Израэль Зангвилл - Тайна Биг Боу
— Просто пройдите за мной без лишнего шума,— сказал он почти шепотом, но в гробовой тишине его слова донеслись до дальних концов зала.
— Не ходите, Том! — протрубил Питер. За этим возгласом последовал ропот несогласия от остальной публики, и по залу пронесся тихий, зловещий шепот. Том встал, и снова наступила тишина.
— Друзья,— сказал он.— Отпустите меня и не устраивайте переполох. Я завтра же вернусь к вам.
Но кровь членов клуба забурлила. Масса народу стремительно вскочила со своих мест, и начался хаос. Том не двигался. Полдюжины человек во главе с Питером бросились на трибуну. Они оттеснили Вимпа и окружили стул Тома. Люди на трибуне, словно мыши, бросились прочь от ее середины. Некоторые из них забились в углы, кто-то выскользнул сзади. Комитет порадовался тому, что в свое время было решено не пускать дам в свой круг. Спутники Гладстона поспешно проводили старца с трибуны в его экипаж. Борьба обещала стать гомерической. Гродман стоял на краю трибуны, втайне забавляясь как никогда прежде и более не помышляя о Дензиле Кантеркоте, который уже успокаивал свои нервы в баре наверху.
Полицейские в зале засвистели в свои свистки, и на их зов сбежались полисмены со всех окрестных улиц. Член парламента от Ирландии, стоя на трибуне, размахивал зонтиком как дубинкой. В крайнем волнении он позабыл о своей обретенной было респектабельности и словно вновь оказался на шумной ярмарке. Он снова стал констеблем, вооруженным дубинкой. Но на лицо фанатика обрушился град кулаков, и он отступил назад, вытирая кровь. Буря достигла апогея своей ярости: стало темно от тучи дубинок, тростей и зонтиков, а также слабых ударов кулаков. Вопли, стоны, крики и боевые кличи слились в гротескный хор, как в каком-то странном мистическом произведении Дворжака [34]. Мортлейк стоял, сложив руки — он не принимал никакого участия в побоище. Потасовка бушевала вокруг него, подобно морю вокруг несокрушимой скалы. Отряд полиции пробился к нему из конца зала и начал забираться на трибуну, но тут же скатился обратно, когда разгорячившиеся протестующие обрушили на них сверху своего предводителя. Он упал на передний ряд полицейских, но остальные продолжали подбираться к трибуне и уже начали подниматься на нее. Еще мгновение — и Мортлейк был бы арестован, получив предварительно хорошую взбучку. Однако произошло чудо.
Когда «богиня из машины» видела, что ее герой оказался в опасности, она посылала на Землю из небесной лавки Юпитера облако мглы, и его противникам приходилось бороться с темнотой. Также поступил и Кроул — хитрый сапожник попытался спасти своего друга, выключив газовый счетчик.
Наступила полярная ночь, не предваряемая сумерками, и начался шабаш ведьм. Тьму можно было почувствовать, и она оставила в доказательство множество кровоподтеков и синяков. Когда свет вновь зажгли, Мортлейк исчез. Но некоторые из протестовавших против его ареста с триумфом были арестованы.
И на все это сверху в задумчивости взирало лицо умершего человека, стремившегося принести на землю мир.
* * *
Кроул смиренно поглощал скромный ужин, состоявший из хлеба с сыром. Его голова была перевязана, и он слушал рассказ Дензила Кантеркота о том, как тот спас Тома Мортлейка. Дензил одним из первых взобрался наверх, одним из первых вскочил с места и не отходил от Тома,— а также и от передней линии потасовки,— пока не увидел, как Том благополучно вышел наружу и скрылся в переулке.
— Я так рад, что вы заметили, как он безопасно ушел,— сказал на это Кроул.— Я был не уверен, что все получится.
— Да, но жаль, что какой-то трусливый дурень выключил газ. Я люблю, когда люди видят свое поражение.
— Но мне казалось, что… так будет проще… — пробормотал Питер.
— Проще! — повторил Дензил, горько вздыхая.— Питер, мне действительно жаль, что у вас столь поверхностные взгляды. Может, так и проще, но это так избито. Это оскорбляет человеческое чувство красоты.
Пристыженный Кроул молча продолжал свой ужин.
— Но чего это ради ты рисковал своей головой, спасая его? — спросила миссис Кроул.— Его должны были задержать.
— Ах, я не знаю, откуда берется практичность,— глубокомысленно заметил Кроул.— Но тогда я об этом даже не думал.
Он быстро сделал глоток воды, но она пошла не в то горло, и это еще больше сконфузило его. Также он начал осознавать, что может быть привлечен к ответственности. Сразу скажем, что этого не произошло — слишком уж активное участие он принял в произошедшем.
В это самое время миссис Вимп прикладывала притирание с арникой к пострадавшему глазу мистера Вимпа. Его мелодрама и в самом деле превратилась в отменное зрелище. Все омрачалось лишь тем, что добродетель была повержена, а зло восторжествовало. Злодей смог уйти, причем без всякой борьбы.
Глава X
Это дело оживленно обсуждалось в прессе на следующий день. Яркая церемония — выступление мистера Гладстона и сенсационный арест — сами по себе были отличными темами для множества репортажей и передовиц. А личность арестованного человека и разразившееся побоище нашумевшей тайны Биг Боу (так стали называть произошедшее) придали дополнительную остроту заметкам и афишам. Поведение Мортлейка внесло последние штрихи в красочную образность сложившейся ситуации. Когда погас свет, он незаметно вышел из зала, беспрепятственно миновав толпу полисменов, и прошел в ближайшее отделение полиции. Полисмен, дежуривший в этом отделении, был настолько удивлен, что поначалу не обратил внимания на просьбу Тома немедленно арестовать его. Но надо отдать ему должное — как только он осознал, что произошло, он сразу же выполнил эту просьбу. Как ни странно, полицейский не нарушил никаких должностных инструкций и произвел арест в точности с буквой закона. Для некоторых этот акт самопожертвования послужил явным доказательством невиновности Мортлейка, но другие посчитали это изобличающим признаком очевидной вины.
Утренние газеты немало позабавили Гродмана, и он непрерывно смеялся за завтраком, как если бы сам снес яйцо, которое ему подали. Джейн даже задалась вопросом — а в здравом ли рассудке ее хозяин? Как сказал бы ее муж, усмешки Гродмана не имели ничего общего с Красотой. Однако тот не пытался подавлять их. Мало того, что Вимп совершил нелепейшую ошибку, так журналисты еще и раздули ее до размеров сенсации, хотя их разглагольствования и не появились в передовых рубриках. Либеральная пресса заявила, что под угрозой оказалась жизнь мистера Гладстона; консервативные газеты, напротив, обвинили его самого в том, что это он развязал руки населения Боу и привел в движение силу, которая легко могла бы перерасти в бунт и повсеместные погромы. Но Том Мортлейк, в конечном счете, определенно заслонил собой все произошедшее. В каком-то смысле это дело стало триумфом этого человека.
