Морис Леблан - Канатная плясунья
— Негодяй! Разбойник! Ты вздумал воровать?! Ему, видите ли, мало жалованья, получаемого в цирке. Ему нужны еще деньги, чтобы покупать цилиндры, которые он привык носить. Что ты там стянул? Мародер! Рассказывай.
Излив свой гнев, она двинулась вперед и жестом приказала Кентэну следовать за ней. Тот, сконфуженный, запинаясь, начал говорить:
— Собственно говоря, тебе мало что надо рассказывать. Ты, как всегда, сама обо всем догадалась… Ну, конечно, вчера вечером я влез в окно. Попал в уборную в конце коридора, который вел в залы нижнего этажа. Выглянул — никого. По лестнице я поднялся в другой коридор. Из него двери во все комнаты. Осмотрел все. Ничего. Либо картины, либо очень тяжелые вещи. Я спрятался под диваном в одной из комнат, откуда можно было видеть, как в маленькой зале танцевали. Разошлись поздно. Очень шикарная публика… Наконец, в будуар, где я был, пришла дама. Она сняла свои драгоценности и положила в шкатулочку, а шкатулочку в маленький несгораемый шкафчик с секретным замком… Но, отпирая шкаф, она вслух произнесла буквы, на которые ставила замок: Р. О. Б. Ну и когда она вышла в другую комнату, мне было очень легко открыть шкаф… Потом… я подождал рассвета… я не хотел спускаться в темноте…
— Покажи, — приказала Доротея.
Он протянул руку. На ладони лежала пара сапфировых серег. Ее глаза заблестели, и слегка изменившимся голосом она прошептала:
— Сапфиры! Да, это очень красиво. Небо иногда бывает таким, ночью… Вот такое, темно-голубое и полное света…
В это время они подошли к дереву, у которого было прислонено чучело, на котором висела куртка Кентэна. Вчера вечером он снял с чучела сюртук и высокую шляпу и облачился в это нелепое одеяние, чтобы его не могли узнать. Он приостановился, переоделся в свой обычный костюм и догнал Доротею, все еще с восхищением рассматривавшую сапфиры.
— Возьми их себе, Доротея. Ты знаешь, я не вор и если сделал это, то только для тебя… Я знаю, как туго иногда тебе приходится… Слушай, Доротея, я сделаю для тебя все, что бы ты ни захотела… Она взглянула на него.
— Ты говоришь, что сделаешь для меня все? Все, Доротея.
— Хорошо… Будь честен, Кентэн… Да, будь честен. Вот все, о чем я тебя прошу. Обещай мне, что этого больше не повторится.
Обещаю.
Ладно. Тогда не будем больше говорить об этом. Возьми серьги. Спрячь их в фургоне в большую корзину. На будущей неделе ты отошлешь их по почте обратно… Это замок Шаньи, да?
— Да, я видел там фотографии с надписью: «Замок Шаньи»
Дружба восстановилась. Без всяких приключений они подошли к тому месту, где стоял фургон. Кентэн остановился, прислушиваясь.
— Ах, это Кастор и Поллукс дерутся по своему обыкновению.
У мальчиков шла дуэль на деревянных саблях. Как только они увидели, что приближается Кентэн, они составили единый фронт против общего врага. Но, неуверенные в своих силах, стали звать на помощь:
— Доротея! Прогони Кентэна! Он хочет драться! Доротея!
С появлением Доротеи Кентэн оставил мальчиков, а она вступила с ними в дружескую потасовку. Когда мир был водворен, она строго спросила:
— А капитан? Вы, вероятно, уже разбудили его своим криком?
— Капитан? Спит, как мертвый. Послушай, как храпит.
* * *У края дороги мальчуганы разожгли костер. В небольшом чугунном котле сварили суп. Все четверо плотно поели и выпили по чашке кофе.
Доротея была свободна от хозяйственных забот. Трое ее компаньонов все делали за нее, ревнуя друг к другу. Достаточно было Доротее во время их игр и резвых шалостей посмотреть на одного нежнее, чем на другого, как взаимная дружба толстощеких мальчуганов исчезала и они вступали в ожесточенный бой.
Что касается Кентэна, то он искренно ненавидел Кастора и Поллукса. Когда Доротея их ласкала, он охотно свернул бы им шею.
— Ну, теперь будет урок арифметики, — скомандовала Доротея. — Ты, Кентэн, можешь час поспать.
За арифметикой последовал рассказ Доротеи о королях Меровингах, затем лекция по астрономии.
Мальчики слушали внимательно, и Кентэн, улегшись неподалеку на траве, тоже слушал. Доротея была прекрасной учительницей.
* * *В десять часов Доротея велела запрягать лошадь. До ближайшего местечка оставалось еще порядочное расстояние, а надо было приехать туда без опоздания, чтобы захватить на площади место получше.
— А капитан еще не ел, — сказал Кастор.
— Тем лучше, — ответила Доротея. — Пусть немного отдохнет от еды. Не трогайте его, пускай спит.
Тронулись в путь. Пегая и кривоглазая старая лошадь по прозвищу Кривая Ворона лениво тащила фургон.
Он был недавно выкрашен, и на боках его выведена надпись: «Цирк Доротеи. Карета дирекции». Надпись была рассчитана на легковерных людей, которые по ней могли предположить, что это лишь один из фургонов цирка и что за ним где-нибудь идут другие с артистами и дикими зверями.
Кентэн шел впереди с хлыстом в руке. Через полчаса на перекрестке дорог у дорожного столба Доротея, крикнула:
— Посмотри-ка!
— Да нечего и смотреть. Надо ехать направо. Я справлялся по карте.
— Нет, нет. Посмотри, — повторила она. — «Шаньи — 2 километра».
— Что же тут особенного? Это, вероятно, деревня около нашего вчерашнего замка.
— Дочитай до конца. «Шаньи — 2 километра, замок Роборэй»…
Она как-то странно произносила это слово: «Роборэй… Роборэй»…
— Может быть, деревня называется Шаньи, а замок Роборэй, — попробовал догадаться Кентэн. — В чем дело?
— Ничего… ничего, — отвечала она.
— Но ты чем-то заинтересована?
— Нет… простое совпадение.
— Совпадение? С чем?
— Это имя крепко засело в моей памяти… Ты знаешь. Кентэн, что мой отец в начале войны умер от раны в госпитале… Меня вызвали, но я приехала слишком поздно и уже не застала отца в живых. Двое других раненых, соседи по палате, рассказывали мне о его последних минутах. Он все время беспрестанно повторял одно и то же имя: Роборэй… Роборэй… И перед самой смертью, перед последним вздохом он опять произнес несколько раз: Роборэй… Роборэй… Почему? Я так и не могла себе объяснить. Теперь ты понимаешь, Кентэн, что, увидев это имя на дорожном столбе и узнав, что так называется замок…
Кентэн прервал ее:
— Уж не хочешь ли ты отправиться туда?
— А почему бы и нет?
— Да ведь это безумие, Доротея.
Молодая девушка задумалась. Кентэн видел, что она не отказалась еще от своего проекта. Он собирался привести новые аргументы и отговорить ее, но в это время Кастор и Поллукс прибежали с сообщением:
— Из леса на эту дорогу повернули три ярмарочных фургона.
