Лео Брюс - Дело для трех детективов
— Какая молодая леди?
— Allons[44], мой друг, вам не следует поднимать бурю из-за такой невинной вещи. Горничная Энид.
— Она? Я не вижу, зачем втягивать её в это дело?
— Все, tout le monde[45], абсолютно все, кто живёт в этом доме, уже втянуты в это дело. Что она говорила?
— Ей это не очень нравилось, — он вновь заговорил глухим голосом, без волнения, просто передавая голый факт.
— Таким образом, она знала, что что-то происходит?
— Она знала, что миссис Терстон имела обыкновение разговаривать со мной.
— А может быть, она ревновала?
— Нет. Не ревновала. Она знала, что в этом ничего нет.
— «Её рассудок знал, но сердце сомневалось». Женщины — они такие, mon ami[46]. Вы давно знакомы с этой молодой леди? До того, как поступили в этот дом?
— Да.
Это удивило меня, хотя я едва осознавал почему. Наверное, я, не вдумываясь, посчитал, что они встретились и влюбились, когда находились на службе у Терстонов. Но, к моему восхищению, месье Пико подумал и о других возможностях.
— Прежде, чем вы познакомились с Майлзом?
— Нет, вскоре после этого.
— Bien. То есть образовалось трио.
Феллоус не отвечал.
Месье Пико, казалось, был этим раздражён, и его следующий вопрос выглядел жестом отчаяния:
— Вы вполне прилично лазаете по канату, n'est-ce pas[47]?
Феллоус посмотрел ему прямо в лицо:
— Да.
— И вы, я полагаю, подумываете о покупке небольшого ресторанчика?
Это изумило шофёра.
— Вам-то что до этого? Разве у меня не может быть собственных дел без того, чтобы другие совали в них свой нос? Ну, предположим, что да, и что?
— А если предположить, что подумывали, тогда я хотел бы знать, откуда вы собирались взять деньги на столь интересное предприятие.
— Разве человек не может немного накопить без того, чтобы стать подозреваемым?
— Возможно. Возможно. А теперь не расскажите ли вы мне ещё кое-что очень интересное. Кто сначала поступил в услужение к доктору и миссис Терстон, вы или Энид?
— Она.
— И нашла для вас эту работу?
— Она сказала миссис Терстон, что я без работы. Хотите ещё что-нибудь узнать?
— Да. Ещё одну маленькую вещь. Маленькую, но очень важную. Вы сказали нам, что вчера днём не были нигде около дома. Вам нужно было обкатать машину после ремонта, и вы неспешно ездили по окрестностям. Это так?
— Да, я обкатывал автомобиль.
— Чтобы это доказать, не могли бы вы мне сказать что-то такое, что помогло бы установить ваше алиби? Доказать, что вас здесь не было? Может быть, вы с кем-нибудь говорили? Что-нибудь заметили?
Некоторое время Феллоус не поднимал глаз. Я задался вопросом, действительно ли он пытается найти в своей памяти нужную информацию или сомневается, стоит ли её давать. Тон месье Пико был учтив, но, пока шофёр размышлял, в комнате воцарилась такая настороженная тишина, что за этим невинным по сути вопросом почудилось что-то зловещее.
Наконец Феллоус произнёс:
— Да. Я вспомнил об одной вещи. Я заметил, что флаг на церковной башне в Мортон Скоун был приспущен.
Месье Пико подскочил.
— Вы это заметили. Это очень, очень интересно.
В этот момент вновь заговорил сержант Биф:
— Правильно, — сказал он. — Так и есть. Доктор в Мортон Скоун, который прожил там двадцать лет, умер вчера утром.
— В самом деле? Это ещё интереснее. Спасибо.
И необыкновенный маленький человечек сел, закончив свою часть допроса.
На сей раз едва ли было необходимо обращаться к отцу Смиту. Откровенно говоря, я был в нём сильно разочарован. Казалось, он потерял всякий интерес к происходящему. Конечно, я понял, что это дело сильно отличалось от тех, к которым он привык. Не было никаких высоких незнакомцев с гомеровскими бородами и чёрными плащами, никаких необычных или странно звучащих фамилий, никакого призрака, который потом оказывался не призраком, или сверхъестественных вещей, которые становились ещё более ужасными, когда оказывались естественными, никаких руин, никаких художников, никаких американцев. Однако мне казалось, что это преступление вовсе не было таким уж неинтересным. Я не понимал, почему священник выказывал такую скуку. Ибо от вороха чёрных одежд, раскинувшихся в кресле, шёл звук совершенно регулярный, отчётливо слышимый и не очень вежливый. Отец Смит храпел.
ГЛАВА 15
Если шофёр был необщителен, то девушка, которую называли его невестой, возместила это с лихвой. У неё, казалось, было много чего рассказать: как о своей и его жизни ещё до поступления в услужение к Терстонам, так и о вчерашних событиях. Лишь изредка требовалось задать вопрос, чтобы получить дополнительную информацию, безотносительно того, нужна ли она детективам или нет.
Энид была красивой девушкой. Глядя на неё сейчас, я был сердит на себя за то, что прежде был таким невнимательным. Возможно, я мог обвинить своё воспитание, но боюсь, что только сейчас подумал о ней, как о человеке. Конечно, останавливаясь в этом доме, я видел её достаточно часто. Но кроме приветливого пожелания доброго утра, когда я проходил мимо неё, я ничего не мог вспомнить.
У Энид были роскошные каштановые волосы и карие глаза с поволокой, лицо могло бы показаться несколько пресным, если бы не слегка лукавый наклон носа и живой улыбчивый рот. Она выглядела умной, темпераментной, привлекательной и при этом целеустремлённой. Это была молодая женщина, которая не остановилась бы перед крайними мерами, если бы посчитала их необходимыми. С другой стороны, она была способна на преданность. Интересное лицо и интересная личность.
История, которую она рассказала в ответ на наводящие вопросы лорда Саймона, была неожиданной. Она родилась в Сохо и была дочерью матери-гречанки и отца-англичанина. Её отец держал газетный магазинчик и немного занимался букмекерством, но однажды, когда ей было приблизительно двенадцать, он пришёл домой и сказал, что какая-то букмекерская банда жаждет его крови и что он должен исчезнуть. Она никогда не узнала, была ли та история правдой или просто поводом, чтобы оставить её мать, но, во всяком случае, он ушёл, и никто из них с тех пор его больше не видел.
Он оставил свою жену-иностранку, магазинчик, Энид и её брата, которому тогда было пятнадцать лет. Мать была совершенно неспособна содержать магазинчик, поскольку даже не умела писать по-английски. За два месяца их сбережения ушли на выплату долгов по арендной плате, и все трое вынуждены были переехать в одну комнату.
В этом месте сержант Биф вмешался, использовав своё служебное положение.
