Агата Кристи - Убийство по алфавиту
— О чем вы беседовали?
— Я просто с ней разговаривала, — сказала Меган.
— А о чем вы говорили? Что говорила она?
Девушка нахмурилась, напрягая память.
— Она жаловалась, что ей не хватает денег.., говорила о шляпке и паре летних платьев, которые только что купила. Потом кое-что рассказывала о Доне… Еще сказала, что не любит Милли Хигли, которая с ней работает, а потом мы посмеялись над Меррион, хозяйкой кафе… Больше ничего не помню.
— Она не говорила — извините меня, мистер Фрейзер, — о каком-нибудь мужчине, с которым встречается?
— Мне не говорила, — сухо ответила Меган. Пуаро повернулся к рыжеволосому молодому человеку с квадратной челюстью.
— Мистер Фрейзер, теперь я прошу вас обратиться к прошлому. Вы говорили, что в роковой вечер подошли к кафе, где работала убитая. Вы собирались подождать там, пока не выйдет Бетти Барнард. Можете ли вы вспомнить, кого вы видели, пока дожидались там?
— Мимо кафе проходило множество людей. Никого из них я не помню.
— Может быть, все-таки постараетесь припомнить? Как бы ни был занят мозг, глаза механически регистрируют происходящее — аккуратно, хотя и не вникая в суть.
Молодой человек угрюмо повторил:
— Я никого не помню.
Пуаро вздохнул и обратился к Мэри Дроуер:
— Вы, наверное, получали письма от тетушки?
— Конечно, сэр.
— Когда вы получили последнее письмо?
Мэри задумалась.
— За два дня до убийства, сэр.
— Что говорилось в письме?
— Она писала, что старый черт снова объявился и что она его выставила — уж извините, если не так сказала, сэр, — и что она ждет меня в среду — это мой выходной, сэр, — и что мы пойдем в кино. В ту среду был день моего рожденья, сэр.
Из-за чего-то — может быть, из-за несостоявшегося праздника — на глазах у Мэри показались слезы. Она проглотила комок. Потом извинилась:
— Не сердитесь, сэр. Я понимаю: плакать глупо, и толку от этого не будет. Я просто вспомнила, как мы обе — она и я — хотели отпраздновать этот день вместе. Вот и расстроилась, сэр.
— Я прекрасно вас понимаю, — сказал Франклин Сислей. — Человек всегда огорчается именно из-за мелочей, особенно таких, как подарок или праздник, из-за вещей веселых и естественных. Помнится, видел я однажды, как женщина попала под машину. Она только что купила новые туфли. И вот она лежит, а рядом с ней лопнувшая коробка, из которой выглядывают нелепые туфельки на высоких каблучках, такие трогательные, что смотреть стало больно.
Меган с неожиданной сердечностью заговорила:
— Как это верно.., как верно! То же произошло, когда Бетти умерла. Мама купила ей чулки в подарок.., купила в самый день убийства. Бедная мамочка, она была совершенно разбита. Сидела и плакала над этими чулками. И все повторяла: “Я купила их для Бетти.., я купила их для Бетти.., а она на них даже полюбоваться не успела”.
Голос Меган дрогнул. Она наклонилась вперед и взглянула в глаза Франклину Сислею — между ними неожиданно возникло понимание, их сплотило несчастье.
— Я понимаю вас, — сказал он, — понимаю. Такое хочется забыть и никогда не вспоминать.
Дональд Фрейзер беспокойно заерзал. Тора Грей перевела разговор.
— Наверное, надо составить план на будущее, — заметила она.
— Бесспорно, — подтвердил Франклин Сислей в своей обычной манере. — Думаю, что, когда пробьет час и придет четвертое письмо, нам надо будет объединить наши силы. До этого, я думаю, каждый может действовать на свой страх и риск. Не знаю, какие именно вопросы, по мнению мосье Пуаро, заслуживают расследования.
— У меня есть кое-какие предложения, — сказал Пуаро.
— Отлично. Я все запишу. — Франклин Сислей достал записную книжку. — Вперед, мосье Пуаро. Пункт первый…
— Я не исключаю, что официантка Милли Хигли может знать кое-что полезное.
— Пункт первый — Милли Хигли, — записал Франклин Сислей.
— Я предлагаю применить две тактики. Вы, мисс Барнард, могли бы применить тактику наступательную.
— По-вашему, это соответствует моему духу? — недовольно спросила Меган.
— Разыграйте ссору с этой девушкой.., скажите, что она, по-вашему, всегда не любила вашу сестру и что ваша сестра вам все о ней рассказала. Если я не ошибаюсь, это повлечет за собой целый поток обвинений с ее стороны. Она уж вам скажет, какого она мнения о вашей сестре! При этом могут всплыть полезные факты.
— А вторая тактика?
— Я просил бы, мистер Фрейзер, чтобы вы обнаружили интерес к мисс Хигли.
— Это необходимо?
— Нет, но это возможный путь расследования.
— Можно, я за это возьмусь? — спросил Франклин. — У меня.., э.., богатый опыт, мосье Пуаро. Посмотрим, что я сумею вытянуть из этой девицы.
— У вас есть другие заботы, — довольно резко заметила Тора Грей, — и вовсе не в этом кафе.
Франклин переменился в лице.
— Да, — сказал он. — У меня есть и другие заботы.
— Tout de meme[54] не думаю, что вам есть что делать там в настоящее время, — заметил Пуаро. — Вот мадемуазель Грей куда лучше справится…
Тора Грей перебила его:
— Видите ли, мосье Пуаро, я навсегда покинула Девон.
— Вот как? Я этого не знал.
— Мисс Грей была так любезна, что задержалась, чтобы помочь мне разобраться в делах, — пояснил Франклин. — Но, разумеется, она предпочитает работать в Лондоне.
Пуаро зорко взглянул на них обоих.
— Как здоровье леди Сислей? — спросил он. Я любовался нежным румянцем на щеках Торы Грей и поэтому чуть было не прослушал ответ Сислея.
— Плохо. Кстати, мосье Пуаро, не могли бы вы проездом побывать в Девоне и нанести ей визит? Перед моим отъездом она выражала желание повидать вас. Конечно, случается так, что она никого не принимает день, а то и два, но если бы вы все же заехали.., за мой счет, разумеется…
— Конечно, мистер Сислей. Давайте договоримся на послезавтра.
— Хорошо. Я предупрежу сиделку, и она соответствующим образом спланирует инъекции.
— Что до вас, дитя мое, — сказал Пуаро, обращаясь к Мэри, — вы, я думаю, могли бы славно потрудиться в Эндовере. Займитесь детьми!
— Детьми?
— Ну да. Дети неохотно разговаривают с посторонними. Но вас хорошо знают на улице, где жила ваша тетушка. Поблизости от ее дома играло много детишек. Они могли заметить, кто входил в лавку или выходил из нее.
— А что будем делать мы с мисс Грей? — спросил Сислей. — В том случае, если я не еду в Бексхилл.
— Мосье Пуаро, — сказала Тора Грей, — а какой штемпель стоял на третьем письме?
— Штемпель Патни[55], мадемуазель.
Тора Грей задумчиво сказала:
— Юго-Запад, пятнадцать, Патни. Так?
— К моему удивлению, газеты воспроизвели этот штемпель правильно.
