Колин Декстер - Драгоценность, которая была нашей
— Я холост.
— Ах, вот как. Тогда другое дело, согласитесь? Для мужчины это не страшно.
Она проглотила остатки кофе и сначала с ненавистью, потом с грустью обвела комнату взглядом.
— Джи и Ти?[10] — предложил Морс.
— Почему бы и нет.
Морс налил ей (и себе), и она начала рассказывать вялым, подавленным голосом, словно убитая услышанным:
— Знаете, Морс, я была один раз замужем. Вот откуда большая часть всего этого. — Она обвела комнату рукой.
— Очень приятная… комната, — проговорил Морс, заметивший, что убогий внешний вид дома создавал неверное представление о довольно элегантном интерьере, и секунду-другую задержался на мысли, можно ли то же самое сказать о самой миссис Уильямс…
— О да. У него был безупречный вкус. Потому-то он и ушёл к другой, она не пила, не шокировала его своими поступками, всегда пребывала в ровном настроении, не говорила глупостей и не пугала страстностью.
— И доктор Кемп — он тоже ушёл к другой женщине? — спросил Морс, безжалостно добиваясь своего.
Её ответ смутил его:
— О нет! Он давно уже нашёл её, нашёл задолго до того, как нашёл меня!
— Кого это?
— Да жену, чёрт бы её побрал, жену! Он не переставая смотрел на часы и говорил, что ему пора…
Из её глаз хлынули слёзы, и Морс, неуверенно подойдя к диванчику, отодвинул мишку, сел, обнял рукой за плечо, притянул к себе и дал ей хорошенько выплакаться.
— Прямо не знаю, то ли это от шока, то ли с похмелья.
— Какое же похмелье посреди ночи?
— Утра!
— Утра.
Она потёрлась щекой о его лицо.
— А вы милый.
— Вам приходит в голову какая-нибудь мысль, почему доктор Кемп?..
— Мог бы покончить с собой? Нет!
— А я не сказал «покончить с собой».
— Вы хотите сказать… — На несколько секунд она отпрянула от него, от ужаса у неё округлились глаза. — Вы не можете… Вы же не хотите сказать, что его убили?
— Пока ещё мы не можем утверждать с уверенностью. Но, пожалуйста, будьте со мной откровенны. Вы знаете кого-либо, кто хотел бы его убить?
— Да! Я, инспектор. И его жену в придачу!
Морс медленно снял руку с плеча миссис Уильямс.
— Послушайте, если есть какие-то вещи, которые, по вашему мнению, я должен знать…
— Вы что, в самом деле думаете, что я имею отношение к чему бы то ни было, что там случилось?
— Вчера сразу после обеда вас видели идущей вдоль Сент-Джилса в сторону северного Оксфорда. И на этот раз тоже не миссис Роско. Это был сержант Льюис.
— Я собиралась… — с расстановкой произнесла Шейла, — я шла в «Птичку-невеличку». Теперь догадайтесь вы! Догадайтесь, зачем я туда пошла?
— Вы пошли туда одна, в паб?
— Д-да, — не совсем уверенно протянула она.
— Но вы кого-то встретили там?
— Нет, но я видела кое-кого… В сторону Бенбери-роуд ехал на велосипеде Седрик. Седрик Даунс. И он меня видел. Уверена, он меня видел.
Морс молчал.
— Ведь вы верите мне, правда?
— Один из секретов раскрытия убийства состоит в том, чтобы не верить никому — то есть абсолютно, полностью и уж наверняка не в самом начале расследования.
— Но вы ведь не можете считать меня подозреваемой!
Морс улыбнулся:
— Обещаю вычеркнуть вас из списка, как только представится первая же возможность.
— Знаете, меня ещё никогда не подозревали в убийстве. Большое вам спасибо, что вы это делаете так деликатно.
— И было бы очень хорошо, если бы вы ничего не говорили об этом группе. До тех пор, пока мы немного не продвинемся вперёд.
— А вы пока ещё недалеко ушли?
— Недалеко.
— Ну а мы-то с вами можем пойти немного дальше, Морс?
Пальцы её левой руки теребили верхнюю пуговицу ярко-красной блузки, и над ухом Морса разливался голос сирены:
— А как вы смотрите на то, чтобы выпить ещё по маленькой, прежде чем вы уйдёте?
— Я бы сказал на это «нет», моя милая девочка, ибо, если я не проявлю разумную предусмотрительность, если выпью ещё, если я вообще останусь здесь, даже не выпив больше ни капли, то, возможно, предложу вам углубиться — не забудьте, у нас в полиции не принято говорить «идти дальше», мы «углубляемся», — и…
Морс неопределённо повёл рукой, допил стакан, встал с диванчика и пошёл к двери.
— Вы бы остались довольны!
— Вот это-то и беспокоит меня.
— Так отчего же «нет»?
Шейла осталась сидеть на диванчике, и Морс, остановившись в дверях, обернулся к ней:
— А вы не знаете?
Через несколько минут, когда он поворачивал на Бенбери-роуд, к нему стала возвращаться способность мыслить более или менее рационально, и Морс задумался, всю ли правду рассказала ему свидетельница. Всего за десять минут до этого, возвращаясь в Сент-Олдейт, Льюис подумал то же самое о миссис Кемп, особенно не выходил из головы тот факт, что женщина, которая столь демонстративно показывала ненависть к мужу, при известии о его смерти пришла в такое отчаяние.
Глава двадцать пятая
Поездку на поезде я не считаю путешествием — тебя просто «пересылают» в какое-то место, и ты превращаешься в самую обыкновенную посылку.
Джон Рёскин. Современные художникиВ Кидлингтонском полицейском участке Морс и Льюис закончили рапорты без четверти восемь утра. Оба валились с ног от усталости, но ни тот ни другой в этом не признавались, а у одного из них к тому же раскалывалась голова, но он также не показывал виду. Утром «ягуар» стоял у дверей его дома, а ключи лежали на коврике под дверью. Но так же, как он не выдавал ни усталости, ни похмелья, так Морс и не подумал сказать спасибо.
Во всяком случае, утром совершенно определённо наметился план действий на ближайшее время. Несомненно, самая большая проблема возникала в связи с туром, группа должна была выехать из Оксфорда в половине десятого утра, чтобы уже к обеду быть в Стратфорде-на-Эйвоне. Совершенно необходимо будет дополнительно выяснить у туристов, где они находились в промежутке времени между моментом, когда Кемп вернулся в Оксфорд, и коктейлем перед обедом, где видели всех, кроме Эдди Стрэттона. Ясно, что один из туристов не сможет показать свой экземпляр программы пребывания группы в Оксфорде, так как жёлтый листок, найденный в Радости Пастора, в данное время пребывал в следственной лаборатории и, возможно, даст какой-то ключ. Но, даже если на нём не обнаружится никаких отпечатков пальцев, даже если несколько туристов выбросили или потеряли свои программки, вряд ли найдётся много американцев, которые пишут цифру «семь» по-европейски, перечёркивая её в середине. Затем нужно разобраться с Седриком Даунсом. Ему придётся доказать своё алиби и дать достаточно убедительное объяснение, зачем и в какое время он уходил из «Рэндольфа».
