Эллери Квин - Приятное и уединенное место
— Это от убийцы Импортуны, — сказал инспектор Эллери, которого вызвал в управление. — Об этом свидетельствует девятка.
— Не только девятка.
— Что-нибудь еще? — осведомился уязвленный старик, ожидавший поощрительного похлопывания по спине за то, что он так хорошо усвоил урок.
— Когда его отправили?
— 18 сентября, согласно штемпелю.
— Девятого месяца. А цифры числа 18 в сумме составляют девять. И более того, — добавил Эллери, — Импортуна был убит 9 сентября — за девять дней до отправки послания.
Инспектор стиснул голову ладонями.
— Мне кажется, это ночной кошмар, и я сейчас проснусь… Ладно, — продолжал он, взяв себя в руки. — Девятка треф разорвана пополам. Девятка сама по себе является значимой фигурой. Согласен насчет девяти дней и всего прочего. Несомненно, это имеет отношение к делу Импортуны. Но какое?
Серебристые глаза младшего Квина блеснули.
— Тебе когда-нибудь гадали на картах в Кони-Айленде?[61]
— В Кони-Айленде? — Инспектор произнес эти слова, как будто пробуя их на вкус и находя его мерзким. — Гадали на картах? Нет!
— Каждая из пятидесяти двух карт в колоде имеет свое индивидуальное значение, отличающееся от остальных. Например, пятерка бубен в современной гадальной системе означает телеграмму. Валет червей — проповедника. Туз пик…
— Это я знаю, спасибо, — мрачно прервал инспектор. — Лучше скажи, что означает девятка треф.
— Последнее предупреждение.
— Последнее предупреждение? — удивленно переспросил старик.
— Но эта девятка не означает последнее предупреждение, папа.
— Соберись с мыслями, сынок. Сначала ты говоришь, что она означает последнее предупреждение, а потом — что не означает! Эллери, я не в подходящем настроении для шуток!
— А я не шучу. Целая девятка треф означает последнее предупреждение. Но если карта разорвана пополам, ее смысл меняется на противоположный. Таковы правила.
Инспектор выглядел озадаченным.
— Ты имеешь в виду, что это… первое предупреждение?
— Похоже на то.
— Но почему? Первое предупреждение о чем?
— Этого я не могу сказать.
— Почему?
— Потому что не знаю.
— Не знаешь? Эллери, ты приходишь в мой кабинет, порешь чушь насчет гадания, а потом оставляешь меня ни с чем! Я ведь должен представить рапорт.
— Мне бы очень хотелось помочь тебе, папа. Но я понятия не имею, о чем он нас предупреждает в первый раз или в последний.
— От тебя помощи как от козла молока! — рявкнул инспектор и поспешил с таинственным ключом навстречу рандеву на Голгофе.
Ночью, ворочаясь в постели с боку на бок, он вспоминал подробности. «Половинка девятки треф означает последнее предупреждение…» — «Что это значит, Квин?..» — «Не знаю, сэр…» — «А что думает этот чудак… я имею в виду вашего сына, Квин? Это дело по его части…» — «Эллери тоже не знает, сэр…» Недовольные голоса и лица начальников грозили появляться и в будущих сновидениях.
* * *Второе послание пришло в таком же конверте и тоже было адресовано инспектору Квину. Однако внутри не было ни половинки, ни целой игральной карты; в конверте лежал листок дешевой белой бумаги без водяных знаков, на котором под микроскопом обнаружили кусочки клея и красной ткани, приставшие к одной из коротких сторон.
«Листок, — гласило заключение из лаборатории, — был вырван из обычного блокнота, который можно купить за десять центов в любом канцелярском магазине. Отследить его происхождение не представляется возможным».
Текст, написанный на листке шариковой ручкой и прописными печатными буквами, проливал на историю не больше света, чем лабораторный рапорт:
ОДИН ИЗ ДРУЗЕЙ ДЕТСТВА НИНО СТАЛ СУДЬЕЙ ВЕРХОВНОГО СУДА.
Подпись отсутствовала.
Высшие полицейские чины, к тому времени уведомленные Эллери через отца относительно роли в деле числа «девять», смогли разглядеть ее и в этом послании, хотя смысл его ускользал и от них, и от самого Эллери. Допустим, один из приятелей детства Нино трудится в Верховном суде Соединенных Штатов. Как мрачно прокомментировал этот факт заместитель комиссара по юридическим вопросам, ему повезло, но что из того? (Никто и мысли не допускал, что речь могла идти о Верховном суде штата Нью-Йорк или какого-либо другого штата. В конце концов, только один знаменитый верховный суд[62] состоял из девяти членов).
Само послание также состояло из девяти слов.
— Хотите знать мое мнение? — сказал первый заместитель комиссара. — Черт бы все это побрал!
Тем не менее рутинные правила требовали проверки «друзей детства Нино» и их карьеры, поэтому начальство распорядилось начать расследование.
* * *Третье послание напоминало первое — конверт содержал новую игральную карту, но на сей раз целую.
Это была девятка червей.
— Я скоро начну кусаться! — проворчал инспектор Квин. — Что девятка червей означает в гадании?
— Обычно разочарование, — ответил Эллери.
— Разочарование? По какому поводу? Чье?
— Возможно, он пытается сообщить нам, — предположил Эллери, дергая себя за нос с такой силой, что у него на глазах выступили слезы, — что разочарование ожидает нас.
Следующее послание выглядело более вразумительно:
РАНЕЕ НИНО БЫЛ ПОЛУПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ БЕЙСБОЛИСТОМ В БИНГЭМПТОЫЕ, ШТАТ НЬЮ-ЙОРК.
— Нино когда-нибудь играл в полупрофессиональный бейсбол? — осведомился инспектор.
— Ты меня спрашиваешь? Понятия не имею! — В эти дни Эллери отвечал очень громко, словно он или весь мир оглох.
— Я просто подумал вслух, сынок. Бейсбольная команда выходит на поле в количестве…
— Девяти человек. Это я уже понял, спасибо.
— И сообщение…
— Снова состоит из девяти слов. Это я тоже заметил. Чего я не понимаю — что все это значит? К чему ведет?
Меморандум инспектору Р. Квину от Лу Б. Мэлоуэна, шефа детективов: «Организуйте расследование бейсбольной карьеры Нино Импортуны, или Туллио Импортунато».
— Здесь тоже девять слов! — простонал инспектор.
Следующее сообщение опять прибыло в форме игральной карты, очевидно, из той же колоды. На сей раз это была девятка пик.
— Горе, — сказал Эллери.
— Еще какое, — буркнул инспектор. — Но что означает девятка пик?
— Я же только что объяснил тебе — горе.
— И все?
— Ну, по-видимому, горе для кого-то.
— Для кого именно?
— Не знаю. Может быть, для Вирджинии Импортуна? В конце концов, ее лишили мужа особо скверным способом.
