А. Шантарский - Не проси
И она рассказала всю историю, облегчая душу.
Сергей Емельянович не прерывал ее откровенный рассказ и, лишь когда женщина замолчала, спросил:
— Вы с ним ведь до сих пор поддерживаете отношения?
— На свидание съездить я так и не отважилась, но посылаю посылки, и мы переписываемся.
Груздев повертел в руках нераспечатанную пачку сигарет.
— Можно закурить?
— Конечно. Только откройте форточку. — Хозяйка подала ему блюдце. — К сожалению, пепельницы в доме нет.
— Благодарю. — Сергей Емельянович чиркнул спичкой. — Мой сын очень вас любит.
— Это такая любовь, как сына к матери.
— Не забывайте, Марина Владимировна, что он уже далеко не мальчик, ему недавно двадцать лет исполнилось.
Такое уточнение заставило женщину глубоко задуматься. У нее перед глазами все еще стоял подросток, и она не могла его представить как мужчину.
«Он действительно уже не ребенок, а восемь лет — не такая уж и большая разница», — впервые подумала она о нем как о взрослом.
— Я в очень сложном положении, — призналась она. — Он пишет, что вернется ко мне, а у меня к нему материнская любовь.
Сергей Емельянович затушил сигарету и вновь наполнил фужеры шампанским.
— Сложна и запутанна жизнь человеческая, и зачастую сложно бывает принять правильное решение. — Он выдержал короткую паузу, обдумывая дальнейшие мысли, и продолжил, как бы взвешивая каждое слово: — У меня к вам, уважаемая Марина Владимировна, есть просьба, которая может показаться бестактной, но уверяю, что она вызвана неординарностью сложившихся обстоятельств.
— Слишком пространное вступление, — улыбнулась заинтригованная хозяйка. — Считайте, что извинения приняты.
— Моя временная трудность заключается в том, что я не имею своего места жительства, — выпалил Груздев и отвел глаза в сторону. — Я понимаю, что квартира у вас однокомнатная, но я не стесню вас. Раскладушка на кухне — царское ложе для неприхотливого человека.
— У меня нет раскладушки, — сказала Сметанина извиняющимся тоном. Она испытывала некоторое смятение: неудобно было отказывать, а перспектива жить с посторонним мужчиной под одной крышей не особенно радовала.
— Раскладушку я куплю сам, — пожал плечами гость, давая понять, что проблема легко разрешима. — Ума не приложу, куда податься, если вы откажете.
— Ну, хорошо, — уступила Марина Владимировна, не видя другого выхода.
— Через недельку-другую я определюсь в этом вопросе, — пообещал обрадованный Сергей Емельянович. — А это вам в знак благодарности.
И он протянул ей золотое кольцо с александритом.
Залюбовавшись красивой вещью, женщина нашла в себе силы и отвела руку Груздева в сторону.
— Я не могу принять его.
— Не обижайте. — Груздев сам взял ее левую руку и надел кольцо на безымянный палец. — Ваш размер, — обрадовался он.
Сметаниной еще никогда не дарили мужчины дорогих подарков. Подсознательно она чувствовала, что поступает неверно, но женская слабость ко всякого рода дорогим вещицам пересилила.
— Спасибо, — тихо произнесла она, пряча руку.
Потеплевшие, но нагловатые глаза гостя, казалось, смеялись, и от этого хозяйке становилось еще больше не по себе. А Сергей Емельянович вновь полез в карман и на этот раз достал золотые сережки, тоже с александритами. Марина Владимировна попыталась было возразить, но он выставил руку ладонью вперед, предупреждая ее отказ.
— Дело в том, что александрит носят только в паре, иначе он приносит несчастье, — объяснил он свою щедрость.
— Еще раз огромное спасибо, — попалась на его удочку женщина. Она не утерпела, выскользнула из кухни, вдела сережки в уши перед зеркалом в прихожей и вернулась.
— Великолепно! — восхитился гость. — Прекрасно сочетается с вашими голубыми глазами.
— A y меня ведь через два дня день рождения, — почему-то тихо призналась Сметанина.
— Поздравляю. — Груздев поднялся и наполнил фужеры шампанским, протягивая один хозяйке. — Подарок за мной.
— Ну, это уже сверх всякой нормы, — засмеялась развеселившаяся хозяйка.
— Для такой женщины не может быть «слишком».
В этот же день свалившийся на голову квартирант приобрел раскладушку и поселился на кухне, правда, только в ночное время, днем ему не возбранялось находиться и в комнате. А девятого июля он исчез куда-то на целый день.
Марина Владимировна сидела перед черно-белым телевизором «Рубин», цветные только входили в обиход и считались для многих непозволительной роскошью. Текста диктора она не слушала и в изображение не всматривалась, просто скучала в одиночестве. Несмотря на то, что сегодня был день ее рождения, настроение было скверным.
Никто не пришел, но Марина Владимировна накрыла праздничный стол в надежде, что найдется хоть одна живая душа и поздравит ее с днем рождения, но даже Груздев куда-то запропастился.
В шестом часу вечера из задумчивости Сметанину вывел звонок. Она резво вскочила с дивана, словно весь день только и дожидалась этого звонка, и побежала открывать дверь.
— Поздравляем, поздравляем! — хором прокричали подружки, которые вместе с ней преподавали в школе, — литераторша Ольга Дмитриевна Елкина и химичка Виктория Александровна Шурыгина.
— Девчонки, вы не представляете, как я рада вашему приходу. — И хозяйка обняла сразу обеих.
— Марин, до нас докатились слухи, что ты мужика себе завела, — сказала Елкина за столом уже после рюмочки коньяка.
— Вечно ты со своими глупыми выходками, — одернула ее Шурыгина. — Она же Груздева Николая дожидается, — и тут же зажала рот ладонью, сообразив, что тоже сморозила глупость.
Но именинница не обиделась, а внесла ясность:
— Мужчина, слухи о котором до вас так быстро докатились, отец Николая.
— Вот тебе на! — раскрыла рот от удивления литераторша, и обе гостьи с изумлением уставились на хозяйку.
— Почему же тогда мальчонка в детском доме воспитывался? — не сдержала своего любопытства химичка.
— Мне бы не хотелось сегодня говорить об этом, — ушла Марина Владимировна от прямого ответа.
— Тогда за тебя. — И Ольга Дмитриевна наполнила пустые рюмки коньяком.
— Нет, за меня уже выпили. Теперь за вас, и благодарю за подарок. — Она подняла рюмку и взглянула на новые часики «Заря», которые за каких-то десять минут сроднились с новой хозяйкой.
Женская компания разгулялась не на шутку. Они захмелели и распевали застольные песни, перекрывая звонкими голосами забытый телевизор, который вещал на полную громкость. Кто-то сильно постучал в дверь ногой. Женщины притихли как по команде, а литераторша выключила телевизор. Они переглядывались, будто спрашивая друг друга: не показалось ли им? Но, развеивая всякие сомнения, стук повторился… В комнату, тяжело дыша, ввалился лысоватый мужчина с огромной коробкой в руках, на которой красовалась надпись «Славутич».
