротея.
— В замок. Там на дворе устраивается сегодня народный праздник. Захватить для вас место?
— Разумеется. Спасибо, — ответила девушка.
— Что с тобой, Кентэн? — спросила Доротея, когда фургоны отошли достаточно далеко.
Кентэн был бледнее, чем всегда.
— Жандармы… Вон… Смотри.
Из леса показались два жандарма верхом. Они подъехали к перекрестку дороги и проехали дальше, не обратив внимания ни на Доротею, ни на ее товарищей.
— Ну все-таки не нужно туда ехать, ради бога, — умоляюще проговорил бледный, встревоженный Кентэн. — Мы попадем в ловушку… И потом этот субъект… который был в яме. Он мог выскочить… Он может узнать меня.
— Ты был переодет. Самое большее, что он может сделать, — это арестовать чучело в сюртуке и цилиндре.
— А если будут обыскивать? Если найдут серьги?
— Брось их где-нибудь в парке в кусты. Я погадаю на картах, и благодаря мне дама отыщет украденные серьги. Мы будем иметь громадный успех.
— Но если случайно…
— Довольно! «Если, если…» Я хочу ехать туда и посмотреть на замок, который называется «Роборэй». Кончено! Я еду!
Глава 2. Цирк Доротеи
Замок, расположенный недалеко от Домфон, в живописной части департамента Орн, носил имя Роборэй только с XVIII века. Раньше он назывался, как и деревня, Шаньи. Площадь деревни являлась продолжением барского двора. Если ворота были открыты, она становилась большой и просторной. Во внутреннем дворе, круглом и окаймленном перилами, стояли солнечные часы и старинный фонтан с сиренами и дельфинами.
Цирк Доротеи проехал через всю деревню с музыкой во главе, то есть Кастор и Поллукс шли впереди фургона и изо всех сил дули в две трубы. Кентэн нес плакат с объявлением, что представление начнется в 3 часа.
Доротея, стоя на крыше фургона, правила лошадью, и ее поза была так величественна, словно она управляла королевской колесницей.
На площади уже было с десяток фургонов и карет. Наскоро устанавливались бараки, палатки, карусели, качели, игры.
Цирк Доротеи не делал никаких приготовлений. Сама она отправилась в мэрию для выполнения формальностей. Кентэн отпрягал лошадь, а оба молодых музыканта, переменив профессию, занялись приготовлением пищи.
К полудню на площадь стал стекаться народ из соседних деревень. Кентэн, Кастор и Поллукс отдыхали в тени фургона. Доротея после обеда опять ушла, прошлась к краю утеса, посмотрела на то место, где вчера лазил Кентэн, смешалась с толпой крестьян и бродила по парку.
— Ну? — спросил Кентэн, когда она вернулась. — Что же ты узнала?
— В течение долгого времени замок был необитаем. Последний представитель фамилии де Шаньи Роборэй, которому принадлежит замок, — граф Октав, мужчина лет сорока. Двенадцать лет тому назад он женился на какой-то страшно богатой женщине. После войны граф и графиня отремонтировали и подновили замок. Вчера вечером справлялось новоселье. Было много гостей. Сегодня устраивается праздник для народа.
— Ну а насчет самого имени Роборэй ты ничего не узнала?
— Ничего. Я так и не знаю, почему отец его упоминал.
— Так что мы уедем сейчас же после представления? — спросил Кентэн, жаждавший выбраться из опасного места.
— Не знаю… Увидим… Я заметила кое-какие странные вещи.
— Имеющие отношение к твоему отцу?
— Нет, — ответила она с некоторым колебанием. — Нет… никакого отношения… Однако я хочу уяснить их себе как следует… Когда в каком-нибудь месте темно, нельзя знать, что эта темнота скрывает. И я хотела бы пролить свет…
Она задумалась и после недолгого молчания заговорила, глядя прямо в глаза Кентэну:
— Слушай, ты веришь мне, правда? Ты знаешь, что я очень осторожна и очень благоразумна… Но ты также знаешь, что у меня хорошее чутье и хорошие глаза, которые видят то, чего не видят другие… И вот, я ясно чувствую, что мне надо тут задержаться.
— В связи с именем Роборэй?
— И в связи с этим, и по другим причинам. Мне, может быть, придется, смотря по обстоятельствам, принять решения… неожиданные… опасные…
— В чем дело, Доротея? Скажи.
— Ничего… Пока пустяки… Человек, который утром был там, в яме, сейчас здесь.
— Что ты говоришь? Он здесь? Ты его видела? Он с жандармами?
Доротея улыбнулась.
— Нет еще. Но это может потом случиться. Куда ты дел серьги?
— Я положил их на дно корзины, в картонную коробочку под сургучной печатью.
— Хорошо. Как только кончится представление, ты отнесешь их вон туда… Там между решеткой и каретным сараем есть густые кусты рододендронов… Положи туда.
— О том, что они пропали, уже известно?
— Еще нет… Судя по твоим словам, ты был в будуаре графини де Шаньи… Я толкалась около горничных графини, слышала их разговоры. О краже ни одного слова. Стой, стой. Посмотри, вон около тира несколько человек из замка. Та красивая блондинка, это не она?
— Она. Я сразу узнал ее.
— Прислуга из замка очень хорошо отзывается о ней. Говорят, добрая и доступная. Ее любят больше, чем мужа, кажется, не очень симпатичного.
— Их там трое. Кто из них муж?
— Самый полный, одетый в серое. Надутый и важный. А те двое какие-то дальние родственники. Тот, что повыше, с седоватой бородой и в роговых очках, живет г замке около месяца. Другой, помоложе, в бархатной охотничьей куртке и в гетрах, приехал вчера.
— Они смотрят на тебя, будто они тебя знают.
— Да. Я уже разговаривала с ними. Бородатый даже пытался ухаживать за мной.
Толпа собиралась около тира, чтобы посмотреть на владельца замка, который слыл искусным стрелком. Он выпустил двенадцать пуль, и все они попали в круг картонной мишени. Раздались аплодисменты. С ложной скромностью граф протестовал:
— Оставьте… Это неудачно… Ни одна не попала в самый центр.
— Нет навыка, — раздался голос около него.
Доротея проскользнула в первые ряды и произнесла эту фразу таким тоном знатока, что все присутствующие улыбнулись. Бородатый господин представил ее графу и графине:
— Доротея, директриса цирка.
Графиня поклонилась. Граф, покровительственно улыбаясь, спросил:
— Это вы в качестве директрисы цирка делаете оценку моей стрельбе?
— Нет, как любительница.
— Ах, вы тоже стреляете?
