Морис Леблан - Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна
— Князь… Тот русский князь… — пролепетал метрдотель.
— Ну да, князь Арсен, князь Люпэн собственной персоной… Ах! Ах! Ты с облегчением вздохнул! Подумал, верно, что Люпэна тебе бояться нечего, не так ли? Ошибка, дружок, бояться — надо, ждать можно всего.
Он вынул из кармана карточку и показал ему:
— Вот, полюбуйся, теперь я служу в полиции… Что поделаешь, так мы кончаем все, мы, вельможи воровского мира, императоры грабежа.
— Так что же? — с прежним беспокойством спросил метрдотель.
— Так вот, отправляйся вон туда, к тому клиенту, который тебя позвал, обслужи его и возвращайся. И смотри мне, без фокусов, не пытайся смыться. На улице у меня десять человек, ты у каждого — на виду… Мотай!
Метрдотель повиновался. Пять минут спустя он вернулся и, стоя перед столиком, спиной к залу, словно ведя с клиентами разговор о качестве сигар, спросил:
— Так что? В чем дело?
Люпэн разложил на скатерти несколько стофранковых купюр.
— Сколько четких ответов на мои вопросы — столько и бумажек.
— Идет.
— Тогда приступаем. Сколько было вас с бароном Альтенгеймом?
— Семеро, если не считать меня.
— Не более того?
— Нет. Один только раз привезли рабочих из Италии, чтобы вырыть подземные ходы под виллой Глициний, в Гарше.
— Там устроили два подземных хода?
— Да, и один вел к флигелю Гортензии; второй примыкал к первому и открывался под флигелем госпожи Кессельбах.
— Что собирались сделать?
— Похитить госпожу Кессельбах.
— Обе горничных, Сюзанна и Гертруда, были сообщницами?
— Да.
— Где они теперь?
— За границей.
— А семеро твоих приятелей, из банды Альтенгейма?
— Я с ними расстался. Они продолжают, я — завязал.
— Где я смогу их найти?
Доминик заколебался. Люпэн добавил два билета по сто франков и сказал:
— Такая щепетильность делает тебе честь, Доминик. Теперь садись на нее своим толстым задом и отвечай.
Метрдотель решился:
— Вы найдете их на улице Восстания, номер 3, в Нейли. Одного из них зовут Старьевщиком.
— Отлично. А теперь — имя, настоящее имя Альтенгейма. Ты его знаешь?
— Да. Рибейра.
— Доминик, это плохо кончится. Мне нужно настоящее имя.
— Парбери.
— Еще одна кличка.
Метрдотель снова заколебался. Люпэн добавил три билета по сто франков.
— В конце концов, что еще вам надо! — воскликнул человек. — Он ведь умер, не так ли? Умер ведь!
— Его имя, — повторил Люпэн.
— Его имя? Шевалье де Мальрейх.
Люпэн подскочил на стуле.
— Что? Что ты сказал? Шевалье… Повтори!
— Рауль де Мальрейх.
Наступило долгое безмолвие. С остановившимся взором Люпэн вспоминал безумную девушку-подростка из Вельденца, умершую от яда. У Изильды было то же самое родовое имя — Мальрейх. И то же имя носил мелкий французский дворянин, поступивший на службу к великим князьям Вельденца в XVIII столетии.
Он заговорил опять:
— Откуда он был, этот Мальрейх?
— По происхождению — француз, но родился в Германии. Я заглянул как-то в его бумаги. И так узнал имя. Ах, если бы он об этом знал, он бы меня, наверно, придушил!
Поразмыслив, Люпэн сказал:
— Вами всеми командовал он?
— Да.
— Но у него был сообщник, компаньон?
— Ах! Молчите! Молчите!..
Лицо метрдотеля приняло вдруг выражение острейшего беспокойства. Люпэн увидел признаки того же отвращения и страха, которые он сам испытывал, думая об убийце.
— Кто это? Ты его видел?
— Ох! Не будем о нем говорить! О нем нельзя говорить!
— Кто это, спрашиваю?
— Это хозяин… Главарь… Никто его не знает…
— Но ты ведь видел его? Отвечай! Видел?
— Иногда, во тьме… По ночам… При свете дня — ни разу. Его приказы поступали на клочках бумаги… Либо по телефону.
— Его имя?
— Я его не знаю. Мы о нем никогда не говорили. Это приносит несчастье.
— Он ходит в черном, не так ли?
— Да, в черном. Низенький, худенький… Светловолосый…
— И убивает, не так ли?
— Да, убивает. Убить для него — что для другого украсть кусочек хлеба.
Его голос дрожал. Он взмолился:
— Мы должны молчать… Нельзя о нем говорить… Я не зря говорю… Это приносит несчастье…
Люпэн умолк, невольно потрясенный страхом этого человека. Просидев некоторое время в раздумье, он встал и сказал ему:
— Возьми деньги… И, если хочешь отныне жить спокойно, — никому ни слова о нашем разговоре.
Он вышел вместе с Дудвилем из ресторана и проследовал к воротам Сен-Дени, в безмолвии размышляя обо всем, что узнал.
Наконец, взяв спутника за руку, сказал:
— Слушай меня внимательно, Дудвиль. Пойдешь на Северный вокзал — ты попадешь туда как раз вовремя, чтобы сесть в Люксембургский экспресс. Поедешь в Вельденц, главный город великого герцогства де Де-Пон-Вельденц. В городском магистрате без труда получишь копию свидетельства о рождении шевалье де Мальрейха и сведения о его семействе, в субботу вернешься в Париж.
— Предупредить Сюрте?
— Беру это на себя. Позвоню им и скажу, что ты болен. Да, еще пару слов. Встретимся снова в полдень в кафе на улице Восстания, называющемся ресторан Буфалло. Оденешься как рабочий.
На следующий же день Люпэн, в рабочей блузе и кепке, отправился в Нейли и начал свой розыск в номере 3 на улице Восстания. Проездные ворота здесь ведут в первый двор, и перед взором открывается настоящий городок, целый лабиринт переходов и мастерских, где кишит многочисленное население — мастеровые, женщины, дети. За несколько минут он сумел завоевать симпатию консьержки, с которой целый час болтал о самых разных вещах. За этот час он заметил несколько личностей, прошедших мимо, личностей, которые приковали к себе его внимание.
«О, — подумал он, — здесь бродит дичь, и дух от нее идет — за версту учуешь… С виду — порядочные люди, зато око — зверя, который знает, что враг — повсюду вокруг, что каждый куст, каждый клок травы может скрывать засаду».
Вторую половину пятницы и первую субботы он продолжал поиск и пришел к уверенности, что все семь сообщников Альтенгейма жили в этом скоплении разномастных построек. Четверо открыто занимались профессией «торговцев платьем». Двое продавали газеты, седьмой представлялся старьевщиком, как его, впрочем, и звали в этом месте.
Они приходили друг за другом, не подавая виду, что знакомы. Но вечером Люпэн обнаружил, что они собираются в чем-то вроде сарая, в глубине самого дальнего двора, сарае, в котором Старьевщик держал свой товар — старое железо, ржавые трубы, жаровни, чугунные печурки… И, вероятно, множество краденых вещей.
«Ну вот, — думал он, — дело движется. Я попросил у кузена в Германии месяц; по-моему, хватит и двух недель. Будет, думаю, приятно вести работу руками молодцов, которые некогда заставили меня нырнуть в Сену. Мой бедный Гурель, ты будешь наконец отомщен. И давно пора».
